Николай Либиков (Поэт скончался в ночь с 3 на 4 июля 2020 года)
Минувшей
осени
блюз...
Стихи 1976–1997 годов
... не будите и не тревожьте возлюбленной, доколе ей угодно...
Книга Песни Песней Соломона
За стишки и в школах ребятишек секут...
Ф.М. Достоевский
Псков 1997 г.
Либиков Николай Григорьевич, "Минувшей осени блюз...", стеки, 64 стр.
Компьютерный набор – Алексей Маслов. Компьютерная верстка – Дмитрий Мазепин. Корректор – Михаил Кузьмин.
Тираж – 200 экземпляров.
“Минувшей осени блюз..." – первый авторский сборник Николая Либикова. До этого его стеки публиковались в газете "Новости Пскова", сборниках "Дофигаэдр" (Псков, 1992 г.) и "Дофигаэдр–97".
© – Николай Либиков, стихи, фото на 1 -й и 4-й страницах обложки,
© – Игорь Хандюк, фото на 2-й странице обложки.
ВМЕСТО ПРОЛОГА
Давно забытая тетрадь.
Словам легко, а мыслям тесно...
Дано ли нам предугадать?
Когда дано, –
Неинтересно.
Не мни.
Не мни себя.
Не мни себя великим.
Кому нужна Мятая величина.
Как-то пишется, да не то.
Что-то смех на слух, вроде, плач.
Наливай вина в решето
В полосе моих неудач.
Забивай Млечный путь в косяк,
Да рвани подтяжки струной,
В этой жизни любой пустяк
Может болью стать головной.
Потому и слова мечу,
Жаль не бисером.
Все!
Аминь!
Не гаси, коль горит, свечу.
Протопи, если есть камин...
Все проходит,
все кончается...
Пересыщенная грусть
В нашем сердце заключается
На большое время.
Пусть!
Пусть грустит мой одинокий,
Ненаглядный тополек,
Потерявшись по дороге,
От тебя я так далек.
Потому росою ранней,
С джинсов обмахнув репей,
Я уйду, под сердце ранен,
Страшной тягою к тебе.
май 1976
Эоловою арфой отзвучало
Начало строф родившихся вчерне..
Гете
Разверзнись, бездна!
Много дней
Я странствую, ищу причала
Душе истерзанной моей
И песне той, что отзвучала.
Ведь людям непонятен я,
Они мне непонятны тоже,
Весь мир построен на тенях
Неярких и других, построже.
Я жизни предпочел провал,
Провал и памяти, и мысли,
А раньше я ромашки рвал
У радуги на коромысле...
Замолкли лиры, прорыдав
Над моей бедной головою,
Себе чужим навеки став.
Не брежу утренней травою.
Я припадал к твоим рукам
И упивался их дрожаньем...
... И где-то вдруг остался там,
Весь превратившись в подражанье...
22 октября 1976
Сбит волос набок, поднят воротник.
Все шиворот – навыворот, как в детстве,
И ветер, но к нему уже привык,
От остального никуда не деться.
Шагаешь ты, и тоже взгляд убрав,
Мы разошлись, чтоб повстречаться снова.
Мне в шелесте листвы и пенье трав
Казался ветер не таким суровым.
Была ли ты?
Нет, не было совсем.
Нет, ты была.
А я уж не уверен...
А ветер торопился по росе,
На каждого по скорости размерен.
конец 1976
И пьяницы с глазами кроликов
"In vino veritas" кричат.
А. Блок
Расплескалась кружка
Дивного вина.
Ты – моя подружка,
Мне судьбой дана.
Лей, вино по кругу,
Пить меня учи,
Душу от недуга
Винами лечи!
Жизнь сломать –
я верю, –
Ты не сможешь мне.
Утверждали древние:
"Истина в вине!"
1977 ?
Прогадал любовь свою
Я на даме пик.
Песен больше не пою,
Прикусил язык.
Затерялись в сказочной
Суматохе дней
Той любви загадочки,
Я пошел за ней.
Бездорожье мучило,
Миражи, пески,
И болот могучее
Скопище тоски.
Шел! Дорога путалась.
Уставал, но знал,
Пусть лицо осунулось,
Был огонь в глазах.
... Нынче песен не пою.
Прикусил язык...
Прогадал любовь свою
Я на даме пик.
1977
По столу раскладывая карты,
Ты молчала, глядя на меня.
