Первая любовь
Григорий в полдень, на лугу,
За голову закинув руки,
Лежал в траве, закрыв глаза,
Мечтая, слушал лета звуки.
В бескрайней выси облака
Над ним неспешно проплывали.
И птицы, где- то в вышине,
С восторгом солнце воспевали.
Цветов не хитрых аромат
Дурманил разум, опьяняя.
И легкий ветерок играл,
Прохладой нежно обдувая.
2
Он вспоминал вчерашний день.
Кружились пары под пластинку.
И он, краснея, в первый раз ,
Поцеловал свою Маринку.
Его Маринку. Да. Его.
Они из класса одного.
И вместе с ней он с детских лет.
Она его.
И весь ответ.
Девчонка с тонкими ногами,
С большими синими глазами,
Веснушками усыпан нос,
Копна из огненных волос.
И как мальчишка озорная.
Из школы первой выбегая,
С портфелем стареньким подмышкой,
Неслась скорей домой вприпрыжку.
А он с друзьями во дворе,
На землю скинув ранцы в кучу,
В футбол играл.
Но каждый раз
Не упускал Григорий случай,
Украдкой бросить взгляд на дверь,
Что быструю Маринку скрыла.
Зачем? Он понял лишь теперь.
Он ждал ее.
Ведь так и было.
И вот она,
Полна задора,
Назад бежит и уже скоро
Со всеми ловко мяч гоняет.
Лежит Григорий, вспоминает
Ее такой
И улыбнулся,
Как будто в детство вновь вернулся.
3
Но вот Маринка старше стала
И мяч, как прежде, не гоняла.
Она как будто изменилась.
Во взгляде что то появилось.
Уже не девочка-былинка.
Ведь стала девушкой Маринка.
Он перед ней теперь смущался,
Краснел и даже заикался.
И отводил невольно взгляд,
Как будто в чем то виноват.
Совсем недавно это было,
А уже в прошлом оказалось.
Закончат школу. Что потом?
Промчалось детство.
И осталась
Лишь только легкая печаль.
Но нет. Григорию не жаль.
Он знает, нет для них преграды.
Всегда Маринка будет рядом.
4
Бал выпускной и школьный вальс.
Все сразу как- то повзрослели.
Девчонки стайками стоят.
Она средь них.
Но неужели,
Эта красавица Маринка.
И в легком платье цвета розы,
Рыжеволосая картинка.
Он даже в самых тайных грезах
Ее не представлял такою.
И оробел.
Она сказала,
Пойдем, покружимся с тобою.
Вдохнуть не мог, дрожали руки,
Пропала речь. Он как во сне.
Не слыша музыку, кружился,
Но с ритма, кажется, не сбился
И струйка пота по спине.
Маринка мило улыбалась,
Руками плеч его касалась.
Но вот пластинка зашипела.
Окончен вальс.
Она осталась.
Не отошла к другим девчонкам,
Стояла рядом с ним в сторонке.
Опять пластинка заскрипела.
Теперь свою Маринку смело,
Григорий за руку берет
И снова танцевать ведет.
Уже уверенней объятья.
Мелькает розовое платье.
Свою любовь он в танце кружит
И больше им никто не нужен.
Ее глаза блестят от счастья.
Румянец на щеках Маринки.
И вдруг, люблю тебя, сказала.
Не слышен звук из за пластинки.
Он по губам сумел прочесть
Ее слова. В глазах темнеет.
Ее бы на руки поднять,
К себе прижать,
Но он не смеет.
Не видя никого вокруг,
Губами губ коснулся вдруг.
И закружилась голова,
Чувств не лишился он едва.
Они теперь другими стали.
Осудит ль кто теперь?
Едва ли?
5
Потом всю ночь бродили вместе.
И вот теперь он, как невесте ,
Несет букетик полевой,
Попросит стать его женой.
Она ждала.
Светясь от счастья,
К нему выходит на крыльцо.
И он, смутясь, берет в ладони,
Родное, милое лицо.
Её целует нежно в губы,
Целует синие глаза.
К себе прижал свою Маринку,
Провел рукой по волосам.
В объятьях девушку держа,
Мгновеньем этим наслаждался.
А больше ничего не надо.
Он, то вздыхал, то улыбался.
6
Пришёл домой, пылают щеки
И грудь от счастья распирает.
Но как родителям сказать?
С чего начать?
