Тускнели плечи пеленою воды,
выпотрошил сосуды холод,
нет подле лица белого, теплой губы,
озноб отнимает ноги.
Не мучат глаза твои, шея,
противна ему робость рук,
сердце тем гложет больнее,
неотёсанный, ржавый крюк.
В обнаженные груди,
рассекая кожную ткань,
начала пахнуть трупом,
полюбив эту тварь.
Милая, не тянись ко дну,
в похотливый, вязкий омут,
тебя матерным словом кляну,
ну суйся, сука к такому.
Не оставив ничего наружи,
утопила блеклый корсет,
опуская все глубже,
свой исхудавший скелет.
С удушливых долей легких,
угаром сменялся балласт,
сотрясать холодную похоть,
не растопленных пару глаз
Полегли мирно пряди,
на тихое лицо,
оставив памяти пяди,
унеся — ничего.