УЖЕ СИГНАЛЯТ
Волнообразно полотно дороги,
какой грузопоток машин в итоге?
Чтоб на Уральской выйти из трамвая,
мне метра остановки не хватает:
со всех сторон движение - безногий
табун железнобокий – вспомнишь Бога.
Чтоб ухватиться – нет перил. Не первая
зелёный ждать сигнал включаешь стерву,
рискуя каблуками, поперёк волны
с улыбкой? Нет у нас другой страны
и стороны удобной пешеходу...
Уже сигналят, подгоняя: - Ходу!
ВЫТЕСНЯЮТ
Раскалённый асфальт, тут и там выхлоп газа -
разрастается и - напрягает, зараза…
Только после дождя, от цветущих лип запах
где-то в сквере большом, уловить и заплакать.
В историческом центре цветут – не заметно:
духота и асфальт держит за ноги летом?
Без воды, тут и там от фонтанов руины,
и заезженный центр напрягает - машинам
тесновато... Проспект перегружен у сада,
тротуар заужают - подъезжающим надо.
Продышаться в июле - вот срываются к грядкам,
к водоёмам- любым! - соль смывать без оглядки.
Города торгашам уступаем с испугом:
отстоять – ни гроша! Обустроить - хапугам
не до нас, горожан. Задыхаемся, молча:
вытесняют… Кто я, среди чуждых мне полчищ?!
НАГОВОРИЛАСЬ
Младший сын, ему под сорок,
Возмужал до разговоров.
Старший, как присел на уши,
откровениями душит.
Лишь от среднего ни слова
не прорвётся из иного
мира… Чтоб молчать и делать
всё, что должно - поседела.
БРАТЬЯ
Каин тот, кому идти
на все стороны от дома,
не оглядываясь. Ты
дружен с ветром незнакомым?
Он теперь твой брат нескучный,
шаловливый и игривый,
а родной твой – простодушный
Авель явит гибкость силы.
Мать – сыра земля взрастит
семя, брошенное в лоно.
Сноп у Авеля в горсти,
перевязанный соломой…
Кто любимый? – нет ответа.
В мыслях тот, кто дружен с ветром.
Рядом - кроткий, в горле комом,
когда хлеб не пропечённый.
МАМА МЫЛА РАМУ
Февралей – без счёта.
На балконе рама
дребезжит без стёкол.
Сквозняком достанет
март сырой. От лишней
расчихалась пыли,
подышать бы вышла,
засидевшись или
старушонке в чёрном,
стёганом жилете,
окна мыть – зазорно?
Не под силу… Ветер,
как ребёнок ласков
и бодрит в апреле:
высохла замазка –
держит стёкла еле.
ПОЗВОНИ
Доставала бабка детку:
- Ты бываешь дома редко.
Записал мой номер трижды -
позвони, ещё при жизни...
А с Тем Светом связь иная, -
достаёт, напоминает
бабка… Детке прёт под сорок:
навёло отродье морок
и за тело бьётся в клочья?
А за душу - бабка ночью.
СЕМЬЯ
Вот бы хвастаться: - Большая! -
по стандарту городов...
Промолчу: из рук хватают,
если две, а мир таков -
растащить! Без связей прочных,
я - к корням, ищу ответ
в Храме... Кто с наскока точный
скалькулирует рецепт?
Помогает чужой опыт:
по уму - был мал мне лист
поминальный. Сердцем - строки
не без выбора дались.
***
С камнями серыми - одно!
Не думать научилась ни о чём,
чтоб в город всматриваться, слушать:
порой случается ночной
шагать по улочкам потухшим.
Могу гасить волнение - оно,
как в каждой клеточке молитва:
- С камнями серыми - одно! -
и не бояться встречных дико
там, где не спят притихшие кусты,
и свет от окон, может, ослепить.
Не чуя ног - в ладонях ты
камней живых от всех молитв.
ДОБИТЬ
Спинка кресла – вот опора,
чтоб храбриться. Лета зной
кратковременный, но в город -
раскалённый – ни ногой!
Где слабеют люди... В сорок
жизни сок закис, хмельной
лез бы в гору – толку в спорах?!
От беспомощности злой,
ухватиться – ран без счёта…
Ничему не учит свой,
ни чужой - как вижу – опыт.
- «Поперёк меня не стой!-
говорила мама. - Думай,
что иначе проживёшь,
как отец твой, тоже умник...»
Навязала долю всё ж
от обиды... Мне и внуку,
если вместе долго жить
в паутине – рву, ни звука
с той поры не проронить.
Но спиной к спине бы сына:
мне – опора он, я – щит
от сорвавшихся лавиной
слов обидных вслед ... Добить!
ГОЛОВНАЯ БОЛЬ
Тук-тук! - стук в дверь.
- Кто там?
- Головная боль...
Не поняла...
