Если взойти на пустошь одинокого обрыва, где языки ледяного ветра ласкают волны далёких берегов, можно увидеть Небо, и смотреть на него бесконечно долго. Далеко внизу, на необъятном просторе Океана, всегда будет гореть одинокая рябь, которая встаёт из глубины Его и приплывает к подножию одинокого обрыва, дабы одушивить, сделать созидательным: воспалить его дух новыми стремленьями, возжечь пыл вечного огня в сердце его, разыскрить на нечто большее, чем есть сама его жизнь – научить Видеть Небо. Но скалистое подножие высокого обрыва непреступно перед волнами, немо к их болям, к их тревоге за пустую Землю, за то, что они желают отдать, за то, что вечный покой созидания и вода пребывающих берегов опасны для гордого камня Земли, и, конечно, смотря на небо, вы так ничего и не услышите. Та тревога, что доносится от них, наполняет Землю, и Земля говорит с ней. Человек же, может услышать, только её Душу, и потому, является вверённым ей. В своём поиске себя он цепляется за её холодные склоны, ищет в холодном основании её некого мира, мира свободы и покоя, созидания из пепла обгоревших уст, но находит он только следы холодного Океана и - холодную рябь, покоющуюся в душе ледяного камня, впитавшего великую тревогу.
Когда голубые волны Океана были молоды и кипучи, и неистовый простор страстей, чувств и обликов вселенной покоился во внесоздатном движении, Небо одно одиноко взирало на несотворённый мир, и одно стояло под Солнцем Любви своей.
Голубые волны хлестали об сотворённое небытие и, питаемые пламенем Доогня, росли в великие потоки сотворения, великие потоки Земли.
Могущественный Океан хлестал глубоко внизу Неба и стоял против Его, содержа абсолютное в частном, а частное в всеобъемлющем множестве вод своих. Каждая частица Океана тянулась к вечному свету, подобно тому, как Человек смотрит на Небо.
Желая приблизится в своём великом сотворении к Небу, создал Океан Землю, и стала, и поднялась Земля к Небу.
Но на высоте Земли, стоящей между Небом и Океаном, вечное Солнце иссушило всё, что даровал кипучий Океан, и создало форму. Так всесоздатные волны Океана стали холодным камнем обрыва.
Тяжела доля того, кто завидит Океан и устремится к нему, ибо кипучие волны Океана холодны, Душа его сурова. Устремит бразды жизни своей к Океану Человек, но останется на Земле, не сумев долететь до волн его: покалеченным, спрыгнув с обрыва, будет зреть тот Океан страстей и пороков, в заводи сердца своего бесконечно долго, и бесконечно долго великий Океан и великая тревога станут корить того за несотворённый мир души его; и бесконечно из глаз его будут литься неосушные слёзы.
Так стала Земля.
Так и промается Человек до скончания века, а на дворе засветит одинокая луна, и выступит гробовое и чёрное небо. Холодные его струи поманят в дальний путь и человек упадёт в Океан. Его потоки преобразят его, не смея вочеловечить навечно, ибо этого не сделала сама Жизнь, и этого, питая великую тревогу, не сделал по собственной воле сам человек.
Так проходит мирская жизнь, так ожигают языки вечного пламени мирское тело, так уходит душа человека.
Но уже при жизни ступни душ ощущают великое волнение, которое словно подталкивает человека к Небу. И так океанская рябь достигает своей цели.
Однако человек, заслышав в своём сердце гул, часто смотрит на Океан и становится деятельным на Земле, чтобы добраться и осушить его. За это Океан делает себя недосягаемым человеку, и тот не слышит более ни великой тревоги, ни быстроты, бурлящего у подножия ледяных скал, всесоздатного Потока.
Так поступают люди прагматичные, живущие на склоне срока в достатке и процветании. Не даром сказано, что легче верблюду пролезть через игольное ушко, чем роя землю, достичь Неба, минуя Океан. Океан изменения живёт и в непреступной Земле своей великой тревогой и всякий раз говорит с человеком, но тот, увлечённо алкая самой влаги и осушая бренную Землю, не смотрит на Небо и не чувствует великого волнения Океана.
Другой человек, взойдя на высокую вершину обрыва, чувствует неотступную скорбь по несотворённому миру и великую тревогу, исходящую от холодных скал Земли. Холодные скалы обступают его, но Он, находится выше них, и человек, сопричастный Ему, стоит на вершине. Ступни его души чувствуют холодную рябь, над головой его – ясное Небо.
Он сопричастен Ему, и чувствуя великую тревогу, не смотрит на Океан, и не стремится к нему. Он видит Небо.
В несотворённых знаках видит он своё предназначение, прозревая в них Слово Неба; в неявленном – явленное, в совершённом – не претворённость, в несотворённом – великую Скорбь. Тем платит он за великие дары всесоздатного Солнца.
При помощи них становится он, благодаря великой тревоге, ближе к далёкому Небу, привнося в его Слово своё слово и становясь сопричастным Ему. Пусть в далеке струится холодный Океан, его потоки, как струи вечного Огня, плещутся о неблагодатный гранит, пусть сердце земной жизни лежит в обратном и бесконечная череда мест и свершений манит Человека к жизни Земли, которая разбивается об её холодные скалы и уже после достигает холодного Океана жизни, но Человек видит Небо, и говорит только с ним. Земля же, и покорный Океан, внемлют Ему, и внемлют Человеку.
Таковы два различных восприятия людей – гностическое и агностическое. Это есть как манеры созерцания, так, уже впоследствии, в зависимости от преломления, выраженного во взгляде либо на Океан, либо на Небо, и созидания людского. Таково есть всё, что есть точное число и Небесное Слово.
Вечный язык Неба, оставаясь далёким человеческому, не воплощается на Земле ни в чём, кроме Веры Человека в то самое Небо, которое обретается им, как Его Слово, через явления матери Земли и явления Неба.
В литературном процессе Слово Неба ярче и отчётливее всего наблюдается в явлении Символизма. Это великое Слово прямее всего одухотворяет слова человеческие в стремлении к Эфиру – Любви Неба к Человеку и всему сотворённому, лежащему подле холодного Океана и гранитных скал блаженства вечного покоя.
Именно Он направляет Человека во взгляде его.
Дабы прозреть вместе с ним, Небо сотворило Человека. Дабы Человек прозрел Небо, были созданы Символы Неба, в чём Небо обретается на Земле.
Остальные же слова Земли, созданные мирскими руками, отобщены от Неба и являются лишь слабыми намёками теней Его.
Каждый образ, каждый Символ мира есть Слово, сопричастное Ему, но явленное на Земле. Холодный камень её ревнив и непреступен, суровы и жестоки подчас его скалы, но в первичном Слове Земли прозревается глас Его, в устах их звучат Его уста.
Все слова созданные человеком есть суть едва живое подобье их Слов - чуть внятное очертания даров Земли, отголосков Неба.
Каждый звук Земли обнаруживает великую тревогу, исходящую от волн Океана и вечный Покой даруемый Небом. Вместе они составляют вечное равновесие чувств Земли, возвышающейся к Небу и затопленной влагой Океана.
Именно Слово Земли прозревается в пучине души твоей, именно оно помогает бренному рассудку увидеть Свет, познать тьму, обрести вечное Дыхание и постоянную Память о вечном Мире Любви Неба.
P/S Высокочтимый читатель может понимать, что Человек – не автор сего, но каждый Человек, сошедший на обрыв Земли.