Театр бурливый и резной
под ветром плещущих аллей
темнел на синеве ночной,
над рыжим солнцем фонарей.
Весь трепет юной маеты,
весь шум за ней бежавших лет…
Ветвей распахнутых кресты
шумели листьями вослед.
Но я ведь – здесь, но я ведь – тот,
и сорок лет не утекло!
Вот так же в синий небосвод
врезалось облака крыло.
Вот та же яблоня, и к ней
то чувство прежнее, – гляди,
потоки жилистых ветвей
в витой спадают ствол:
сильней
вот здесь бурлит, в груди.