для меня, по большому счету, начало — наряжать елку. помню каждую игрушку того времени: звери что попроще, сосульки, мишура, дождики, набор из самовара и кружечек, хранившийся в отдельной коробке, две огромные шишки, которые меня научили вешать ближе к основанию, чтобы небольшая елка не завалилась. а еще у нас почему-то не было звезды. всегда хотелось звезду, не знаю, почему не было, но хотел я ее, потому что во всех мультиках и фильмах про новый год на елках были звезды. еще все началось с денди, которую папа брал на время у друзей. мы играли в мушки (космические захватчики), в танчики, в мэджик (тетрис по цветам), и опять-таки у нас не было самой популярной игры — марио, но зато наличествовал джойстик-пистолет, которым нужно сбивать уток, а собака смеялась, если не попадаешь. тупая собака. еще самолет, летающий боком. все началось с видика и нескольких кассет, засмотренных до дыр в пленке: фильмы "остров головорезов", "вой", "человек-паук", "пираты темной воды", "джек в стране чудес", "команда капитана планеты", "гайвер". и не было, но очень хотелось заполучить "котов быстрого реагирования" и "мышей-рокеров". вообще мне тогда снились сны на тихом часу в детсаде, что я захожу в комнату, а она завалена кассетами и картриджами. началось с прослушивания трех, максимум пяти винилов, среди которых "нана" и "сияние и смерть Хоакина Мурьеты" Неруды, а вообще винил тогда не очень влек, да и игла все время была поломана, что являлось проблемой абсолютно общей. сердце страстно желало кассетного плеера, и я его заполучил на одно из празднований нового года. сони, с радио. лучший подарок всей моей жизни. на морозе иногда немного тянул кассеты. батарейки я жевал, чтобы выжать из них последнюю мощность, потом появились аккумуляторы. слушал я тогда разное: децл, шеф, бомфанк, михаил захаров, воровайки, позже киш и сектор. ничего необычного, но было это любимое звучание голоса в ушах. я больше всего любил слова и голоса: они не должны были быть красивыми, они должны были нравиться мне, по-настоящему. в то время я любил музыку без поисков, честнее всего. все началось с футбольного мяча и игр в квадрат и дельфинчика. в первой для участия нужны были четыре человека, на асфальте чертился квадрат, разделенный на четыре части, каждый участник должен был защищать свою зону. а во второй игре могли участвовать от двух человек, по правилам набивался мяч по десять раз каждой частью тела, потом нужно было выполнить комбинированные набивания. кто быстрей заканчивал, тот победил. все началось с жвачек ловиз, турбо, бумер со вкусом кока-колы, с киндер-сюрпризов и пропавших киндер-сундучков — наборов, в которые входили шоколадка милкивей и маленький набор лего. это неотъемлемая часть любого перемещения по городу на общественном транспорте — рассматривать витрины киосков, требующие кропотливого описания, надеяться, а иногда даже осмеливаться и просить, но, как правило, бесполезно. потому что когда родители могли, они всегда покупали сами, я это знал с самого детства. я никогда ничего не требовал, мне повезло родиться и вырасти в настоящей любви, а в настоящей любви не обращаешь внимания на мелочи, даже на такие яркие и важные, как отсутствие лишней шоколадки. я рано понял, что шоколадка не важна. я не мог этого объяснить, но я это знал. однажды очень захотелось велосипед с ручками-рогами на руле, скоростной и с амортизаторами, его еще все время разыгрывали под крышками спрайта. я тоже рано понял, что выиграть не получится, что мы живем в мире, где велосипеды из ниоткуда сами собой не берутся. тем более скоростные. нужно было желать и ждать, прошло время, и он появился. он и сейчас у меня, пятнадцатилетний, повидавший виды синий мерида калахари пятьсот. началось с фишек американ кепс, чупа кепс, стрит файтер, мортальник, парк юрского периода и, конечно, — голды, самые ценные, блестящие разными цветами. за них можно было просить по несколько штук, а то и по несколько десятков простых фишек. ценность их измерялась "понтами", которые были указаны на обороте каждой, от одного до пяти, кажется. ставки считались по понтам: например, одной фишке в три понта соответствовали три фишки по одному, и в таком духе. продавались они в киосках роспечати, но мы их практически не покупали, в основном, выигрывали и менялись. игра заключалась в том, что эти картонные кружочки отбивались об твердую поверхность и крутились в воздухе. чтобы выиграть, нужно было выбивать фишки картинками кверху. шлепки разносились в то время по коридорам всех школ, мы приходили за час или два до занятий и уходили, намного задерживаясь, так как шло мочилово, выходящий победителем из которого спешил домой с оттопыренными карманами, в волнении и с радостью победы в сердце, но назавтра удача могла повернуться уже к следующему. а еще петарды… вообще куча вариантов. продавались в киосках на остановках вместе с прочим ассортиментом киосков того времени: все те же жвачки, шоколадки, лимонады, газеты, ручки-линейки, продукты, одежда, все что угодно. я любил покупать простые корсары по десять штук в пачке и черных пиратов или черную смерть — петарды покрупнее и посерьезней. взрывали мы их с друзьями очень хаотично, иногда бесцельно, но иногда вырисовывалось подобие экспериментов, например, сколько корсаров потребуется, чтобы взорвать стеклянную бутылку, и сколько в противовес понадобится черных пиратов. еще мы быстро выяснили, что если подождать, пока огонек уйдет внутрь петарды, то она не потухнет в воде, в луже или реке, а знаете, как это интересно?! взрыв под водой с всплеском, пускай и небольшим! петарды бросались нами под ноги прохожим, под колеса машинам, в подвалы и даже иногда в форточки домов. зачем? тогда такие вопросы не засоряли голову, все рождалось "слушай, а давай... ", и за этим давай следовала не всегда на сегодняшний взгляд здравая мысль. петарды можно было взрывать в руках, держа их за самые кончики ногтями. конечно, был страх, распространяемый разговорами взрослых, мол, китайские, бракованные, останетесь без глаз или без пальцев. но все мои друзья остались с пальцами и с глазами, и со временем встретили опасности более действенные, чем петарды. тогда началось все, о чем теперь так интересно вспоминать. многое потерялось в памяти, притупилось, но само ощущение беззаботности и удивления яркости того времени… это сейчас я понимаю, что девяностые со всеми этими рекламами, песнями, телевизором — ужасный трэш, неописуемый. но тогда все для меня — цветастая и блестящая обертка конфеты. конфета сама по себе счастье: в ней и ожидание, и наслаждение, и горечь утраты, и насыщение, и желание повтора. у меня все началось с этого. с вида из окна съемной квартиры, с папы, играющего ночью в денди, с мамы, согревающей мне постель перед сном тем, что сидела рядом, с синего мотоцикла "урал", который всегда ломался, с улицы, на которой точно не скучно, со спортзала и первого тренера Станислава Викторовича, с друзей Андрюши и Виталика, с самого любимого блюда, любимого и сегодня: картошка, пожаренная вперемешку с яйцами, и запить персиковым йогуртом из картонной коробки. а еще с покемонов.
а корсаров требовалось от пяти до десяти.