Может, ворон мне какой накаркал,
Что любовь я с чем-то разменял.
Может, в жизни все не так слагалось,
Может быть другому суждено...
Между карт твоих осталось малость
Из того, что было мне дано.
Что ж, пугаться и бежать не буду –
Недостаток трезвой головы.
Если правда все, –
ты, значит, просто чудо!
Если нет?..
То карты неправы.
Был вечер тих и темен.
У печи,
Моей ладони линии гадая,
Ты медлила. И грели кирпичи,
Воображение заметно возбуждая.
"Вот жизнь, но нет у линии конца.
А может, есть, но я его не вижу..."
Так начала ты,
свет в печи мерцал,
И ветер пел за окнами под крышей.
"Счастливо будешь жить", – сказала вновь.
Глаза смеялись сатанинским смехом,
А в голове твоей десятки слов
Уже рождались, видимо, при этом.
Вся биография прошла передо мной.
Мои ладони вспучились от пота.
Уже давно, казалось, шар земной
Крутил другой орбитой сильный кто-то.
"А этого тебе я не скажу!.."
Опять улыбка, но теперь у губ.
Я знать хочу,
И я тебя прошу.
Мне даже кажется, я груб.
Быть может, в этом жизнь моя,
Быть может, к жизни новой позывные.
Ладони линии в глазах стоят,
Огонь в печи как яростный маяк, –
Все навевает мысли неземные.
Везет ли мне?
Что я могу сказать?
Судьбою я пока что не обижен.
Мне б надо заглянуть себе в глаза,
Вглядеться в глубину,
как в образа…
Мне интересно, что я там увижу?
Пока же в вечер темный у печи,
Под свет неяркий из открытой дверцы
Ты говорила тихо, а в ночи
Гремели шорохи о жизни и о смерти.
Распутанных волос густая прядь
Скрывала линию бровей с изгибом...
А мне всегда хотелось больше знать,
Чтоб жизнь свою не измерять
по книгам...
Такое что-то странное в себе
Я видел первый раз,
Стараясь исключить...
Молчала ты
И жгла слова в огне...
Был вечер тих и темен У печи...
апрель 1979
ГИМН ПИВУ
Ну кто ж из нас не любит пива?
Послушайте, кончайте смех!
На пиво псковского разлива
Сегодня жаловаться грех.
В бутылке этой поллитровой
Живой находится нектар.
Не веришь мне? Возьми на пробу
И оцени душевный жар.
Потом, собрав свои пожитки.
Ступай – все пивом накачай,
Ведь это пусть немного жидкий.
Но все-таки полезный чай.
Пусть пиво пенное искрится,
В бокале не просохнет дно!
Нам от него с тобой не скрыться,
Оно – спасение одно.
Согрей в ладонях друга руку,
В лицо не усмехайся криво,
Сейчас с тобой разгоним скуку!
Пусть в этом нам поможет ПИВО!
январь 1980
Там в темноте, где ветер стонет,
В окошко темное стуча,
Тебя увидел я и понял,
Что лучше было не встречать.
Весь мир исчез. Созвездья мрака
Меня слепили, ночь беля.
И я, как верная собака,
С тобою время разделял.
Тоскуя без тебя и вместе,
В какой-то искренний момент
Я понял, что неинтересен.
Я для тебя – эксперимент.
весна 1980
Загремели цепи,
Якорь поднимают.
Я же тихо пепел
Скинул и вздыхаю
По тому, что было
И что не вернется,
Надо мною рыло
В зеркале смеется.
Взгляд такой неясный
Жизнь мою итожит,
Может быть, напрасно
Я на свете пожил?
Сигарета дымом
Затянула стены...
Был ли я любимым
Необыкновенно?
Слышу заработал
Под ногами дизель...
А была ль охота
Мне покончить с жизнью?
Где ж я растерялся,
На каком пороге?..
Замер вентилятор,
Воздух перетрогав.
Брызги разлетелись
Под форштевнем резво...
Что-то мне хотелось,
Кто же путь обрезал?
Где вы, незабудки,
Девушки из пены?
Был влюблен как будто
Необыкновенно.
Дружба стала пленом,
Убежать не в силах.
Мелочью разменной
Жизнь меня носила...
В воздухе искрятся
Голубые капли.
Никуда не спрятаться
Да и не давали...
В дымке берег скрылся,
Море тише стало.
... С головой зарылся
Я под одеяло...
лето 1980
Я стал похожим на вокзал.
