Две тысячи двадцатый пандемийный,
проведший мир по следу полем минным.
Две тысячи двадцатый високосный,
год для костлявой выдался покосный.
Год мерзостный, беспомощный и лживый.
Что даже в тех, кто были, в целом, живы,
как органы их чувства отмирали
от ахинеи властвующих вралей.
Пыль конституционной свистопляски
сокрыла рты безропотные в маски.
За масками скрежещем мы зубами,
пока не повыскакивают сами.
Сейчас не воспринять его последствий.
В заложенных основах мироедства
(насколько спрятанных, настолько очевидных)
отродий лик - постылых и ехидных.