Пустынно на улице как-то
вечер бродит седым солдатом,
монотонным старинным тактом
выстукивает февраль.
Мозг лечила, стихи строчила,
ты успел сменить две личины-
мы ж теперь едва отличимы.
Говоришь, что тебе жаль.
Первый хук от псевдо-мужчины
[нелепицы и чертовщины]
стал предвестником Хиросимы -
личного шиитаке.
Кулак в живот, острый нож к шее.
Кровь пульсирует все быстрее
[вот бы кончились поскорее
гребаные атаки].
Я бежала, меняла страны,
докторов, друзей и диваны.
Под одеждой прятала шрамы,
за улыбкой - прошлое.
Сильной женщине - поезд и флаг,
вибратор, виски и шоколад.
Игнорировать прежний свой страх
с каждым годом все проще.
В безмятежно-новом покое
расковыриваю больное,
разговариваю с тобою -
мой персональный гештальт.
Наговариваюсь до черта,
жгу мосты и кромсаю чёлку,
высоту беру четвертую.
И пятую вертикаль.