Приходят люди и уходят.
Кого-то я
не провожал,
А кто-то
не простился вроде.
Любой приходит, а затем
Садится на попутный поезд
И исчезает в темноте,
Воспоминаньем успокоясь.
Встречать опять и провожать
Мне долго, может быть, придется,
Ведь все хотят чуть больше знать,
А жизнь в сравненье познается.
Когда вновь поезд исчезал,
я стал
похожим
на вокзал...
конец 1980
Сказка старая мной позабыта
Это дорого мне обойдется:
Бабка слезы лила у корыта,
Я стою у сухого колодца.
Дед за рыбкой, а я первым кругом,
Черпать горе бежали мы вместе.
Обернулась изба новым срубом.
Ну а мне? Никаких нет известий.
Так мы бегали.
Порознь и рядом
Он к корыту,
а я вкруговую.
У него уже кемпинги с садом.
Ну а я?
Беды вновь атакую.
Вот судьба!
Все круги отбежав,
Я вернулся к сухому колодцу.
Снял пиджак,
Еле-еле дыша,
Знаю все
И, конечно же, как,
Только чем
Мне с собою бороться.
23.55-00.08 8-9 января 1981
Где встретиться нам можно?
Пожалуйста, скажи,
Я так неосторожно
Ушел на миражи.
Они мне перекрыли
Единственный тот путь,
Которым не ходили
Нигде.
Когда-нибудь
Я, может быть, прозрею,
Но не было бы поздно.
Лучи, что душу греют,
Я по дороге роздал.
Но в памяти остался
Тот вечер, как частица
Ловушки,
Я попался!
Мне от тебя
не скрыться.
Мне бы женщину,
Чтоб пахла медом
Иль хотя бы парным молоком.
Не духами, ну к черту,
Высокой породы
И почему-то не табаком.
Мне бы женщину
Суть моей сути.
Мне бы женщину,
А не судью.
Хоть и не был я раньше распутен.
Но порой, ухмыляясь пою:
"Ах, Софочка,
Ах, Софья Пал-на..."
Мне бы женщину,
А не занозу
(Хоть порой не ко времени пью),
Ей с получки шикарные розы
Или эти... мимозы!
Куплю.
Мне бы женщину
Со всей ее целостью:
Недостатками и другим
Вот таким несбыточным прелестям
Исполнялся нелепый гимн
"Мне бы женщину..."
март – апрель 1981
Тихого нрава.
Вроде отшельника.
Рыжий,
наверное, в суку-мать,
Пес
Без хозяина и без ошейника,
С глазами карими,
но без хитрости
Жил рядом с нами,
И сколько боли
Вынести мог из собачьей души!
Только был горд,
потому
Хлеба черного брать не хотел
И уходил, не взглянув на дающего,
Но у людей, что любили его настояще,
Брал этот хлеб,
Отвечая добром:
Бродя возле дома их после полуночи,
Чтобы покой обеспечить убежищу
Этих людей
И других им подобных,
Которые мясо кидали.
От сытости
Видимо, им животы закрутило...
Многого он не просил, и спокоен.
Тихий характером.
Видом в отшельника,
Рыжий, наверное, в суку-мать,
Платил он добром
За добро и заигрыванье
Не в состоянии их различать.
7 ноября 1981
Команды не было: "Суши!"
Но кверху поднял я весло,
Несло течением души
К скале с названьем Ремесло.
Кидало вверх, тянуло книзу,
Порою начиналась рвота,
Пока отлаживали визу
В страну с названием Работа.
Формальным был вопросом сбит.
Ребром поставили, – еще бы:
"Где ваш отживший прежний быт?
Небось, на станции Учеба?"
Вдыхаю. Воздух запотел
(Не в чайнике ль его согрели?)
"Где бросили вы сотни дел?
Небось, у пристани Безделье?"
Мне стало ясно: "Не добьюсь!"
Не будет визы, хоть реви.
Пойду-ка я и утоплюсь
У дома.
В проруби Любви.
БУДУЩЕЙ ЖЕНЕ
Несчастным днем навек тот день
Запомнится бедняге точно.
Моя злопамятная тень
Над ней нависнет очень прочно,
Когда меня кормить устав,
Она забудет о покое:
В столовых местных все места
Уже давно затерты мною.
А если дети? Много штук?
(Конечно, коль здоровья хватит)
Она с ума, наверно, спятит,
Сон потеряв от этих мук,
Когда ни денег, ни жилья
(Как и всегда со мной) не будет,
Она сама себя осудит,
Что вышла замуж за меня.
