В полуглубоком кресле
наедине с собой
я вспоминаю крейсер-
корабль боевой.
И серебристый тополь,
что возле пирса рос,
и город Севастополь,
и то, что я матрос.
Державы легендарной,
растаявшей во мгле,
служил на самом главном
военном корабле.
Ах, время золотое:
бушлат, а брюки клёш?
Наверное, такое
теперь и не вернёшь.
Гляжу с тоской на зори
у краешка земли
и представляю море,
а в море корабли-
стальную нашу скрепу
морей и островов,
идущую по небу
армадой облаков.
Мне и поныне снится
морская гладь, Луна,
друзей-матросов лица,
а главное - она.
В отчаяние полном,
в жару и холода,
ревнующая к волнам
и ждущая всегда.
Дождётся ли матроса,
любовь к нему храня?
Дождётся-без вопроса,
но только не меня.
И я среди природы
в домишке под горой
сижу, считаю годы,
как мили за кормой.
В полуглубоком кресле,
за рюмкой коньяка
я вспоминаю крейсер
и друга моряка.
Кизляр.