Все обманы исчезли, в обрамлении лунного света,
Я манила собой, разливая тепло и покой,
Скорбный Мастер искал на вопросы простые ответа,
В тот момент, когда жёг свой роман, исхудавшей рукой.
Только рукопись сжечь не дано, не сгорают навечно,
Все романы, о том, кто бессмертием был наделён,
Ах, земная судьба у писателя столь быстротечна,
И не каждый, увы, в ней бывает сполна окрылён.
Я следила за ним, за терзанием мысли таланта,
И в проёме окна наблюдала душевную боль,
Нет, он не был похож на безумного, иль депрессанта,
Обречённо играл, для него отведённую роль...
Помню тихую ночь, что послала ему избавление,
Долгий выдох его и полёт бестелесной души,
Маргариту его, что любовью дала исцеление,
БОГИ, БОГИ МОИ, как прекрасно, в бездонной тиши!
Я сияла вокруг, освещая весь путь Маргарите,
Что прощалась с Землёй, обретая небесный покой,
Изменяли себя те, кто мчался у Воланда в свите,
Лунный свет разливался в ту ночь, полноводной рекой.
Впереди их ждала бесконечная, тихая Вечность,
Так любимая им тишина, и беззвучия свет,
И любовь на двоих, что дарует былую беспечность,
На ближайшие сто, а возможно и тысячи лет...