Жара

Жара, жара, жара, плавится воздух, асфальт и мысли, слова прилипшей резиной тянутся между минут, и после окончания фразы возвращаются к началу.
Беспечный, наивный июнь скоро отшелестел молодой хрустящей листвой, едва смахнув тополиный пух на юношеской губе, на смену ему вовсю шагает загорелый июль с твердым взглядом и свободно летящей тату на бронзовой дельте левой руки, с выгоревшими волосами и наглой улыбочкой он вальяжно прет поперек улиц, отчего краснеют светофоры и девушки, и жара накрывает город гудящим латунью колоколом, от которого спасения нет.
Кондиционер в машине отказался работать после 35 градусов, окна открыты, и можно пытаться словить своенравный степной ветер, словно погружаешь руку в копну волос, сразу за линией лобового стекла ладонь и пальцы со всех сторон наполняет струящаяся плоть, услужливо обнимающая и льнущая невидимой щекой, но ревниво отбрасывающая руку до легкой боли в кисти, от которой невольно смещаешь угол атаки пальцев, и нисколько не растерявшийся ветер бьет брандспойтом в тыльную сторону руки, а пальцы уже возвращают угол атаки на прежнее место, и ладонь вибрирует, как круглый тополиный лист, омываемая длинными переплетающимися поцелуями то с одной, то с другой стороны. Ветер шумит в ушах до свиста, и кажется, что сама жизнь, упругая, осязаемая, но и свободная без возможности покориться, играет в ладони, и возможно в какой то момент удастся, резко захлопнув пальцы, удержать внутри ее трепетный пульс.