Мои подруги -
звёзды и луна,
сон не тревожат,
дрёмой не морочат,
укроют молча
одеялом сна
на мягком ложе
у спокойной ночи.
Не можется,
но хочется сказать,
а добрая
или не очень фея
взмахнёт крылом
и усыпит опять -
и немота
покажется честнее.
Потом тревогой
постучится день -
шуметь и биться
в комнатах рассудка,
устроить хаос
с тенью на плетень,
и пить и лить
в бумажную посуду -
мои напитки:
горе от ума,
причуды лени,
настроенья, хвори.
Так хочет мутная
дневная тьма
бумажным пеплом
мой позор ускорить.
Я соглашаюсь.
Подчиняюсь дню:
шептать ли, петь ли,
ждать небесной ласки,
но как услышу,
тут же и гоню
слова из правды -
как из детской сказки.
Мой день - плохой,
усталый дирижёр
с помятой
утомлённой партитурой -
возьмёт игрой словесной
на измор
или застынет
мёртвою скульптурой.
И так обидно:
не пропустит ночь
слова, что любят
старики и дети.
Капризен сон -
не хочет мне помочь
душой проснуться.
Но... не на рассвете.