Рыдай жалейка, судьба - злодейка
сдувает ветром и гнёт в дугу.
Срезает косо больным вопросом
через колено и "не могу".
Решает чётко, жужжит трещёткой,
и хлещет плёткой свист егерей.
И метастазы разбитой вазы,
и сны о прошлом, и стук дверей.
Как пляшет нашим, и скалит вашим,
и заливает, как скоморох,
в сенях прокисших юродный нищий
и скачет через чертополох.
Петля и плаха, нимб и рубаха,
не по пролётной и столбовой -
дорога к раю лежит у края,
где стопы режет себе босой.
Тоска - зараза, но богомазы
того не в силах узреть сполна,
как свет и волю в грязи и боли
стяжают грозно их времена.
Но тусклым ликом, корой и лыком,
лаптями в поле - белым-бело.
И лишь в лазури слепящей бури
безмолвный ангел качнёт крылом.