Помню руки любимого деда,
Глазки-домики в гуще бровей.
Как с работы спешил он к обеду,
Чтоб горячих опробовать щей.
И солёных груздей, и лисичек.
Я и бабушка рядышком с ним.
Луч небесный касался ресничек.
(Уж, небесного царствия им!)
Помню, ел он с почтением, молча
Наслаждаясь крестьянской едой.
А, наевшись, шутил, между прочим
Над моей, мне казалось, бедой.
Рукавом, вытирая пот липкий,
На работу обратно спешил.
Я ждала у заветной калитки,
Чтобы вечера час наступил.
Чтобы к деду забраться на плечи.
Чтоб руками коснуться небес!
Был тот тёплым и ласковым вечер,
Мне казалось, и полон чудес.
А потом, чтоб под яблоньку с дедом,
Пока бабушка стряпает, в сад.
Дух от булочек тянется следом.
Я и дед до беспамятства рад!
Огрубевшие дедовы руки
Явно помню я – это не сон.
И сердец наших громкие звуки.
Так стучали они в унисон!
Деда нет. Нет калитки в помине.
А вот яблонька также растёт.
И на дедовы летом помины
Осыпает плоды каждый год.