Часы пробили восемь, он поднялся,
Набросил серый твидовый пиджак,
Окинул взором, будто попрощался,
Квартиры холостяцкой полумрак.
Он закурил, попутно чертыхаясь,
Браня все поколенья табака,
Открыл окно, в прохладу погружаясь
Последнего осеннего денька.
А в воздухе витали ароматы
Парижских мод и кофе, и еще
Он вспомнил, как любил ее когда-то,
Ту девочку, с косой через плечо.
Рыдало небо на сухих ладонях
Усталого бульвара-старика,
Он небу был отнюдь не посторонним,
Он в небо был влюблен, наверняка.
А дождь не умолкал, и сердце ныло,
Он в память погрузился, как на дно,
Он все простил, она же- не простила,
Так пленка оборвалась у кино.
Он докурил, предчувствуя простуду,
Синоптики сулили снегопад,
Она опять пришла из ниоткуда,
И призраку ее он не был рад.
Часы пробили полночь и затихли,
В фонтанах отражались фонари,
Она ушла, ему оставив мысли,
Оставив осень вечную внутри...