12
Принимай гостью в дом!
Я стою под окном,
снега мну, ласки жду,
я теперь не уйду!
Молода и жива,
предъявляю права
на тебя, на любовь;
серебристая кровь
в жилах плещет, и лют
ее холод; текут
в крови, в сладкой тиши
все приметы души.
Голем, голем – скачу,
плотью, костью стучу,
верой-правдой служу!
Не узнал госпожу?!
13
Здесь все готово к твоему возврату.
Осенние дожди третью неделю
льют не переставая – ставлю миски,
где каплет с потолка. Живая сырость
по дому. Я в холодную постель
ложусь, как бы во что похуже – в глину
кладбищенскую.
Старые жильцы
повсюду возвращаются, не помня
про смерть свою.
Такая чехарда
с землею, прочей собственностью, срач
на тридевять и больше поколений:
смерть наша предусмотрена законом,
но воскресают люди и порядок
законный повергают в прах… Суды
завалены.
Им дай лишь прецедент.
А здесь – болото было, здесь – земля
бесхозная, никто не претендует –
и я живу,
и я жду стука в дверь.
Я вздрагиваю: это веткой ветер…
Когда-нибудь они тебя вернут;
молю богов всех – бывших, отмененных,
на химию надеюсь: пусть забудешь
не только то, что после смерти было,
но полчаса, предшествовавших ей.
Неважные, когда опять живая…