Восьмой десяток – длинный век,
Должно быть мудрый человек,
А он – о разных мелочах
И ничего о том, как жил,
Мне интересно, расскажи
О жизни той, послевоенной,
Носил с чужого, мол, плеча
Пальто, дырявые ботинки,
Картошка, мол, да хлеб ржаной,
Курей с пяток да нет скотинки
В сарайке… холодно зимой
В бараке, мать-вдова больна
Семья – пять ртов, она одна…
Нет, не о том, молчит старик,
О прошлом больно вспоминать,
Он не забыл за долгий век,
Обычный с виду человек,
Как не жалела себя мать,
Мечтала: «Кончилась война,
Теперь мы лучше заживем…»
О том молчит, его ль вина,
А говорит он о своем:
«Полвека с Таней … умерла,
Такие, брат, мои дела…
Стираю сам, готовлю борщ,
К ней часто езжу на могилку,
Размыл вконец противный дождь
Дорожку там, – ругнулся пылко, –
Хочу площадку из брусчатки… –
И с глаз смахнул слезу украдкой, –
В оградке нынче положить…
Болею, сколько мне пожить
Отмерил Бог?..» Его я слушал,
Он, не желая то, открыл мне душу…
30.08.20.