Эта гостья не спросит ни крова, ни соли, ни хлеба,
Буркнет лишь – распилите на доски мне несколько брёвен.
Я упал у пролома стены средь развалин Аллепо,
И арабскую пыль обагрил православною кровью.
Но поверь, дорогая, никто навсегда не уходит,
Я вернусь – жизнь не вечна, а значит не вечна и смерть.
И звездою прошив антрацитовый шлейф небосвода,
Я вернусь, дорогая, поверь – я сумею посметь!
Разорвав километры пространства и годы столетий,
Я вернусь, чтоб прижаться к ладоням небритой щекой,
Чтобы пить влажный ветер всей грудью взахлёб на рассвете,
Я вернусь и пошлю к чёрту лысому вечный покой.
К чёрту вечность и вздорную бабу с дурацкой косою,
Что меня превратила в одни чёрно-белые сны,
Где мелькают в дыму гимнастёрки с разводами соли,
Где набухли в полях мертвецы, словно почки весною,
Где удушлива гарь, где хлеба на корню сожжены.
Всё разгромлено вдрызг наступающей эрой пещерной,
Вандализм, как шатун, вылезает рыча из норы…
И хоть вывезен я на пробитом в дуршлаг БТР-е,
Только поздно уже – в дебет всё, ну а в кредит – нули!
Молчаливый Харон оттолкнулся веслом от причала
И бесплатно, за так перевёз к не моим берегам.
Нет там Леты, друзья, это лож от конца да начала,
Нет у ангелов крыльев и сбросили черти рога.
Но опустим подробности. Что там и как – суть не важно,
Всё увидишь, когда сам напорешься килем на мель.
Но там есть выходные – один мне достался однажды.
Это редкость конечно, но я-то упёртый – сумел.
Я припёрся к тебе бестелесный, как гамлетов батя,
От рыдания плечи тряслись… Но к чему эта грусть?!
Я внушил: будь свободной! неверной! стервозной!.. но, кстати,
Будь моею, когда я на землю вторично явлюсь.
Миг придёт – я устану в раю околачивать груши,
И рвану на побег у смущённых коллег на виду.
Вертухай на запретке подстрелит строптивую душу,
И душа каламбурно испустит под вышками дух.
Так до срока покину роскошные райские кущи.
И ты юбку забросишь на люстру, я – прыгну из брюк,
А после мир переверну на уши –
Незавершённых дел я не люблю!