рыжие скалы туберкулезной пустыни.
фарцовщик-флейстист под изгибами улиц
восходящее солнце сплетает трущоб,
вычерняя Айгюптос с присущей любовью,
мимо жирных жрецов водосточных отчизн
пронося как товар своих чувств
скарабейный налёт заржавевшего Ра.
кашлял дом из оранжевых плит
на окраине бледного города;
истеричный портрет одеял
тусклый очерк изнаночной кофты
нервный почерк репризы седин.
у двери тенью сплюнул такси,
где-то радио тихо сопит;
Нефертити на бронзовый пол
будто в Нилову глотку спускает
линкор страшного флота своей красоты -
черномордый бюстгальтер.
омовения страсти гроза
превращение женщины в кобру
буря гладит истошно окно
и флейтист как в унылом кино
укрощает подённо любовь за постельную мелочь.
ночь осталась наутро скабрезной гробницей
в сколе блюдца чернильного Нила;
Мемфис плачет в платок - город белых, скучающих стен.
и дымя себе баржа иностранные кэмл
на спине беглеца приютила
уплывая в свободности быть. через
лязги железных морщин
только
флейта
тоскливо стонала.