Не всяк из вас в граните бит по праву,
В чугун и бронзу ваш не вставят всхлип…
Гуляя по Екатеринославу
Замечен был мой людом прототип.
Сюда, в почётный город металлурга,
Чернила смыв с гусиного пера,
Приехал из столицы, Петербурга
К седым барашкам буйного Днепра.
С Инзовым встречи шли не слишком тихо
Любил с размахом жить сей генерал.
Постой на Госпитальной выдал Тихов –
Купец услуг немало оказал.
Но мой герой в Мандрыковке кукушки
Глухой любил послушать голосок.
Почти что каждый Сан Сергеич Пушкин
Сводил здесь свой уютный вечерок.
Двадцатый год. Вся жизнь течёт спокойно
Совсем недавно битым был француз.
Не слишком вёл себя с царём достойно
И тот на юг сарказма сбросил груз.
А в ссылке не столичная программка,
Но темы для поэмы всё же есть:
Сбежали из тюремного здесь замка
Два брата, взявшись стены перелезть.
Засорины. Закованные в цепи,
При этом стража в речке утопив,
На остров ночью. Утром дальше, в степи
И след простыл… Поэме есть мотив!
На грудь приняв, скупался Саша в мае
И тут же очень сильно заболел.
И в Крым с Раевским, нашим самураем,
Лечиться отбыл – доктор так велел.
Прошли года. К столетию поэта
Посылы с просьбой в общество послав,
По сбору средств всего мирского света
Мой бюст воздвиг Екатеринослав.
Стою я на гранитном постаменте
Меня Панфутин с Гинсбургом создал.
Из бронзы лира в надписи акценте,
Что только ею чувства пробуждал!
Надеждинской с Военной перекрёсток
Моим теперь родимым домом стал.
Ограда с цепью. Вид мой не громоздок
Такой себе на память пьедестал.
Меж тем мой взгляд пронзительный и зоркий.
Шумит трамвайчик рядом с двух сторон,
Народ с утра спускается к Озёрке
Под крик никем не пуганных ворон.
Меняет революция погоду
Свершиться катаклизмам суждено.
В борьбе за братство, равенство, свободу
Советам власть, Петлюре и Махно!
Меня стащили братцы в шароварах
Причём тут я до вашей кутерьмы?
Лежу в траве обуренный на сварах
Отвесить что ли разума взаймы?
Тянуть хотят в днепровскую пучину
По ихним меркам там мне место быть.
Со мной в комплект туда Екатерину,
Но дал нам Яворницкий вместе жить.
Её к себе. А я опять на место.
Смотрю на то, как город мой цветёт.
Сменил он имя может в знак протеста
И новый курс развития берёт.
Строительства огромные масштабы:
Мостов, заводов, школ дают сполна!
Гудок Петровки пел и дальше, кабы
В наш дом была не послана война.
К исходу лета – частые бомбёжки,
Летают самолёты надо мной.
Вокзал разбит. Неспешно по дорожке
Бредут к Днепру бойцы с передовой.
А там народ весь в панике толпится
На штурм берут три дня Амурский мост.
В бредовом сне такое не приснится –
Бегущих мне совсем не виден хвост.
Затем всё стихло. Немцы входят в город.
Порядок свой наводят тут и там.
Закрыть глаза, поднять из бронзы ворот,
Не дать извергнуть мат своим устам!
В угаре пьяном ходят оккупанты
Кидая фразы: -«Пушкин, хенде хох!»
Дуэль хотят. Ну где вы, секунданты?
Застаньте что ли памятник врасплох.
Один герой, видать не слишком умный
На вид ему примерно тридцать лет,
От шнапса бессознательный и шумный
Достал из кобуры свой пистолет.
Его поганый нос краснее перца.
Прищурив глаз, с улыбкой до ушей,
Влупил две пули прямо в область сердца
При этом став глупее и смешней.
На тёмной бронзе золотом сверкнули
Отметины лихого молодца.
Сдержала грудь моя стальные пули
А может не стальные, из свинца?
Не лить бы слёзы горькие поэту,
Но выстрел этот – малая беда:
Приходит время немца звать к ответу,
Прижать к ногтю без всякого суда.
Октябрь сорок третьего в разгаре.
Идут войска родные напролом.
Опять с Екатериной милой в паре
Хотят спустить меня в металлолом.
Сорвали нагло бронзовую лиру
Накинув ловко с дерева петлю,
На свалочную тянут штаб-квартиру –
Видать на плавку скоро поступлю.
Но видно бог имеется на свете
Ему с фашистом драться не слабо!
Спасли меня, закутанным в жилете
Ребята из трамвайного депо.
Надёжно спрятав бюст в ремонтной яме
Я там, считай два месяца лежал.
Пускай измазан весь в мазутном сраме,
Но вскоре встану вновь на пьедестал!
Вторую сотню жизни разменяю
И мой навряд ли враг услышит всхлип.
На солнце тёмной бронзой не сияю,
Ведь скромен был мой яркий прототип!