19.
Они стояли вместе, полукругом,
Готовые отправиться в дорогу.
За ними разгорался понемногу
Костёр. Цыгане спорили друг с другом.
Наверное, гроза им помешала,
Не то, уже дорога бы бежала…
Был Эдвард как-то странно ими встречен –
Они переглянулись, засмеялись,
И выкрики какие-то раздались.
Хоть он не понимал цыганской речи,
Почувствовал, что здесь его не ждали.
Вслед за негромким восклицаньем Розы
Цыгане засмеялись, замолчали.
В наброшенной на плечи темной шали
Она пошла, свернула за повозки.
За нею Эдвард вслед. Догнал и обнял:
– Я счастлив, Роза! Вновь тебя я вижу!
Я позабыл про всё, когда услышал
Про табор. И тогда… Тогда я понял,
Что если не успею, потеряю –
В душе моей всё лучшее погибнет!
Сюда я мчался, ливень проклиная.
Теперь же я его благословляю –
Он табор задержал. Спасибо ливню!
– Мы целый день в дорогу собирались.
И как-то это странно получилось –
С полудня и до ночи задержались…
– Прекрасно всё, прекрасно всё случилось!
Исчезла б ты – я не нашёл бы места!
Ты у меня всю жизнь перевернула!
Не успокоюсь я, пока невестой
Тебя не назову!
Она вздохнула.
Освободившись от его объятий,
Немного Роза отошла, застыла.
– Ты сердишься? Ну, не молчи, ну хватит…
Я днём не мог приехать – нужно было…
Не выслушала Роза, перебила:
– Ты мне понравился… Ты – умный, славный, Эдвард…
Не покривя душой, скажу, ты первый,
Кого, наверное, я полюбила…
– Я счастлив, Роза!
– Только лучше б было,
Чтоб ты сегодня и не приезжал.
А если бы приехал – не застал
На месте табор…
– Как же понимать?
– Тебя мне не хотелось огорчать
Тем, что скажу в ответ тебе: «Прощай!»
– Да что ты говоришь? Не убивай…
Я ведь сейчас приехал за тобой!
– Нет, ничего не выйдет, милый мой…
Я не с тобой, а с табором уйду.
Она поглубже завернулась в шаль.
– Ты знаешь, мне тебя немного жаль…
Я, видно, принесла тебе беду…
Но всё пройдет…
Он просто онемел.
Глазами изумлёнными глядел
На Розу.
– Я сошёл с ума?
Всё это говоришь ты мне сама?!
Ты всё шалишь, смеешься надо мной?..
– Нет. Ты пойдёшь дорогою одной,
А у меня – цыганский, прежний путь.
Быть может, и еще когда-нибудь
Увидимся…
– Тебя я не отдам!
В тебе – судьба моя и жизнь моя!
– А ты опять забыл – цыганка я!
И я не подчинюсь ничьим рукам!
– Да что ты в жизни кочевой нашла?
Цыганка… Вечной куклою жила
И будешь жить приманкой золотой!
Уйди, уйди из табора, молю!
Ты видишь, знаешь, как тебя люблю!
– А что за жизнь узнаю я с тобой?
У вас в почете родовая честь,
А у меня, всего лишь, гордость есть…
Меня в свой круг изысканный зовешь…
А почему же к нам ты не идёшь?
Он промолчал – он любовался ей.
Цыганка гордой красотой своей
Любого бы сумела победить.
– Тебя никто не будет так любить,
Как я…
– Ну, хватит говорить.
У нас с тобою разные пути…
– Я без тебя не тронусь!
– Уходи!
– А, может, лучше сразу умереть?
Ты обо мне не будешь ведь жалеть?
– А вдруг да пожалею? Уходи!
– Останься, Роза! Всей душой прошу…
– Красавец, руку мне позолоти
И о твоей судьбе я всё скажу!
– Проклятие! Смеёшься надо мной!
На всю мольбу горячую его
Она в ответ качала головой,
Не отвечая больше ничего.
Он оттолкнул её.
– Вот, в чём беда –
Меня ты не любила никогда!
И все твои слова – один обман!
Тебе дороже всех во мне – карман!
– Ты слышал про цыганскую любовь?
Она нахлынет, разволнует кровь,
Бывает, бурей налетит, сожжёт!
А там, глядишь, и нет ее – пройдет…
Он помрачнел, ни слова не сказал.
Потом ответил еле-еле слышно:
– Да.., лучше бы я всё же опоздал…
Ну и денёк сегодня странный вышел!
Скакал, как сумасшедший, знал, что тут
Меня мои любовь и счастье ждут!
Вот и пойми, как жизнь всё повернет –
И там, где счастье ждешь – несчастье ждёт!
Он сразу как-то силу потерял,
Почувствовал, как всё-таки устал…
– Вчера бы я, наверное, ушла
С тобою… А сегодня поняла,
Хоть по сердцу ты мне, но не смогу…
И рано или поздно – убегу.
Я выросла здесь в таборе, пойми!
И хоть частенько жизнь моя трудна –
Она всего дороже мне, она…
Привыкла я уже…
На вот, возьми.
Она ему вложила что-то в руку.