... Со стороны взглянуть – пустяк.
Но почему я холостяк?
март 1981
Прошла...
Зеленоглазая и стройная.
Ты шла,
я понял,
явно не ко мне.
А я вослед тебе глядел расстроенно...
У серых вдоль обочины камней
Лежали тени фонарями брошены,
И я, наверно, тоже бросил тень,
Сжимая в горле горькие горошины...
Ты уходила.
Где-то в суете
Тебя давным-давно другие ждали,
В часы смотрели, время торопя,
Не уходили и не уезжали...
Глаза блеснули искренне, слепя!
Пришла другая, вновь зеленоглазая.
Не зря я свыше помощи просил,
Не зря в душе все это время пел!
Теперь-то уж!..
Но так судьбой наказано –
Сел на такси,
Но все же не успел...
Свободное такси Зеленоглазое.
май 1981
Печь привычная к нагреву,
Сигареты вязкий дым,
Три куплета, два припева,
Бога лики.
А под ним,
Тень от лампочки качая,
Пью вино, один пляшу.
Я сегодня не скучаю,
Скуку я не выношу.
К черту ссоры, расхожденья,
Я себе сегодня рад.
Отмечаю день рожденья
И не требую наград.
Детям пусть подарки дарит
Добрый Гена крокодил...
Все же я хороший парень,
Хоть и праздную один.
Ты придешь в одном халате,
Снова мокрая, как дождь,
Извинишься, что некстати,
И халатик разведешь.
Разведешь, откроешь тело,
Сняв стыдливость – удила.
До чего ж ты стала белой
В том, в чем мама родила!
Будет сердце биться гулко
И позванивать в висках.
Мы с тобою
на прогулку
Унесемся
В небеса...
Огонь не сберегли. Угас.
Ломилась голова от дел.
Как много только в этот час
Не доглядел, не доглядел.
Свеча пролилась на паркет,
В мозги и тело вдоль груди...
Давно пропал неясный свет,
Не уходил, не уходил.
И губы в кровь. Не утаишь
И тропкой в грязь не убежать.
Все хорошо. И только лишь...
Не продолжать, не продолжать.
Душа – потемки, а внутри
Уже гак много, но чуть-чуть
Не рассмотреть как ни смотри,
Не почерпнуть, не зачеркнуть.
Вперед, вперед без тормозов,
Не глядя в скважины дверей!..
Не бросился на первый зов,
Но вдруг услышал: "Не убей!"
Рука ослабла, взгляд потух.
Который будто угрожал...
Пропел последний мой петух,
Не удержал, не задержал.
сентябрь 1981
Мне теперь не успокоиться.
Сны и мысли
набекрень:
Пресвятая Богородица
Подарила счастья день.
"Будь ты чище!" –
вырываюсь.
"Будь ты проще!" –
мне в ответ.
Усмехаюсь.
Улыбаюсь.
Отбиваюсь!..
Спасу нет!
"Не спастись тебе от ада..." –
Голос шепотом в ушах,
А мне и рай теперь не надо –
Я сегодня царь и шах.
Я сегодня очень смертен,
Я сегодня жив в веках.
Я бесстрашен был, поверьте,
С Богородицей в руках...
Нет души,
осталось тело,
Я безвременно отпет.
В голове прошелестело:
"Бога вроде вовсе нет..."
... этой мыслью мозг остужен.
Да какого же рожна!
Бог,
Он мне совсем не нужен...
Богородица нужна.
Из голубого лукошка
Хвостатые падают звезды,
А кажется, дикая кошка
Лапой царапает воздух.
Вот кузовок уронила,
Звездочки зазвенели,
Неяркие неба чернила
Без них совсем потемнели.
Но темень пошла на убыль,
Свет все равно мерцал:
Я звезды ловил
в губы
У твоего
Лица,
00.25-00.38
Святая простота,
Как ты воинственна!
Любовь и красота
В тебе воистину!
Как ненависть узлом
В тебе завязана,
Она в борьбе со злом
Сильнее разума.
Прочь клевета и ложь
На непорочную,
Хоть жизнь ее, ну что ж,
Недолгосрочная.
Забитая в углах,
Но не убитая
На риск себе и страх
Растет средь битума.
Один неверный ход...
И вот черта...
Что тебя дальше ждет,
Святая простота...