Пока не знает.
Вот успокоился немного.
Мать на него взглянула строго.
Ты где так долго задержался?
Отец из за стола поднялся.
Что- то случилось?
Что с тобой?
Сейчас ты будто сам не свой.
И он решился.
Запинался.
Им точно объяснить старался,
Что у него в душе творится.
Сказал, что хочет он жениться.
Они стояли онемев,
А мама даже побледнела.
С тревогой на него смотрев,
Взялась за грудь, на стул присела.
А вот отец, взглянув сурово,
Сказал ему,
Послушай, сын.
Да, чувства нам твои знакомы,
Но только ты у нас один.
Ведь это первая любовь,
А будет и еще вторая.
Ты это сам потом поймешь.
Поверь мне, сын.
Я это знаю.
А мама на отца смотрела
И только головой кивала.
Послушайся отца, сынок,
Лишь только это и сказала.
Во взгляде разочарованье.
В душе тревога и страданье.
Мне не нужна любовь другая!
Григорий крикнул.
Я ведь знаю!
Отец к нему уже подходит
И с сына грозный взгляд не сводит.
Не понял ты. Так с этих пор
Другим наш будет разговор.
Тебе она совсем не пара,
Вдруг закричал.
Рыдает мать.
И бледен он, трясуться губы.
Как я могу ее предать?
7
Они для сына своего,
Судьбу другую представляли.
Она не нашего сословья,
Его на пару убеждали.
Отец над ним навис грозою.
Мне жаль тебя, сынок, не скрою.
Но я начальник комбината,
А мама дочка депутата.
А у неё отец в тюрьме,
Два брата, бабушка больная.
Мать на работе за троих,
По дому ходит, чуть живая.
Ее ввести в нашу семью
Тебе, Григорий, запрещаем.
И все. Закончен разговор.
Мы выбор твой не одобряем.
Жену найду я сам тебе,
Ослушаться меня не смеешь.
Уж извини. А как иначе?
Коль сам ты думать не умеешь.
8
И в ночь Григорий,
Хлопнув дверью,
Из дома выбежал стремглав.
Он шёл, куда глаза глядели,
Глотая слёзы, зубы сжав.
Вот он по улицам ночным
Усталый ходит, отрешенный.
От слез красны его глаза,
Болит, терзается душа.
Бедой своею оглушенный,
Спешил к Маринке возвратиться.
Он с ней хотел побыть вдвоем
И рассказать ей обо всем,
В её объятиях забыться.
Она, взглянув в его глаза,
Все поняла. Тут слов не надо.
Не суждено им вместе быть
И не идти по жизни рядом.
Глаза от горя потемнели.
Пытаясь слезы удержать,
Лишь виновато улыбнулась.
Что я могу тебе сказать?
Не пара мы с тобой. Я знаю
И все конечно понимаю.
Все так, как и должно случиться.
Знать, не судьба нам пожениться.
Ступай, Григорий,
Все пройдет.
К тебе опять любовь придет.
Надеюсь, что ты счастлив будешь.
Печаль свою тогда забудешь.
И я пойду своей дорогой.
Конечно, погрущу немного.
Но все наладится, поверь.
Ушла, закрыла плотно дверь.
9
Стоять нет сил,
Ослабли ноги.
И села тут же, на пороге.
Рыданья душат, сердце сжалось.
И тут Маринке показалось,
Что, вот оно, остановилось.
Зачем ей жить, коль так случилось.
А слезы по щекам потоком,
И как теперь ей одиноко.
Под корень будто подрубили.
Вздохнуть. Но воздуха лишили.
Промчалась юности пора,
Где все вокруг казалось раем.
Но жизнь все ставит по местам,
Безжалостно мечты ломая.
10
Закрыто наглухо окно
И штора свет не пропускает.
Там, как дитя, забившись в угол,
Маринка в темноте рыдает.
Ладонями закрыла уши,
Пытаясь ничего не слушать.
Соседний дом.
Совсем он рядом.
Прошу вас не шуметь!
Не надо!
Сегодня свадьба в доме том.
И там, за праздничным столом
Ее Григорий.
И с другой!
А как ей справиться с собой?
Как эту боль в душе унять?
И как умом это принять?
Гул голосов. Окно открыто.
В бокалы там вино налито.
Весь вечер музыка гремела.
Вот хором горько прокричали.
И нет им ни какого дела
До ее горя и печали.
