Враг наступает яростно и злобно,
он давит внутрь и сердце, и тоску,
он убирает чувства осторожно,
и человек не замечает, лишь «хочу»
он слышит чаще, чаще, чаще:
«Хочу купить свою мечту!»
«Хочу машину и куплю!»
«Хочу на яхте прокатиться!»
«Хочу во власти укрепиться!»
и вновь «хочу, хочу, хочу!»
И человек, не ведая печали,
несётся в пропасть, где «хочу»-
есть главное, его достали,
он слышит лишь свою «мечту».
Враг наступает на сознание,
используя материальное,
и вас порабощает навсегда,
ведь человек не видит уж добра,
его глаза залеплены той Тьмою,
что в душу влезла без труда.
Враг наступает повсеместно,
и скоро людям станет тесно,
те станут убивать себя
в огромном море, что из зла.
Влезает зло в людей сердца,
не видят ничего глаза,
а только блага, что даёт она –
могущественная земная Тьма.
И враг усиливает свой напор,
он тут безжалостен и скор,
как больно видеть, что сознание
вдруг не выдерживает этот спор,
и потухает чистый взор.
О, человек, ну, до каких же пор,
ты будешь думать, что сознание –
это абстрактный разговор?
Враг наступает очень быстро,
вчера ещё всё было чисто,
сегодня – глядь, и всё, в глазах – укор,
да злоба дышит в разговор.
Мне больно видеть человека,
вчера, что был по воле века
почти что другом все года,
сегодня ж в нём – одна лишь Тьма.
Озлобившись, земная Тьма
впускает дурь в сознание народа,
и он не слышит зова Бога,
он слышит только «воровать»,
«мошенничать» и «убивать».
Смотрите, что в Америке творится,
увы, здесь нечему дивиться,
там началась уже война,
вовсю там правит эта Тьма,
что под эгидой черного расизма
на белых войско повела.
Всё относительно весьма,
там белые и чёрные - все вкупе,
вдруг люди все там стали тупы,
что грабят их же города.
И убивают, не спеша,
воюют с памятниками, их круша,
но скоро черная война
придёт в любые города,
лишь вместо чёрных
будут белые, но «без ума», увы, слегка.
Потом всё больше, и тогда,
их не остановить уж никогда.
Пришла великая война,
война священная Земная,
она другая, не такая,
как в сорок первом, но она
страшна, увы, как никогда.
И Я, КАК СТАЛИН, ОБРАЩАЮСЬ
К ВАМ – ЛЮДИ БОГА, как тогда,
когда и Сталин обращался
к солдатам битвы в те года!
Сейчас я вас верну туда,
в те очень страшные года,
когда Зверь наступал напором,
что не могли остановить тогда:
«ПРИКАЗ ОТ 28 ИЮЛЯ 1942 Г. №227. НИ ШАГУ НАЗАД!
«Наш дом заполонён врагом,
он наступает, давит, убивает,
а мы под его мощью и огнём,
всё дальше вглубь страны идём.
Собратья, ну, чего ж мы ждём?
пока он всех поубивает?
пока дома все посжигает?
пока наш хлеб спалит огнём,
и всех заполонит живьём?
Что ж ему землю сами отдаём?» -
так думал Сталин летним днём,
когда в горящем том сорок втором,
он понимал, что помощь просит он,
тот дом, в котором все живём.
То русская земля стонала,
уж целый год та воевала,
но Зверю было нипочём,
он шёл и шёл всё напролом,
а мы лишь отступали в нём,
в том доме, все в котором мы живём.
И Сталин понял – хватит, перелом,
ни шагу больше не пройдём
назад, мы лучше все умрём,
но дальше вглубь мы не пойдём!
Он стал писать приказ о том.
Он чувствовал, что должен достучаться,
что капля гордости должна остаться
в солдатах русских, что вели войну,
но отступали. Посему
он понял – дальше всю войну
вести мы будем до Победы,
и не переступая ту черту,
после которой наши деды
Русь защищали и Москву.
Вложил всю горечь он в бумагу ту.
Он выстрадал приказ слезами,
чтоб душу вывернули сами
солдаты, что в минуту ту
приказ будут читать в ту тишину,
которая между боями редко
случается в ту страшную войну.
«Враг рвётся вглубь нашей страны,
захватывает новые районы,
он разоряет города и сёла,
мы в силах фронта не равны.
Все силы враг на фронт бросает,
лезет вперёд, опустошает,
грабит, насилует и убивает,
и рвётся к нефтепромыслам страны.
Бои идут в Воронеже, на Доне,
а оккупанты рвутся к Волге
и к Сталинграду, чтоб любой ценой
к Кавказу двинуть свой убой.
