Я сижу в безжизненной галерее — слов, имен, идей, адресов и лиц.
Греция, том шестой, страница четыре: здесь бОльший мой дом, чем злые углы столиц. Но дом, как известно, может душить любовью — мой душит меня своей мудростью вековой. И сколько бы не бродила над крымским взморьем, страница четыре оставляет меня немой. Немой, неуслышанной, заткнутой бородами снисходительных мудрецов, мне сияющих с высоты, и куда бы не заносил ураган отчаяния, все равно я найду там насмешливые следы.
Может, дело не в них, а в наследственной жажде поиска,
что печатью скитальчества издавна жжет нутро?
Может, дело не в них, а надменном желании таинства,
после коего сам себе царь, Гуру Дев, патрон?..
Я устала вычерпывать море одной пригоршней, запускать ракеты ума в беззвездную высь. Мне бы едко шутить в курилке и ездить в порше, беспокоиться о друзьях и продленьи виз. Но как только расслаблюсь и хоть на миг забуду, выпущу серебристых рыб в мировой ручей, как во сны опять и опять приходит иуда, и беззубо молчит в окружении темных свечей.
Многих часов не нужно, рекордов пока — неделя, потом понимаю все и тушу накал. Иду жить аскетом до следующего апреля, когда древняя я мне опять кивнет из зеркал.
24.04.18, 05.08.20