Скорей, скорей бежать подальше.
Любовь прошла?
Не надо фальши.
Как было все, так и осталось.
Но все сложнее оказалось.
11
Марш Мендельсона отзвучал,
Хмельные гости разъезжались.
И за пустым теперь столом,
Лишь молодые оставались.
Ну что ж.
Назад отрезан путь.
Привыкнет он
И как нибудь
Смирится со своей судьбой.
Взгляд на жену.
И крик немой.
Другая рядом быть должна!
Маринка!
Только не она!
Что дальше?
Как он будет жить?
Тех дней назад не возвратить.
Ее он предал, испугался,
За свое счастье не сражался.
Все так.
Зачем такой я нужен?
А был бы я надежным мужем?
Ее любви я не достоин.
Пускай из разных мы сословий,
Она сильнее оказалась.
Там, где то далеко осталась.
12
Вот год прошел.
Чужие люди.
Григорий счастлив с той не будет.
И он не нужен ей совсем.
Тогда к чему это?
Зачем?
Родителей богатых дочь.
И кажется она не прочь,
Всю жизнь прожить,
Забот не зная.
Ну, что?
Нужна ему такая?
Он видит, мать переживает.
Отец молчит и все вздыхает.
Не раз конечно пожалел.
Совсем не этого хотел.
И внуков видно не дождаться.
Зачем было тогда стараться?
Не сладилось и не слюбилось.
Да.
Здесь семьи не получилось.
13
Гул и кресты над головами,
Разрывы бомб,
Взметнулось пламя.
И люди в ужасе метались,
А крик и плач в одно смешались.
Григорий в миг от сна очнулся
И лба вспотевшего коснулся.
Кошмар. Приснится же такое.
Но нет. И впрямь сирены воют.
С кровати быстро соскочил,
Скорей к окну, его открыл.
О Боже. Что вокруг творится.
Все полыхает и дымится.
Вбегает мать. В глазах тревога.
Скажи, Григорий, ради Бога!
Что?
С немцем началась война?
Да будет проклята она!
Отцу средь ночи позвонили.
Ушел и не сказал ни слова,
А ты, сыночек, собирайся.
Уходим. Я уже готова.
Жена опять не ночевала.
Но то его тревожит мало.
О ней он не подумал даже.
Как изменилось все и сразу.
Сирены воют, стынет кровь.
Людей поток и взрывы вновь.
Бомбоубежище забито,
Но двери все равно открыты.
Тянулись медленно минуты
И все затихли почему то.
Тревожно матери вздыхают,
К груди младенцев прижимают.
Но все закончилось. И вот
Стремится к выходу народ.
Выходят.
Видят.
Бог ты мой!
Стоят испуганной толпой.
И вдруг раздался плач и вой.
Как справятся они с бедой?
Дома безлюдные стоят,
Глазами черными глядят.
Без рам, без стекол, пыль столбом.
А там совсем разрушен дом.
14
Григорий в дом соседний рвался.
Мать проводил, а сам помчался
К Маринке.
Тот стоит пустой.
Как рваной раной,
Он стеной,
Упавшей, перекрыл дорогу.
Стоит Григорий.
Понемногу
Осознает, что тут случилось.
И сердце бешено забилось.
Ну а жильцы? Они -то где?
Кого спросить? И как узнать?
Но всем сейчас не до него.
Кто может что то рассказать?
Но где Маринка? Где она?
Ведь где то быть она должна?
Где от разрывов бомб спасалась?
Надеюсь, что в живых осталась.
Но мы теперь чужие люди.
И где искать ее я буду?
Другой ее знакомых круг,
Возможно у нее есть друг.
Быть может у нее семья?
Исчез из ее жизни я.
Такой тоскою сердце сжало.
Все может к лучшему, пожалуй.
Зачем к ней в жизнь опять вторгаться?
Мне легче одному остаться.
15
То засыпал, то просыпался.
Гул самолетов вновь раздался.
Те дальше, в глубь страны летели.
Все так серьезно в самом деле.
Лежит, отцовский голос слышит.
Григорий встал и сразу вышел.
Отец не часто появлялся,
На комбинате оставался.
Встревожен он и мать вздыхает,
Платочком слезы вытирает.
Вот подошел, садится рядом.
Григорий, уезжать вам надо.
Опасно здесь.
Машины ждут.
А я пока останусь тут.
