Нет, я не Байрон, я другой —
Невзрачный и неодаренный,
Но в стих и в рифму так влюбленный,
Что в прозу больше ни ногой.
Ковался мой лиричный дар
На стихотворных поздравленьях
С днем свадьбы или днем рожденья,
Где водка шла за гонорар.
Где качество моих стихов
Ценилось в градусах и граммах,
Где апогей житейской драмы
Был компенсацией грехов.
Я в рифму воспевал любовь,
Свершенья или прегрешенья,
Или взаимоотношенья,
В тот день родившиеся вновь.
Но двигатель науки — лень
Как, впрочем, стихоплетства тоже,
Они, вообще, друг с другом схожи
Как с сумасшествием мигрень.
Зачем выдумывать сто раз,
Что уже выдумал однажды,
Чем группу захмелевших граждан
Несложно привести в экстаз.
И я лепил для них стихи,
Как дети из песка куличик,
Все строки напрочь обезличив,
Вовсю используя архив.
Поэтому не Байрон я,
Поэт не должен по теченью,
Стихи, вообще, не развлеченье,
А божий промысел, друзья.