10 августа 1982
В мою комнату привидение
Теплокровное –
вот-те на! –
Полуночное мое бдение
Вдруг закинуло из окна.
Светлоликая и шумливая.
Темнота.
Не узнать,
не назвать.
Речи жаркие, торопливые
Не сдержать,
не понять,
не унять.
Длиннокудрая?
Может, со стрижкою?
Разбираться какой резон,
И смотрю я с глухой одышкою
Бессерийный и вечный сон.
Утром комната без привидения.
Как уныла ты!
Пустота…
Просветление,
но запустение.
БЕСПРОСВЕТНАЯ чистота.
Не в карточной игре:
Ни бить, ни пересдать...
Тут точка и тире
Успели опоздать.
Уж не до телеграмм,
Для писем нет и тем.
Обвешено на грамм
И неизвестно кем.
Вот поезд отошел,
Я опоздал на миг.
Вопрос уже решен,
Хоть я в него не вник.
Откапала вода
Весеннего тепла
(Не понял лишь когда),
И в речку утекла.
Что ж, видно на заре
Успел я опоздать...
Не в карточной игре:
Ни бить, ни пересдать...
10 августа 1982
Предсвадебный там непокой:
Вино несут и стелят скатерти.
А я с протянутой рукой
Стою на паперти.
Тобою все дорешено:
Окошко в ночь уже не светится,
Ты занавескою окно
Закрыла.
В церкви нам не встретиться.
Там не поют за упокой,
Там пир горой, улыбки девичьи,
А я с протянутой рукой
Жду счастья мелочью.
Тоска тебя уже не ест.
Так все пройдет и не заметится...
Ты на груди несешь свой крест,
Вот только в церкви нам не встретиться.
Там вина плещутся рекой,
Стирая прошлое из памяти,
А я с протянутой рукой
Стою на паперти.
декабрь 1982
...ЗДЕСЬ...
Здесь окна плотно занавешены.
Возле нетопленой печи
Я чувствую тепло.
Ах, женщины,
Как вы безумны, хоть кричи!
Здесь время будто заморожено,
Здесь нож на друга не точи,
Здесь сто дорог еще не хожено,
Здесь все прекрасно!
Хоть кричи!
Здесь кошка, на меня похожая,
Одна в неласковой ночи,
Здесь столько песен было сложено,
И все напрасно – хоть кричи!
Здесь двери будто заколочены,
Не отворят, как ни стучи,
Коль ты уже в разряде "Прочие"
Ты обречен.
Ну, хоть кричи!
Здесь судеб видно завихрение.
Не в силах здесь помочь врачи.
... Прошла моя пора горения,
Здесь прогорел я,
хоть кричи… … …
декабрь 1982
Ни предрекать, ни предрешать
И планов составлять не буду.
Ни помогать, ни помешать
Я не хочу.
И лишь на чудо
Таю надежду.
Жизнь темна.
Все фонари другому светят...
Дождинки плачут вдоль окна,
Боль следом на стекле отметив.
Опаздывать –
вот мой удел.
Грех крепко спать в двадцатом веке.
Как не успел, –
так не у дел...
Под вечер тяжелеют веки,
Неугомонна кровь в висках,
В мозгах заученные фразы
Мчат по извилинам –
тоска
Не побежденная ни разу.
декабрь 1982
Очень грустная игра –
Поздней осени пора.
Со двора метутся листья,
Реже в скверах детвора.
Пенсионный "домсовет"
Свой покинул кабинет –
На скамейке у подъезда
Ни одной старушки нет.
Воробьи от кошки скачут,
Вот вспорхнули – страшно, значит...
А фонарь, склонившись телом,
Чуть заметно светом плачет.
22 октября 1984
Хоть ты далеко, протяни поскорее ладони,
Не дай до конца чашу мрака и скуки испить.
Вся жизнь моя милая – это лишь карточный
домик,
И мне так легко, так легко на него наступить.
Рубашками карты уложены кверху и книзу.
Две двойки, семерка и туз – перебор –
как тут быть?
Ты в карточный дом мой скорее взбеги по
карнизу.
Хоть здесь так легко оступиться, себя погубить.
Когда ж одиночество карты опять разметает,
Усталость приходит в ночи сигареты тушить,
И только надежда – лишь женщина эта святая –
Еще позволяет под карточным домиком жить.
Заботой ее упиваюсь я в счастье и стоне.
Сдержать ее можно, нельзя подкупить, усыпить...
