Помнишь, дядя, как отдали тело чертям,
Как в урочище сонном звенело,
Разлеталось по улицам и площадям,
По ушам било: «Слово и дело!»
Как задёргалась Русь в огневой петле,
Как в оттяг, горячо и хлёстко,
Били струи дождя по сухой земле,
Словно вдоль по спине трёхвостка.
Была чёрная кожа груба, как кирза,
Так свежи оказались преданья,
И кровавый закат капал прямо в глаза
Из разбитого лба покаянья.
Рдяным облаком к небу стремилась душа,
Но пристёгнута цепью к запястью,
Трепетала, как лань, под клинком палаша,
Глядя вслед улетевшему счастью.
Бился птицей беспомощной острый кадык
Под слепой беспощадностью стали,
Утекли времена, ты утих, попривык,
Да и хват их ослаб, устали.
Но не стихнет никак оглушительный ор,
Будто кто-то в пурге, оголтело,
Всё кричит и кричит у ворот до сих пор,
Надрывается:
«Слово и дело!»