Тук-тук! - снова стук в дверь.
- Кто там?!
- Ваша головная боль!
- Вы ошиблись дверью.
Тук-тук! - это уже возмутительно.
- Если снова головная боль,
то я приняла лекарство.
Тук-тук!
- Перестаньте хулиганить
или я вызываю милицию.
- Вызывайте. Скорую...
***
Как из объятий нелюбви
мне вырваться, пока
делю одну жилплощадь,
и мебель, кой какую я делю.
Делить - впряглась – насели дружно:
- Лошадь?!
А я, как муха, осенью - в стекло:
то рвусь на свет,
то дух захватит пряный
семьи, уюта… Время истекло
проговорить обиды – камень мама.
НА КРАЮ
Люди жили тесно -
люди жили честно.
Но свекровь,
как в горле кость:
- В коммуналку! –
зато врозь.
Коммуналка, словно
Нараямы склоны…
На сто первом, с ветром,
не отнимут метры?
ТЕПЛА БЫ
Тепло августа пахуче
днём притихшим, как пирог
из духовки... Дух измучен
ненасытностью, но впрок
закатаем в банки лето.
Не по-летнему знобит
и, проснувшись до рассвета,
окна надо бы прикрыть.
Тепла тела, не растратив,
в одеяло спрятать нос:
как на облаке, в кровати,
высоко живу без слёз.
Жар - в руках, а ноги стынут:
лезет вкрадчиво, чужой
опыт встать и, выгнув спину,
выть: - Тепла бы... Лето, стой!
БЫЛИ ПРЕТЕНЗИИ
Были амбиции,
были претензии,
чтобы со спицами
тихо ждать пенсии
и без эмоций. В срок,
тёплый, второй носок
связан уже на треть:
- Чьи будем ноги греть?
СЧАСТЬЕ
Не зовут и не ждут -
ты во власти минут
уходящего лета. Погожий
день весь твой, не приют -
тихо, где доцвету
с замиранием ночью и дрожью
предрассветной... Делить
не готова ни быт,
ни мечты что-то тут обустроить,
в рамках стен, высоко,
как пустое гнездо,
доживать свои дни. Беспокоить -
не зовут. И часок
на восток, где восход,
когда солнце встаёт огневое,
не сумеют отнять...
Больше нечего брать,
кроме этих минут покоя.
***
Чай пить ночью
Лёгким пёрышком висит
облачко пушистое.
Выцветает общий вид
неба – перелистывать
дня страницу, торопить
ночь с прохладой редкою?
Ветер сбился с ног и спит,
укрываясь ветками.
Вот и вечер дарит сон
одуревшим мухам,
выйти следом на балкон,
лай собачий слушать?
Или взять канистру - вниз
спуск без заморочек
к роднику, чтоб запастись
свежей - чай пить ночью.
НЕ БИТОЙ ЖЕ
Сентябрь! Сдаю экзамен
на бабушку. А внучка –
ласкуша и по правилам
известным - это скучно
колючей мне. Терпение -
задание простое:
приложишь меньше рвения,
а в результате трое
зачтут, но повоспитывать
возьмутся... День за днём
системой мер - не битой же! -
дрессировать втроём.
***
Дать бы денег проще!
Дозвалась – принёс воды:
из-под крана – мёртвая.
Наследил, но рада ты:
уродился чёртом!
Дров по жизни наломал –
сгоряча разводы?
Присмирел – угрюмым стал:
день-ночь хороводом
мысли... Их не разогнать –
жёны донимают.
Не старуха ещё мать,
дочь уже большая,
и вторая – поперёк,
мам считать устала...
Души наши видит Бог,
испытав сначала,
всё - по мыслям. Тесен круг:
бабка, тётка, тёща...
Угодить – не хватит рук,
дать бы денег – проще!
* * *
Не всякая баба - бабушка:
одна род продлевает, другая - рот разевает.
* * *
Не всякий дедушка пуп рвёт для внука,
иной сеял-сеял... горе луковое!
ПЕРЕМЕНЫ
С мусором, к контейнеру,
пробираюсь ахово,
только у дороги
вскопан островок...
Было время - жили мы
нервами и страхами,
но цветам всё лето было хорошо.
Деспотичной женщиной,
бабушкой, быть может,
как бы охраняем двор -
под присмотром мы.
Ног, не чуя, бегали
между клумб ухоженных:
все при деле – заняты
до пытливой тьмы.
Двор, как место отдыха,
но загажен мусором:
ни граблей у жителей,
ни лопат уже.
Все, кто могут - за город,
остальные, вспухшие,
заедают ужасы дома в неглиже:
- Жить нет сил, товарищи,
господа и прочие...
Напрочь заморочен
обыватель – раб.
Вот взялись разжёвывать,
горячась заочно:
ТСЖ – правительство
нашего двора.