Отец, я ухожу на фронт. Не скрою,
Я знаю, мне не быть героем.
Надеюсь Бог меня спасет.
Вернусь живым,
Коль повезет.
Повестку тоже ждать не стану.
Сегодня сбор, а завтра рано
Туда поеду добровольцем.
Остаться здесь?
Нет уж. Увольте!
Хочу бежать от сюда дальше,
Дурак, что так не сделал раньше.
Да, я единственный ваш сын.
Но был то я всегда один.
Прости за дерзкие слова.
Те сами как то с губ слетели.
Но может быть я и не прав.
Ведь вы же счастья мне хотели.
Потом, трясясь в сыром вагоне,
Шинелью с головой накрылся,
Терзал себя ужасной мыслью,
Что с ними плохо он простился.
Вернется ли когда небудь?
Увидит ли отца и мать?
И как все сложится теперь?
Ответ никто не может дать.
16
Не знает, мертвый ли живой,
Свечу не жжет за упокой.
О здравии мольбы Маринки.
Все мысли лишь о нем одном,
Не о своем, а о чужом.
Глаза сухие, не слезинки.
Давно она их пролила,
Забыть пыталась, не ждала.
Смирилась со своей судьбой,
Уже привыкла быть одной.
Во снах Григорий часто снился,
Лишь только этим и жила.
Лишь в них он ей принадлежал.
Ни у кого не украла.
Что с ней?
И как его забыть?
Как разлюбить?
Другого встретить?
Не получается никак,
Как будто он один на свете.
Казалось, лишь ее мольбы
Его от смерти сберегут.
И все неистовей просила.
И ни кому не говорила
О ком они.
Ведь не поймут.
Не для себя, хоть для другой,
Лишь только был бы он живой.
17
Из боя в бой его бросало.
Увидел он уже не мало.
Однополчан тела убитых
И даже в землю не зарытых.
Руины наших городов
И деревушек пепелища.
Теперь на страшных пустырях
Один лишь только ветер свищет.
Людей измученных не раз,
Со скрабом в глубь страны бегущих,
Вагоны, полные солдат,
На разные лады поющих.
Как хорошо, что он один.
И пусть трудна его дорога.
Его не ждут, семьи то нет.
Но жив пока он, слава Богу.
И вот опять снаряды рвутся,
Вокруг все взрывами кромсая.
И грохот крики заглушает,
Огонь и дым с землей мешая.
Стучат по каскам комья грязи
Из боя кто -то не вернется.
И визг. Закладывает уши.
Снаряд с солдатом рядом рвется.
И брызги крови по земле.
Рука свисает в рукаве.
Закончилась его война.
Он жив, но вот рука одна.
18
Где на попутке где пешком,
Домой Григорий возвращался.
Деревни проходил пустые.
Там редко кто нибудь встречался.
Лишь трубы черные стоят,
Воронок вдоль дороги ряд.
Бурьяном пашни зарастают.
А птицы мимо пролетают.
Бродячий пес на пепелище
Среди руин чего- то ищет.
Взглянул печальными глазами.
Свисает шерсть с него клоками.
И я такой же одинокий.
К кому спешу?
И вздох глубокий.
Мать ждет.
Одна она осталась.
Да. Трудно ей тогда досталось.
Отец скончался в том году.
Она ему на фронт писала.
В бомбежку ранен был,
Не выжил.
Вот с ними как судьба сыграла.
Он был на фронте, но живой,
С одной рукой идет домой.
А вот отца в тылу убило.
И от утраты сердце ныло.
Григорий мрачный шел вперед.
Не весел путь его до дома.
И вот еще совсем чуть- чуть.
Окраина ему знакома.
Он вспомнил, здесь среди берез,
С Маринкой он гулял когда то.
Увидит ли ее еще?
Узнает ли она солдата?
19
Мать плачет, сына обнимая.
За что ему судьба такая?
И счастлива, что он живой.
Обнял единственной рукой.
Портрет отца. К нему подходит.
Ладонью по стеклу проводит.
Стоит, глядит глаза в глаза.
Прости, отец, ему сказал.
Теперь они вдвоем остались.
Женатым был, потом война.
На нем те годы так сказались,
Как будто выпил он до дна
Его не легкой жизни чашу.
И мать теперь так далека.
Что ей сказать, не знает даже.
Дни потянулись чередой
Один похожий на другой.
