Кольца матери серебряны и легки.
Кольца отчие – золото роковое:
так и тянет в травы с правой сронить руки,
да взыграет тут же смертное ретивое:
мол, из адских мук не смолоть муки,
ни к столу тебе гостем и ни в черновики,
даром что бьется в такт да пока живое.
Небо пасмурью сыплется в кольца луж.
Солнце скоро лето выбелит до изнанки.
Я тебе не жена, да и ты никакой не муж,
в разговорах пусто, мол, стронул гуж,
так неси теперь, не бросай с тоски да по пьянке.
Выгрызает душу болью тоска-ананке…
Молишь, гой ты, Господи, может, хватит уж…
Но не слышат кущи райские. Тишина
отзывается эхом в мыслях.
Душа-пустыня.
А еще я тебя просила бы, Господине,
чтоб как смерть застанет, всё не одна:
за столом друзей, вздремнув у веретена,
да хоть с псом и козой в закуте-овине –
тосковать по дочери, петь о Сыне –
и о сыне: вечна моя вина.