Село родное! Здесь я не была
Годков так двадцать! Многое забыто.
Тогда ещё черёмуха цвела,
И сеял дождь весенний, как из сита.
И мать-старушка, на ногах едва,
Со вздохами поглядывала в небо.
И печь, пыхтя, манила свежим хлебом.
А во дворе – зелёная трава.
И утка белая, с утятами, крича,
Вела их за собой, к широкому арыку,
Где, желоб деревянный воду лил, ворча,
На жизнь свою, что век в трудах промыкал.
Берёза белая стара, но зелена.
Как разрослась! Стволище, в два обхвата,
Смотрела на меня немного грубовато,
Как будто в старости её была моя вина.
Отцовский дом! Он тоже постарел
И выглядел невзрачной развалюхой.
Вдали сарай, бэушный, не у дел,
Скотиной пахнущий, навозом и макухой,
С худою крышей, сорванной в грозу,
И без дверей. Всё на фиг одряхлело.
Отец так стар, не до чего нет дела.
Лишь утирает со щеки слезу.
Столетья четверть вновь ушла в года.
Сказать по правде, плешь давно проела.
И семьдесят – уже не ерунда.
Скрипит и давит старческое тело.
До радости, как до большой звезды.
То ах, то ох! Уж эти мне годочки!
Берут и ставят над житухой точки.
А там и шаг последний до беды.
И вот я здесь. Я дома! Боже мой!
Да где же он? Его уж нет в помине.
Всё та же улица под пылью вековой.
Всё та ж берёза в поволоке синей.
Сосед-чужак. Хозяин пустыря.
Устало смотрит на меня, вздыхая.
Едва не скажет, что не молодая.
А на востоке, алая заря.
И тополь мой, тогдашний, чуть живой.
Вот это жизнь! Прошла пешочком в поле.
Кивнув и мне седеющей главой,
Послав приветик ненасытной доле.
Сосед-казах пытливо смотрит вдаль.
«Ага» не старый. В жизнь идти готовый.
Вокруг него овечки и коровы.
Но и его мне так, немного, жаль.
Пришли опять лихие времена.
Ему, бедняге, знать, тяжеловато.
И чья, скажи мне, друг ты мой, вина,
Что смерть идёт с верёвкой и лопатой.
Она одна почистит дом и двор.
И приберёт измученное тело.
Пройдёт по кладбищу, легко и смело,
Не посмотрев на новенький забор.
Ей нет преград. Она одна всё может.
Когда и что? Куда ты и зачем?
Но солнце брызжет на денёк погожий,
В конце концов, подыгрывая всем.
«Да ладно уж! – ты скажешь мне со вздором, -
Кому же жить при доме надоест?
И молодым не надо ставить крест,
Пускай живут хоть за каким забором».
Смотри, как рвёт весенний ручеёк
Снега, что солнце в воду превращает.
И тополиный пух, и грязь чужих дорог,
Летят вдоль речки без конца и края.
И край родной доселе жив, здоров,
Поклоны бьёт, узнав тебя с дороги,
Где бросил ты печали и тревоги,
Чтобы услышать сердца вечный зов.