Мать извелась, на сына глядя.
Волос седых прибавя пряди.
Проходят медленно недели.
Лежит в одежде на постели
И курит, курит целый день.
А мать по дому словно тень
Безшумно ходит и вздыхает,
Украдкой слезы вытирает.
20
Молчит весь день. Какие думы?
Тяжелый вздох и взгляд угрюмый.
От мыслей грустных вдруг очнулся.
Кривой улыбкой усмехнулся.
Что там за шум?
К окну подходит
И штору в сторону отводит.
Под фонарем народ толпится.
И легкий снег, искрясь ложится,
На плечи, на воротники.
В шинелях все.
Фронтовики.
Кто с костылем, кто без руки.
В стакан из фляжки наливают
И за победу выпивают.
Они такие же, как он.
Их путь солдатский завершен.
Вот стал их громче разговор.
То слышен смех, то жаркий спор.
Не унывают мужики.
Так почему же от тоски
Григорий места не находит.
Вот он уже во двор выходит.
Один глоток. Теперь он свой.
И стала жизнь совсем иной.
Теперь одна в душе отрада.
И больше ни чего не надо.
Смрад перегара, дым столбом,
Окурки по полу кругом.
Мать как то сразу постарела.
На сына с горечью глядела.
Очнулся как то среди ночи.
Нет папирос. Курить он хочет.
Где взять?
Карманы проверяет.
Должны же быть.
Григорий знает.
В кармане может быть шинели?
Что там такое?
Неужели
Нашел.
Но что это такое?
Достал дрожащею рукою.
Он знает, что там.
Но боится
Бумагу развернуть.
Садится.
И сердце бешено забилось.
Ничто конечно не забылось.
Там фотография Маринки.
И снова слышит плачь пластинки.
Маринка. Милая Маринка.
На лик любимой молча глядя,
Рукой касается слегка,
Как будто нежно щеку гладя.
Как все сложилось бы тогда,
Если бы с ней мы были вместе?
Мне за предательство расплата.
Я хоть с собою буду честен.
Опять вино, чтобы забыться.
И вновь табачный дым клубится.
21
Снежок дорожки засыпает,
Морозец легкий, ясный день.
Едва- едва переступая,
Идет старушка.
Горя тень
С ее лица давно не сходит.
Безмолвно и бесцельно бродит
По улице, среди людей.
Но не до них конечно ей.
О сыне думы, ноет грудь.
Могла ль она когда нибудь
Себе представить, что так будет?
Сынок. Григорий.
Не забудет
Его, страданий полный взгляд.
Но время не вернуть назад.
Себя винит. Не заступилась.
Своим молчанием прикрылась.
Поспорить с мужем не решила.
Тем самым сына погубила.
Скамейка, снегом запорошена.
Присела. Нет, не ждет хорошего.
А снег летит, слегка кружится,
На плечи женщины ложится.
Проходят люди торопливо.
Гурьбой промчалась детвора.
Пес рядом встал, глядит тоскливо.
И ей домой идти пора.
Но нет желания подняться,
Домой ей страшно возвращаться.
Шаги опять. Снежок скрипит.
Взглянула.
Девушка спешит.
Прошла, но вот назад вернулась,
Над старой женщиной нагнулась
И руку на плечо кладет.
А та Маринку узнает.
Похорошела, повзрослела.
И нет ей ни какого дела
До них. Прошло ведь много лет.
Назад уже потерян след.
Их взгляды встретились. Маринка
Уже заметила слезинку.
И тут старушка разрыдалась,
Не пряча слез.
Рукой держалась
За ее руку.
Будто знала, отпустит,
Все тогда пропало.
Маринка с жалостью глядела.
Но что она могла поделать?
Как этой женщине помочь?
Она ей не сноха, не дочь.
Прости нас, женщина сказала.
Поверь мне, как же я устала.
Глядеть на сына, сил уж нет.
Как быть? Ты можешь дать совет?
Глаза Маринки потемнели.
Какое счастье! Он живой!
Но что случилось?
Почему же
Не хочет мать идти домой?
22
Лежит и смотрит в потолок.
Дым папиросный коромыслом.
Лишь жалко мать, а так совсем
Не видит в своей жизни смысла.
Кто там пришел?
Шаги другие.
Играет школьный вальс пластинка.
И он глазам своим не верит.
В дверях стоит его Маринка.