Бывало, скажет, осерчав: «Уйду, ворчи ты…»
Носки вязала, чтобы греть его артриты.
Сама - к скотине, на покос и в огороде.
Глаза весёлые. Из рук ему смороды.
К обеду рюмочку, борщец – всё, как и должно.
Ей добрых слов сказать жалел.. Ну, в общем, сложно -
Никак простить не мог, что взял её бездетной.
А тут простыла, вроде день был жаркий летний,
И шторки бабочкой в окно – сквозняк, однако.
Корил при жизни, не жалел – чего уж плакать?
Не верил в то, что раз – и всё: за год сгорела.
И снег лёг рано – в сентябре. И сад стал белым.
Не мыт, не чёсан за бедой седой затылок.
Дней пьяных ровные ряды пустых бутылок.
Следы до холмика, где клён. С надрывом шёпот.
А сердце рваною дырой… И не заштопать.