– Последний дар на вечную разлуку?
А что это?
– Мой старый медальон.
– Зачем же мне? Тебе нужнее он…
– Теперь он предназначен для тебя –
Он в горький час умеет помогать.
Тебе я отдаю его, любя…
– Я, Роза, не могу тебя понять!
Ты что, смеешься над самой собой?!
Чего ты хочешь – объясни, открой!
– Уйди! Меня ты начинаешь злить!
– А, ты сама не можешь объяснить!
– Уйди… Я по-хорошему прошу…
Вскочил в седло.
– Ну что же, ухожу…
Я ненавижу вас таких… цыган!..
Игра, притворство и обман,… обман!
– Но я тебя собою погублю! –
Она почти что крикнула вослед.
Вернулся, словно эхо, к ней ответ:
– Но, ненавидя всех, тебя люблю…
Скатилась по щеке в траву слезинка
И незаметной стала, как росинка…
Себя кривой усмешкой наградив,
Вдруг Роза неожиданно запела.
Когда душа цыганская болела,
Являлся всякий раз этот мотив…
Да-да, тихонько стала напевать,
Но только прежних слов-то не узнать! –
Впервые горечь их смогла понять…
20.
Ну что же нам об Эдварде сказать?
Он так устал за день переживать,
Что с горечью бессильной и тупой
Неторопливо следовал домой…
Недавние мечты он вспоминал.
Всё, что заранее предполагал,
За полчаса растаяло, как дым…
И только вот остался вместе с ним
Какой-то непонятный медальон.
Ему, скорей, был неприятен он,
Чем дорог… Лучше сразу бы забыть,
Чтоб долго о потери не жалеть…
Три этих дня из памяти стереть!
Всё так бы и случилось, может быть,
Но…
Нам необходим в несчастье друг.
И, размышляя, Эдвард вспомнил вдруг
То, что лакей тогда ему сказал.
И что же – день приезда совпадал
С сегодняшним.
– Вот, кто поймёт меня!
Вот, кто всегда сумеет мне помочь!
И не подумав, что настала ночь,
Галопом своего погнал коня.
Была желанней эта встреча многих
Других… Всего три дня прошло,
А столько всякого произошло
У каждого. Усталые с дороги,
Они вдвоем устроились в гостиной,
Поставив кресла около камина
С уютным, добрым, ласковым огнем.
И каждому хотелось о своём
Другому поподробней рассказать.
– Ты знаешь, Эдвард, мне пришлось опять…
Он начал про дела свои рассказ.
Тот головой кивал, но многих фраз
Не слышал и не понимал.
– Да ты меня не слушаешь совсем…
– Простите…
– Ты, похоже, с новостями?
Ну, чем порадуешь?
– Порадую? Ничем…
Увы, я с неприятными вестями…
– Случилось что-то?
– Как Вам объяснить?...
Пустяк… Но я не знаю, как мне жить!
– Так что?
– Не помните, я говорил Вам
Про табор, про цыганку…
– Как же, как же…
Про ту, которая всех покорила?
Так что же, дело в ней?
– Да, правда Ваша…
Всё рассказал с начала до конца:
Про табор, про её гаданья
И про «визит» домой, и про отца,
Про ночь и про последнее свиданье.
Тот слушал молча, не перебивал,
Лишь иногда чему-то улыбался.
А Эдвард очень сильно волновался
И говорил – почти не умолкал!
– Ну вот и всё… С любовью я расстался…
Один лишь этот медальон остался…
– А ну-ка, ну-ка, поглядеть хочу.
Он отошел к столу, зажёг свечу.
То, что за этим вдруг произошло,
Любого бы, наверно, потрясло!
Упало что-то с грохотом на стол.
Какой-то сдавленный и странный стон
Заставил с кресла Эдварда вскочить.
Свеча потухла, не было свечи!
После огня не мог он различить
Того, что происходит у стола.
– Вам плохо? Плохо?! Что же Вы молчите?!
Зажёг свечу, схватив ее с камина.
Представшая пред Эдвардом картина
Настолько странной, страшною была!
Упал подсвечник – он прогрохотал.
Надвое пепельницу расколол.
Но главное, что друг его стоял,
Облокотившись тяжело на стол.
Стоял он просто с видом мертвеца –
Так изменился, побледнел с лица.
От изумленья Эдвард онемел,
С подсвечником обратно в кресло сел.
– Ты знаешь, знаешь…, что ты мне принёс?!
И голос задрожал его от слез.
– Ведь это – нашей Розы медальон!..
– Вы не ошиблись?!
– Нет, нет!!! Это он!!!
Такие носит вся моя родня…
Да вот, смотри, такой же у меня!
Хотел зажечь свечу он, но не смог.
Дрожали руки – выпал коробок.
Своей свечою Эдвард осветил
Два медальона на столе. Застыл.
Похожи, как две капельки воды.
Один был тусклый, а другой блестящий –
Вот всё различие.
– Ну как, поверил ты?
– Невероятно! Сон, сон настоящий!
Не выдержал и Эдвард, простонал:
– Выходит… если медальон совпал…,
То в таборе цыганка…– Ваша дочь?!
А табор ведь уходит в эту ночь!!!