Моей дорогой бабушке, которой уже давно нет с нами, в этом году исполнилось бы 107 лет со Дня рождения. Я часто её вспоминаю и мне её сильно не хватает. Она была очень доброй, скромной, честной, терпеливой и трудолюбивой. Всегда приходила на помощь, помогала, чем могла и частенько подсовывала денежку нам в карман со словами: - Тебе нужней!
Мы, будучи детьми, в силу непонимания, могли ослушаться, посмеяться над тем, что бабуля говорила, убегали из-за стола после обеда, не помыв за собой посуду, и нам даже в голову не приходило, что бабушка может устать или приболеть. А она безропотно убирала за нами, потом тихонечко сидела у окна, после чего принималась за приготовление ужина.
Став постарше, я стала помогать бабушке Гале и вставала наравне с ней утром, в начале седьмого, чтобы печь пироги, которые в нашей семье очень любили. К тому же стала приглядываться, как бабушка готовит то или иное блюдо и многому научилась у неё. А в зимние холодные дни, когда на улицу не хотелось "высовывать нос", я училась у бабушки шить и вязать, даже прясть нитки на веретене.
Из её рассказов я узнала, что родилась она в Сибири и в их семье было семеро детей. Жили они зажиточно, так как отец был купцом и очень успешно торговал пушниной. В Сибири, где дворян проживало совсем немного, именно купечество являлось наиболее значимым социальным слоем. Товара в доме скапливалось очень много и кто-то надоумил моего прадеда поменять меха на "керенки" - бумажные денежные знаки образца 1917 года, получившие своё название по фамилии министра-председателя Временного правительства А. Ф. Керенского, что он и сделал. В условиях гражданской войны "керенки" зачастую печатали незаконно, в неспециализированных типографиях, разными красками, нередко на неподходящей бумаге, иногда на обороте различных этикеток товаров и продуктов, потому они не вызывали к себе доверия у населения, а слово «керенки» со временем стало нарицательным для презрительного обозначения обесценившихся, никому не нужных денежных знаков:
Где рельсы слепли и чесались,
Едва с пургой соприкасались,
Где слышалось: вчерась, ночесь,
И в керенку ценилась честь…
(Борис Пастернак)
Семья разорилась... Мешки, полные бумажных денег, бросили на чердак, и дети играли ими ещё очень долго. Бабушкин отец умер от инфаркта, оставив семью без средств к существованию. Бабушка Галя была старшей дочерью и ей пришлось взвалить на себя всё домашнее хозяйство, заменяя больную мать, которая очень тяжело переносила потерю мужа и кормильца. Учиться было совершенно некогда, поэтому у бабушки только 4 класса гимназии.
Когда бабуле исполнилось 17 лет, её насильно, то есть против воли и желания, выдали замуж за мужчину, на 20 лет её старше, но самостоятельного, который мог помогать всей их семье. А бабушка была ещё сущая девчонка, которой хотелось бегать на танцы, плавать и загорать (она переплывала реку Селенгу, что не по силам даже многим взрослым мужчинам), и она это делала, пренебрегая статусом "замужней женщины"! Мужу, естественно, такое поведение жены не нравилось, они постоянно ссорились, и родственники частенько замечали на теле бабушки синяки...
Время шло, и одна за другой, родились три девочки, которых нужно было кормить, одевать, учить. В 1941 году мужа, моего деда, отправили на войну и он встретил долгожданную победу в Берлине! Бабушке выпали очень тяжёлые испытания, так как она одна пять лет "тянула" своих дочерей, не гнушаясь никакой работой, чтобы хоть что-то поставить на стол и накормить деток. Когда мыла посуду в столовой, то очень сильно порезала палец осколком тарелки. Рана загноилась, а потерять работу было никак нельзя, и она продолжала ходить и мыть посуду. Рука распухла и ей хотели её ампутировать, но помогла одна женщина-фельдшерица (бабушка часто её вспоминала!). По выходным, из ткани, что рулонами осталась ещё от отца, она шила ватные одеяла и продавала на рынке. Работая в столовой, получала вместо зарплаты килограммовую пачку дрожжей, но их есть не будешь. Поэтому бабуля разрезала дрожжи на маленькие кусочки, заворачивала в конфетные фантики и несла для продажи на базар. Там её и арестовали "за спекуляцию". Со слезами на глазах бабушка вспоминала, как она сидела "в кутузке", а маленькие дочки были дома одни, голодные, и не знали, где их мама. Но кто-то заступился за мою бабушку и её выпустили, конфисковав имущество - вынесли все хорошие вещи, вплоть до приёмника.
Мой дед вернулся с войны в капитанском чине, служил в милиции, где давали продуктовый паёк, поэтому жизнь потихоньку налаживалась. Но семья бабушки никуда не делась и она продолжала помогать своим сёстрам и матери. Мужу это порядком надоело и он развёлся, уехал в Читу, где женился на одинокой женщине, с которой и прожил до конца своих дней. А моя бабушка, добрый и отзывчивый человек, "тянула лямку" опять одна. Выучила дочерей, дав им всем образование, выдала замуж и помогала растить внуков. А когда смотрела какой нибудь художественный фильм, то всегда плакала, когда кто-то погибал или умирала главная героиня. Она свято верила, что артисты по настоящему умирают в фильмах. Вот такой была моя любимая, добрая и наивная бабушка! Светлая ей память.