Я родился не младенцем,
но типичным отщепенцем
на нейтральной полосе,
в общем-то, почти как все.
Очередное поколенье
всех предыдущих обнуленье,
и я стократно обнулён,
чему ничуть не удивлён,
куда бы вдруг ни подевался,
хотя, бывало, удивлялся.
Вот на трибуне мавзолея
стоят вожди, они всё злее,
их нет давно, но я и сам
рисуюсь не своим глазам.
Сыграешь роль, и снова пробы,
где каждый жребий величав –
эх, не учить бы никого бы,
с себя, конечно же, начав,
ведь сказано вполне серьезно –
в расчете не на дурака:
«Учиться никогда не поздно» –
так не учись, живи пока.
Живи, пока несчастный случай
даётся, будто благодать,
живи, других покуда учат,
как им тобою помыкать.
Пусть помыкают долбоёбы,
раз такова твоя судьба –
эх, не судить бы никого бы,
начав, естественно, с себя.
Наплюй на всё, что мы имеем
до самой смерти над собой –
ты безусловно всех умнее,
покуда самый молодой,
хотя и вертишься ужом,
чтобы не сделаться бомжом.
Так слушай сказ, как жизнь губила
не слишком тайного дебила,
который пусть не фараон,
но почему не фюрер он,
не первый на деревне кочет –
а кто быть фюрером не хочет?
Ученый или просто немец,
блажен, кто с детства отщепенец,
и если держится за власть,
то только чтобы не упасть.
От автохтона до туриста
все уважают тракториста,
себя нашедшего в дыму,
но кто завидует ему?
Никто, куда бы он ни шел,
жизнь не закончит хорошо,
к чему его хоть не готовь,
что, видимо, и есть любовь.
Вот час задался не фартовый,
а мы всегда к нему готовы
среди торосов и костров –
за нами пропасть катастроф,
о чем, чувак, и эти строфы –
мы порожденья катастрофы,
и знают души и стада,
что этот мир не навсегда,
но все же продолжают путь
лишь бы подольше протянуть,
внимая ангела трубе,
но хватит только о себе.