Вот этот, мной придуманный старик,
бомжующий в моих стихах от лени,
мне ближе, чем Флоберу Бовари,
Толстому Льву – его вторичный Левин.
И сам я не могу понять порой:
убелены мы оба ранним снегом,
кто здесь кому лирический герой
и кто кому его же альтер - эго?
И потому, что я его люблю,
его я по сюжету не убью.
Да и подумать: убивать зачем?
Пожалуй, не убью его совсем.
Он, выдуманный мною, только мой
и, пусть уж, и помрёт тогда со мной…
Какой сюжет он выбрал для меня? –
понятно будет с наступленьем дня.