Враг захватил уж Ворошиловград,
Валуйки, Купянск и Новочеркасск,
и Старобельск, Воронеж – половину,
и наш Ростов. Увы, кручину
добавило нам это отступление,
ведь население нашей страны
теряет веру в армию, а мы
лишь отступаем, смутно понимая,
как велики просторы у страны,
что будто много территории, и хлеба
всегда будет в избытке. Те умы,
кто так считают – не умны,
насквозь фальшивы и трусливы,
и нам теперь они – враги.
Мы все понять теперь должны,
что наши средства здесь не безграничны,
что территории страны –
то не пустыня, а наши отцы,
все матери и наши деды,
то люди, за которых мы
в ответе, то – наши тылы.
А территория, что захватил здесь враг –
то хлеб, металл, железные дороги,
фабрик, заводов нужные пороги,
что армию снабжают, чтобы мы
вели войну, а их теряем мы.
Мы потеряли Украину, Белорусь,
Прибалтику, Донбасс, их столько было
тех территорий, где так много жило
людей, что их не защитили мы.
70 миллионов всех людских потерь,
и нет у нас запасов хлеба
преобладания над немцами, увы.
Каждый клочок оставленной земли
теперь лишь ослабляет нашу оборону,
усиливает немцев, ну, а мы
всё разговариваем в том, что мы сильны.
Такие разговоры – лживы,
они вредны, непогрешимы
лишь те, кто верою сильны,
а посему должны здесь мы
закончить наше отступление.
Отныне только вместе мы
должны услышать главный лозунг:
«Назад – ни шагу!» Пусть умрём все мы,
но до последней капли крови
мы будем защищать людей страны,
цепляться за клочок родной земли,
и до последней жизненной секунды
бороться с немцем в эти дни.
Да, Родине сегодня тяжело,
но мы должны врага остановить,
отбросить, чтобы дальше – разгромить,
во что бы то ни стоило, навечно,
чтоб дальше мы смогли бы жить.
Немцы не так уже сильны,
но паникёров слишком много
нам не хватает дисциплины,
работают все наши тылы,
нам поставляют танки, миномёты,
а мы позиции страны
здесь самовольно оставляем.
Отныне паникёры всей страны
на месте подлежат уничтоженью,
а части могут в отступленье
уйти лишь по приказу командира –
таков призыв нашей страны.
Теперь всех провинившихся и неустойчивых
поставим мы в штрафные роты,
чтоб искупили кровью те грехи,
и шли в атаку вместе с ротой.
Расстреливать на месте паникёров,
устроить заградительные роты,
чтоб шли за всеми, словно доты,
и не пускали вглубь страны.
Лишь так мы будем все сильны!
Должны у немцев поучиться мы,
у них отличнейшая дисциплина
и цель – завоевание страны,
неужто не способны мы,
как наши прадеды и деды,
отпор дать Зверю, землю чтоб страны
освободить от этой Тьмы?
Верховное Главнокомандование приказывает:
всем формированиям страны
безжалостно пресечь всю пропаганду,
что можем отступать и дальше мы,
а самовольно оставление позиций –
то преступление, за что судить должны.
Всем командирам, комиссарам корпусов
оказывать всемерную поддержку
загородительным отрядам армии
для укрепленья дисциплины и порядка
во всех частях нашей страны.
Приказ прочесть во всех штабах и ротах,
всех эскадронах, батареях, эскадрильях
Советской армии страны»
Когда приказ читали те солдаты –
в них стыла в жилах кровь,
долго молчали все умы,
в них всколыхнулось осознание войны
совсем другое. Опустошены все были.
Великое страдание страны
по–новому увидели они.
Приказ затронул всех до глубины души,
теперь всё будет по–другому,
все понимали, что должны
до самой смерти защищать основы
великой русской стороны,
ведь Сталин обратился к ним, и снова,
изъяв свой страх из ноющей груди,
измученные русские сыны
шли в бой, чтоб жили дальше мы,
потомки русского простора
и самой чистой стороны!»
Прошу вас, люди, ну, очнитесь вы!
Пересмотрите своё «счастье»,
в материальных благах вы больны,
и вы не видите несчастье!
Кто не очнётся, не отступит
от пут и пелены сей Тьмы,
тот сгинет очень-очень скоро
на поле битвы внеземной войны.
Война уж входит в завершающую фазу,
сей год – последний для Земли,
придёт ОТЕЦ и спросит сразу:
«Кем был ты в битве сей войны?»
Он видит даже ваши сны,
Он слышит даже ваши мысли,
и видит, где глаза черны,
и чем любой здесь даже дышит.
Осталось времени чуть-чуть,
очнитесь, люди, новый путь
откроется лишь тем, кто волей
своё сознание очистит тут.
Оставьте лишь на пропитание,
не делайте другим страдание,
тогда появится хоть шанс,
что Тьма покинет разум ваш.
Очнитесь, люди, только в этом шанс!
А главный шанс – только в молитве,
Молитва лишь поможет в битве,
Молитвой Бог оберегает нас!
Молитесь, люди, за всех нас!