Мой свет померк и небо мглою
укрыто, по земле,
бреду я в полной темноте,
Ведомый пустотою.
И шаг уже не твердый боле,
Истерли ноги кандалы,
При жизни пенной, славной, вольной,
я цепь грехов замком скрепил.
Грехи мои по малой капле,
терпенья чашу напоив,
нарывом гнойным, жабьим, смрадным,
текут по венам как олиф.
Пустыня вечного отчаянья,
подруга млечной пустоты.
Мне даровала осознанье,
когда кричал до хрипоты,
беззвучным криком покаянья,
глазницы рвал до слепоты.
Мой шаг уже не твердый боле,
Истерли ноги кандалы,
Но путь не пройден, чья то воля
меня ведет по той дороге,
по выжженной земле, в пыли.