Так под абажуром жучок, залетит – зудит...
Осиным гнездом стало сердце и давит грудь.
Покой бы найти мне от этих ночных задир,
но осы впиваются, осы нещадно жгут.
Для них добавляю конфетный сироп в ройник.
В бумагу слова превращают, и в пыль и прах.
За Мунком тянусь, продолжая беззвучный крик,
под ложечкой чувствую, липкий холодный страх.
Обида свербит... Вся измаялась, там – в груди,
распорото небо – жгут тысячи тонких жал.
Не верится... только, как будто кто присудил,
приставив под горло короткий литой кинжал, –
молчать, измеряя безумства иной предел,
молчать, отдаваясь горчащим, как соль, стихам.
Но крепнет желание выпростать ад – затем,
чтоб снова довериться трудным твоим словам.