Наверное, потому, что мало верю в то, что у меня есть единомышленники, которым будет интересно мое творчество (не говорю сейчас о копирайтинге и т.д., хотя и это для меня важно). Одна из моих главных базовых ценностей – СМЫСЛ. Я должна знать цель и адресата своего письма. Личность. (Вести дневник – «для себя» — еще в детстве мне стало не интересно).
Например, в школьные годы таким стимулом была Нина Васильевна — преподаватель русского языка и литературы, одна из любимых моих учителей. Она задавала нам сочинения. Чаще всего их нужно было написать за урок, но разрешалось брать тетрадь домой и дописывать дома, чем я часто пользовалась.
Мы с Ниной Васильевной жили по соседству на одной улице, друг напротив друга: она на пятом этаже, а я на втором. По вечерам она проверяла тетради, а я сидела на кухне и занималась творчеством (когда родители и сестренка уже отдыхали, и мне никто не мог помешать). Часто свет в окне Нины Васильевны гас раньше, чем в моем, и на следующий день в школе она мне об этом говорила. Нина Васильевна любила мои сочинения, отмечала их среди других, часто зачитывала в классе и хранила мои тетрадки с ними.
Еще я писала стихи – просто потому, что они приходили ко мне… Я не задумывалась над мыслями, образами – главное было их записать, пока они не исчезли, не забылись… В них была музыка, ритм, рифмы. Если под рукой не оказывалось ручки и бумаги, или я была занята чем-то (крылатая фраза моей мамы: «Сейчас вынеси мусор, а стихи ты допишешь потом…») – они пропадали. Я могла вспомнить лишь мысль, содержание – но в этом не было живого, целостного, завершенного… Хотя в записанных стихах иногда приходилось потом исправлять какие-то моменты, нюансы, но это было тяжело, потому что исчезало ощущение трепетности, естественности, что было для меня не менее важно.
Я посылала стихи в детские газеты и журналы. Из «Пионера» и «Пионерской правды» пришли ответы, что стихи, в общем, хорошие, и возможна их публикация, но в этих изданиях я ее так и не дождалась. Зато в белорусской газете «Зорька» мои «творения» печатали регулярно, на протяжении половины моей школьной жизни.
Первое опубликованное стихотворение – «Утро» — литературный критик, поэт Михаил Львович Геллер (позже он уехал в Израиль, где и умер) напечатал, отредактировав так, что я его еле узнала. Получив очередной номер «Зорьки» (она выходила по пятницам), я раскрыла ее и по привычке начала читать со стихов. «Перед утром»… Строчки незнакомые, но так похожи на мои… И вдруг внизу под ними вижу свои имя, фамилию, школу, класс… Я была в шоке от того, что впервые столкнулась с литературной правкой. Я не знала, что мое (и вообще любое авторское произведение) кто-то может и имеет право изменить почти до неузнаваемости. Я принесла эту газету в школу, показала друзьям и учителям, которые меня поздравили. Но исправленный стих и тогда, и по сей день не считаю своим: ведь несмотря на то, что он стал выдержанным в размере, приближенном к классике, с более яркими образами, из него исчезла живая МЕЛОДИЯ СТИХА, ИНТОНАЦИЯ. МОЯ!!!
Булат Шалвович Окуджава в одной из песен сказал: «Каждый пишет, как он дышит…». В правоте этих слов я не разуверилась, а, напротив, убеждаюсь все больше.
Еще одно мое стихотворение, опубликованное одним из первых, — «Осенний этюд». За него я даже получила пятерку на уроке литературы! В шестом классе Нина Васильевна давала нам домашние задания: выучить к уроку любое стихотворение не из школьной программы. Я прочитала «Этюд», когда Нина Васильевна меня вызвала, но не сказала, что стихотворение мое. «Молодец, пятерка». И только тогда я показала ей газету… Для нее и для моих одноклассников это стало неожиданным сюрпризом.
А иногда, когда на заданную в классе тему сочинение не получалось, я начинала придумывать к нему эпиграф в стихах. Так рождалось сочинение-стихотворение. Разумеется, получала за него высший балл, а гордая за меня Нина Васильевна рассказывала о нем по всей школе, о чем мне потом передавали ребята из других классов.
Почему-то в детстве я наивно думала, что раз пишу стихи, то смогу работать в газете. Сама атмосфера редакции, типографии манила меня как что-то вожделенно-сказочное. За стихи меня неоднократно премировала редакция газеты «Зорька», даже выдали мне «Удостоверение юного корреспондента» и направили в «Белорусский «Артек» — пионерский лагерь «Зубренок» на Нарочи – на юнкоровскую смену. Но мои прозаические заметки, написанные по заданию редакции, нещадно правили… И после окончания школы, на первом курсе (а это было уже в городе Петропавловске-Камчатском, на филфаке КГПИ), когда я попробовала заниматься в школе молодого корреспондента при газете «Камчатский комсомолец», поняла, что журналистом, как и писателем, мне не стать… Только поэтом… И когда пришлось возвращаться в Минск и переводиться в вуз, вопрос о журфаке уже не стоял. Я выбрала филфак. Но спустя годы тяга к писательству все-таки взяла свое…
29.07.2020
Фото из интернета.