... Хоть ты далеко, протяни поскорее ладони,
Пусть карточный домик помогут они
укрепить.
1984
Был юг и моря сон чудесный .
И синева без облаков.
Слова слагались сами в песни,
Верней, в мелодии без слов.
Кинотеатр в затменьи канул,
Зал в ожидании затих.
Вдруг зазвучал с экрана Кальман.
Я понял: "Вот он, верный стих!"
Аэропорт. Твои ладони.
Глаза – предвестники разлук.
Я понял все.
Я ВСЕ НЕ ПОНЯЛ!
Печаль... Отчаянье... Испуг...
Взлет самолета.
Киев, Таллин...
А где-то там, уже вдали,
Звучал все так же Имре Кальман...
... Я пел "Каникулы любви..."
18 декабря 1986
Я знаю теперь: от любви умирают.
Дрожащие руки в карманах пальто.
Все козыри биты, уже не играют,
Все ставки мои, но не ставил никто.
Осенние листья, тоска с фонарями.
Прошу Вас, маэстро, последний аккорд!
Мадам, напоследок взмахните кудрями,
Я сяду баз Вас на другой пароход.
Последнее танго по палубе стелет
Морская волна, соленей, чем слеза,
И, кажется, саваны чайки надели,
Их крик из нагана приятно срезать.
А глупое море слилось с облаками.
Свинец окружает и давит виски.
Я вскорости встречу под килем свой камень,
Когда возле сердца затянут тиски.
Прошу Вас, маэстро, еще повторите,
Устроясь удобнее в райских дверях,
И верхнее ля, не фальшивя, берите,
А я закреплю его даме в кудрях.
Мадам, извините, осенние листья,
Ненастье души и тоска фонарей...
Пред Вами, как прежде, изысканно чист я,
Молюсь на портрет Ваш на ранней заре...
Нескоро из памяти скроется берег
И яркое солнце в верхушках аллей.
Увы, приучаюсь, не споря, не верить.
Увы, и теряя, учусь не жалеть.
Не каждый подъем завершается высью –
Есть привкус лавин на высокой горе...
Мадам, извините... осенние листья...
Ненастье души и тоска фонарей...
утро 22-го
Я свободен, как муха в полете,
От житейских невзгод и забав.
На банальный вопрос: "Как живете?"
"Ничего", – говорю. Тут я прав.
Здесь не вру. Это истина в кубе
От истока до смысла всего.
Коль едим, существуем, не любим,
То, естественно, и ничего.
Ничего. Ни друзей, ни врагов,
Гвозди в мягкой постели – мура!
И пустое нутро пирогов,
Словно в космос открытый дыра.
Зимний пляж – оголенный песок,
Хоть заройся в него головой,
А пустой раскаленный висок
Прострелили пустой тетивой.
Вместо денег пустой звон монет,
Пуст без музыки дом, как нора.
Руки жжет бесполезный конверт,
Где вчерашнее позавчера.
Мысли пеплом лежат у свечи,
А слова – все продажные – врут.
Вновь боюсь пробужденья в ночи,
Чтоб спросонья вскричать: "Где ты, Брут?"
А наутро ни песен, ни тем.
Ночь метанья души... каково?!
На вопрос: "Как живете? Зачем?"
Отвечаю: "Да так... Ничего..."
июнь 1987
Среди чужих волков, по их не воя,
Глаза – сплошной синяк
От драк. Я мирно жил.
Понурым не ходил,
Гордился синевою, –
Здесь, коль кому не угодил,
То, значит, заслужил.
Спасались от облав.
То врозь, то вместе,
кучей.
Остерегись флажков –
Напорешься на дробь.
Бежав, дыханье сбил, –
Надеешься на случай,
И, если ты везучим был,
То не сыграешь в гроб.
Падением звезды был долгий путь отмечен,
И я от всех ушел,
И вышел на своих.
Как с ними бы я выл,
Да только поздно, нечем!
Поющим раньше волком был,
Теперь хожу в немых.
Но это не предел скользнувшим мимо пули,
Зря ль песню вожака
Я принял за свою?
Знать, ноты в голове
Меня не обманули.
Зеленой снова быть траве!
И я еще спою!
Дом Печенко
Вновь пустота до чертиков.
Бумага, ручка, чай...
Дым сигарет... Экзотика!..
Гитара, выручай!
Минорное трезвучие
Порвалось пополам,
Остались в лучшем случае
Две нотки по углам.
