Мой господин… да… президент… я помню,
Ведь я тобой поставлен, и не зря.
К тебе возносит речи очень скромный
Спичрайтер твой, короче говоря.
Есть новость этих дней, мой повелитель,
О ней спешу я доложить тебе.
У нас тут появился новый житель,
Он из Италии. Одежда – так себе.
Когда-то жил в какой-то из провинций.
Умеет складно и красиво говорить.
Высокий рост, кудрявый, светлолицый.
И в размышленьях не теряет нить.
Ведёт себя с достоинством, но скромно.
Рассказывает притчи, лечит всех.
В авторитете у людей огромном,
Имеет, в общем-то, большой успех.
Всё б ничего, но вишь, какое дело,
Он вольнодумец. Сразу не поймёшь.
О мире рассуждает слишком смело.
Достал всех наших, честно, словно вошь.
Не только наших. Это точно знаю.
Такие достают везде всегда.
Они хотят ходить всегда по краю.
Ну, и срываются, конечно, иногда.
Как будто папа лишь его начальник.
По водам ходит (трюк бы сей узнать).
Ну, а второго августа, охальник,
Назло всем ВДВ, ходил опять.
Ещё с водою трюки как-то делал.
Её в вино он превращал при всех.
Такое повторить мы можем смело.
У шмурдяка из спирта есть успех.
Его считают разве что не богом,
А он на рынке, в центре, вот нахал,
(Спросить за это нужно очень строго)
Хлебами с рыбами демпинговал.
Духовные все наши патриархи,
С ним спорили о боге и за власть.
Тот разговор случился очень жаркий –
Он высмеял их к бриллиантам страсть.
Сказал, что фарисеи вновь при деле.
Таких, когда-то, он уже встречал.
Тех, кто лежит на шёлковой постели,
Бубня, что он аскет и идеал.
Не ценит пришлый золота нисколько.
А от чудес в глазах уже пестрит.
Его казнить бы надобно поскольку,
Он злейший враг банкиров из Уолл-стрит.
А Би-Би-Си, и Рейтер с Дойче-велле,
Ассошиэйтед Пресс и Евроньюс,
Уже достали всех, на самом деле,
Рассказами, что прибыл Иисус.
Мол, прибыл парень, тот, из Назарета.
Ругает тех, кто деньги в рост даёт.
Так он настроит супротив полсвета.
Особо тех, кто партиям оплот.
Спонсирует их разные программы.
Оплатит съезды, женщин, номера.
Быть против партий нынче очень странно.
Но в жизни есть любые фраера.
Мажоры, ЖКХ и сутенёры,
Его клянут, как злейшего врага.
И, если будут между ними споры,
То: будет казнь мягка или строга.
Он худший враг не только богатеев,
Он ненавистен всем в ЛГБТ.
Придумать б казнь для этого злодея –
Повесив, расстрелять с КПВТ.
Ведь вносит смуту в городской порядок,
Возносит правду, костерит порок.
Я речи слушал – на душе осадок,
Как будто бы влетел туда плевок.
Того гляди, народ за ним толпою
Попрётся, чтобы нашу власть свергать.
И за него сейчас они горою.
Рожает же таких смутьянов мать!
Решение вопроса здесь простое:
Нам действовать задолго до того,
Как расшатает скрепы и устои.
Коль мы не сделаем поддонка из него.
Есть пара телекиллеров в кармане.
Стреляют метко. Только прикажи.
Всё пипл схавает, не зная об обмане.
Ведь в виртуале всё как миражи.
Мы тоже сами деланы не пальцем,
В дискредитации познали толк.
Он будет не красавцем-итальянцем,
А станет словно серый брянский волк.
Пусть шахин-шах медийного пространства,
Отдаст приказ в ВК и Телеграмм,
Чтоб говорили, что из дальних странствий,
Привёз чудак какой-то вирус к нам.
По ящику, по всем телеканалам,
Пусть непрерывно нагоняют страх.
Врачи и МЧС и генералы,
Глаза округлив, предвещают крах.
Мол, этот светлоликий чужестранец,
На самом деле, может быть, шпион.
Коварных, злых, нам чуждых сил посланец,
Да кто тут знает, кем к нам заслан он?
Его мы изолируем надёжно.
А в это время двадцать зрелых дам,
Вдруг вспомнят, что давно, неосторожно,
Наверно, он их тискал по углам.
С тех пор лишились дамочки покоя,
А в голове один сплошной бедлам,
Из-за такого подлого изгоя,
Не посещал бедняжечек оргазм.
Пусть выясняют в телепередачах,
Был это он или его двойник.
Решительно поставлена задача –
Чтоб образ интуриста быстро сник.
Общественность нехило возмутится –
Подхватим возмущение толпы.
А зычные в телеэфире лица,
Нас призовут не рушить все столпы.
Не всё крушить, а только негодяя.
Предать его басманному суду.
Одобрят все, про суд басманный зная,
Что независим. И не просит мзду.
Пусть не поверят сотни маргиналов.
В наш правый суд. Для них пристрастен он.
Нетрудно приструнить оригиналов:
Друзьям – что любо. Остальным – закон.
Срок он получит, прям таки огромный.
Он, вроде, плотник – пусть повалит лес.
За это время мы подскажем скромно,
Чтоб к нам со всякой ерундой не лез.
Но есть мыслЯ, найдём бодрей едва ли:
Нас Ватикан просил его отдать.
И инквизицию вернуть пообещали –
Укоротить его адептов рать.
А мы, отдав, наладим мир в Европе.
И все поймут – Москва здесь не причём.
Да, экономика у нас, конечно в …опе.
Но наши люди знают, что почём…