Они как два сознания
Друг другу не соврут.
Как видно, в этом здании
Еще, пожалуй, ждут
Билета лотерейного
Невыигранный свет
Средь сумрака келейного
Несбывшихся надежд...
... Те нотки были храбрыми,
А по разводьям вин
Брели меж канделябрами
Пьеро и Арлекин.
Ты идешь по излому волны,
Чуть заметно касаясь ногою
Лишь ее гребешка, но тоска глубины
Очень близко знакомы с тобою.
Ты не плачь. Хоть сегодня не плачь!
В море волны похожи на горы,
Ну а там ближе к Богу. Палач
Не прочтет твоего приговора.
И, закутавшись в звездную шаль.
Улыбнись, как случайной находке,
Пене волн, уносящих печаль...
И дай Бог тебе легкой походки!
Сон приснился вязкий:
Для тебя как мог
Мозаичной сказки
Я сплетал венок.
Но порой мозаика
Не в ладах с судьбой:
Ты – мой Бедный Зайка,
Я – Охотник твой.
Ты бежишь, а значит,
Кто-то был неправ.
Не пугайся, Зайчик,
Не скажу: "Пиф-паф!"
Я ж еще с пеленок
В сказках знаю толк:
Ты – мой Поросенок,
Я – твой Серый Волк.
До конца дослушай,
Вот и нет проблем –
Зря боялся, Хрюша,
Я тебя не съем!
Новая страничка,
А на ней лубок:
Ты – моя Лисичка.
Я – ?
Твой Колобок?..
В этом городе где-то
Есть счастливый поэт.
По неясным приметам
Я ищу его след.
Век у птицы в печали,
Если в клетке жила.
И его опознали
По размаху крыла,
И веселая сказка,
Приказав нам дожить,
Стала пресной и вязкой,
И ушла сторожить
Золоченую клетку –
Вещей птицы приют...
Оказалось, нередко
И в печали поют...
Вновь шатаюсь по лету
Через множество лет...
В этом городе где-то
Есть?..
счастливый поэт.
Кафе "Бейрут"
Обмани меня поцелуем,
Намекая, что я не стар.
И за кофе мы поворкуем,
Будто в чашках у нас нектар.
Напугай меня сигаретой,
Позови в сероглазый сон.
Может быть, в душе разогретой
Мы споем хоть раз в унисон.
Сочини, что тебе по делу,
(А дела, как всегда, не ждут),
Раскали меня до предела...
Завтра снова я буду тут.
Обмани меня...
А. Никитину (Никитону)
Летела жизнь,
деля гада на паузы,
Бемоль с диезом продолжали спор...
В коротких встречах
мы оттачивали
фразы,
Ведя порой нелепый разговор.
Весь в многоточиях...
Мы не любили точек.
Нам все казалось,
некуда спешить...
Расцвел последний
Аленький цветочек
На черно-белых клавишах души.
У сердца есть предел стучания.
Спокойной жизни глубина
Порой доводит до отчаянья,
И ночи тяжкого молчания
Встают.
Их мрачная стена
Не пропускает даже лучика...
Зачем же дева влюблена
Вдруг в обедневшего поручика,
Он и при деньгах –
грош цена.
Надолго ль это озарение?
Или ночной звезды полет,
Что знать желание зовет,
Лишил подошвы силы трения
И, оторвав их от земли,
Назад приклеить был не в силах,
И ветры душу повели
К тому,
кто показался милым.
А, может даже
был таким,
От одиночества страдая,
И Вы, девица молодая,
В погоню бросились за ним,
Не думая и не гадая.
Дай Бог,
чтоб он поверил Вам
Дай Бог, чтоб вы ему по вкусу
Пришлись.
Не верьте светским львам,
Они способны на укусы.
Из-за утла,
из-за спины...
Так прочь от поцелуя ручка!..
Ну почему
так влюблены
Вы в обедневшего поручика?
В. С. Высоцкому
Ты ушел
не простившись
и не прощая
смертию смерть поправ
обычным путем
и необычайным
искал ты наличие прав
души человечьей
остаться вечно
кровью
в чьем-то горячем виске
был прав
убедился
что мир родился
из светлого здания
НА ПЕСКЕ
1980
Твой небожественный приход.
В моих руках дрожанье спичек,
И сигарета лезет в рот:
Я укрываюсь в тень привычек.
Твой небожественный кивок.
"Привет!" – "Привет!"
"Ну как?.." – "Порядок!.."
И полувзгляд. Полунамек.
Бальзам на рану...
Только рядом
Один, другой по сторонам,
Со словесами наседают...
Друзья! Идите... по домам!
Неровен час, поубиваю!..
Минувшей осени блюз
в шум отзвучавшего лета
опять зовет за собой
как уходящий травмай
А птицы острым углом
стремятся вновь к горизонту
хрипя поет саксофон
про сероглазый каприз
Шуршанье желтой листвы
напомнит грустью о прошлом
где тихо тает вдали
минувшей осени блюз
макушка весны 1997
Та же улица – вот-те крест!
В том же городе – вот-те на!
Я бродягой стал этих мест,
Потому что мне ты нужна.
Ты куражишься – вот-те на!
Я в ответ напьюсь – вот-те крест!
Между нами встанет стена?
Я любой возьму Эверест!
И пускай тоска душу ест,
Все равно в душе ты одна...
Я ж люблю тебя – вот-те крест!
А за что, скажи?
Вот-те на...
***
Стремленье к мудрости –
Великая печаль.
Стремленье к глупости... –
Бывает и такое.
К чему б мы ни стремились в непокое
Все к одному придем.
А очень жаль.
НЕФОРМАЛЬНЫЕ СКАЗКИ
* * *
Будильник тикал рядом с Библией... ограниченность и Вечность всегда рядом.
* * *
Они жили долго и счастливо, и умерли в один день... а могли бы жить еще дольше, если бы не бомба.
* * *
Медицина у них была бесплатной... как выживали врачи, сказать трудно.
* * *
И пришло время, и разрушались дворцы... Мир вам, девятиэтажные хижины!
* * *
Кот Тимофей даже не скосил глаз на мелькнувшую мимо мышку, он уже скушал одну.
Тимофей был однолюбом.
* * *
К вечеру небо заволокло, и оно стало похожим на мятое атласное одеяло, Евграфыч вышел на крыльцо, понюхал воздух и изготовился справить нужду, но вдруг подумал: "Да ну его...” И, грохоча сапогами, отправился спать.
"Полнолуние будет, туды-т твою..."
И точно, из-за туч выкатилось ночное светило –
корявой трехкопеечной монетой образца тридцать пятого года.
* * *
"Зуб за зуб!" – подумал он, ударив стоматолога по лицу, после чего отправился к окулисту.
* * *
- Будешь курить или нет?
- Спасибо.
- Спасибо, что?
- Спасибо, ничего, нормально.
Вот-те, пожалуйста!
* * *
- Я тебя не видел сто пятьдесят лет!
- Правда? Я тоже..
Как быстро летит время.
Сказка для любимой
- Ты мне веришь?
- А ты мне врешь?
* * *
И было сказано: "Убрать стенку!"
И рухнула Стена Молчания... и явился взору Пустырь Словес.
- Не исчезай, ладно?
- У меня постоянная прописка...
- Яне о том...
И так очень часто.
Не о том.
* * *
"... переведите стрелки своих часов на пятнадцать..."
Догоняю, и время летит. Ожидаю – тянется.
А так просто:
"... переведите стрелки своих..."
Её сказка
Этот сон не мог, просто был не вправе иметь ЕГО запах, который все приближался, потом, почти коснувшись губ, вильнул в сторону и вдруг исчез.
Что такое?!
Приятно, проснувшись, обнаружить на подушке цветок.
Я на музыку плохую
напишу стихи плохие
и уверен выйдет шлягер
что споет плохой певец
при плохой аранжировке
наихудшего ансамбля
это будет чудо века
для доверчивых сердец
1982
Обещал вчера, что буду
Чище,
Лучше
И вернее...
Сам поверил.
Но откуда
Взял я эту ахинею?
Хмель во мне. Во рту еще.
Пронеси, Господь!
Голубок воркующий –
Сердце – бьется в плоть.
Часто от усердия.
Точка вдруг!
Фиксация...
Мне бы милосердия
Иль реанимации...
Недаром говорили в старину:
"Талант в России не жилец!"
А где жилец?
Скажите,
не поеду
Я в ту страну.
Конец.
ВМЕСТО ЭПИЛОГА
"Сумасшедшая! Рожать собирается! Зачем плодить нищету?.."
"Сейчас не время для стихов!"
Неправда!
Мы создаем биополе добра!
Все еще только начинается!