/ Но я растер на пыльные ладони
весь этот первый, мокрый, лживый цвет:
того, что надо мне, - того на свете нет /
Дмитрий Воденников
Презумпции и аппроксимации
Говорить о поэзии безошибочно едва ли возможно. Впрочем, не предпринимать попытки к разговору равно (опять же, таки) совершать ошибку, хотя иного рода. Какой из этих родов несовершенства менее вероломен – отдельная область дискуссии. Я (всё же) ошибусь, проговорив.
Справедливым (и вынужденным) также будет утверждение о том, что я ни в чём не уверяю и ни к чему не склоняю. Моя собственная правота права ровно до тех пор, пока она моя собственная. Там, где начинается любое другое прочтение, начинаются и другие правды. И сколько их, бог весть.
Однако же это всё (до определённой степени) есть некие очевидности. Так чего же мне надо?
А надо мне того самого неназываемого, которое есть вещество поэзии (из всего ранее придуманного эта произвольная дефиниция нравится мне более прочего). То самое оно, которое что-то меняет, становясь при этом неотменимым само по себе. Некий рубеж, до которого вы сами (когда вы - читатель) не добирались прежде, но вот он уже тут, и вы шагаете туда, за него, едва ли сознательно, и не возвращаетесь больше, потому что там всё не так. Что-то такое, что переиначивает в вас слышимое и понимаемое, как если бы расщепляет для вас белый свет или пересказывает в вас состав крови на новый лад. Слово, смык, звук, гул – не знаю, что оно. Но оно абсолютно. Или близко к тому.
Запрашивая так, а не иначе, я проявляю наглость, разумеется. И, скорее всего, я в какой-то момент уступлю сама себе и соглашусь с тем, что (всё же, всё же) довольно далеко отстоит. Но ожидание чуда есть само это чудо в его предрождении. Так что там у нас с вами, прежде губ?
Самое оно
ЕЛЕНА ИТЕЛЬСОН «Мальчик бегал по дорожке…»
http://stihi.ru/2009/12/13/502 отборочный тур
Мальчик бегал по дорожке,
рисовал больные лужи
и разорванные уши
неухоженных коней.
Мальчик прыгал прямо в лужи,
рисовал прутом волшебным
ярко-синие тропинки
незаснеженного сада.
"Тише, милый, заболеешь,"-
прошептали в страхе уши,
те разорванные уши
неухоженных коней.
Заболел и бредит мальчик
голубой дорожкой сада,
по которой бегал мальчик,
рисовал больные лужи
и разорванные уши
неухоженных коней...
Пожалуй, что лучшее. Непонятно, какими средствами (средствами ли?) созданное отрицание объективного, открытая дверь в /другое/, настаивание на своём. Почему вдруг ‘неухоженных’? Именно, что ‘незаснеженного’ – будь он заснеженным, стало бы торёно, проезже. И вот этот (нарочный) уход от рифмы во второй строфе (точнее предпочтение рифме сквозной тавтологической) – такое это настоящее и единственно возможное. И, в общем, простые слова. Простые слова. Но именно они.
Дальше – произвольно.
ЗАБИРОВА ОЛЬГА «Колокольцев ласковые кузницы»
http://stihi.ru/2018/11/07/6665 номинатор Наталья Матвеева
И мы не мы, и мы не мы, и не;мы,
так снятся колокольчикам фонемы
их прошлого, их бывших голосов,
их маленькой лингвистики, их либэ,
из юрского, куда их упекли бы,
вдоль свиста докембрийского лассо.
В сердцах земли, в сенцах залёг невротик,
в зобу звенит лючано паваротти,
к разрыв-траве бежит со дна аорт
креплёный ток калёных колокольцев,
их трогают девические кольца,
касаются их пальчики о борт.
О борт ковчежцев камер батискафов,
вдоль гусениц, кочующих из пабов
под тонкими сетями паучков.
Синеющих ковчежцев колокольцев —
в гортанях сих — молитвы богомольцев
под куполами девичьих сачков.
И богомол, спешащий к гильотине,
внимает их усладной каватине,
вдоль лона на извилистом пути.
В их маленькой судьбе громоподобен
гремит в башках бушующий бетховен,
и октябри, и ленин /путин/ впереди.
Комдивом их малюсеньких бессониц
всплывёт со дна их крошечная совесть,
и небо закачает головой,
и закачают в файлы луговые
дурман-траву, повисшую на вые —
обитель повители луговой.
И эллины вдоль трассы, и этруски,
и горлышки их избранности узки
под дробную пульсацию висков.
И на;,сеhomo! бродят зверолюды,
и пестуются
в пыточных малюты
лиловые сосуды лепестков.
Я не знаю, что (именно) мне говорил автор. Он ведь и не мне говорил. Но я точно знаю, что; я слышу. Я слышу течение. Реки/не реки, родника/не родника, воды из крана/не воды и не из крана. Это ток. Рождённый от самого себя и к самому себе стремящийся, а потому истинный. Я уверена, что автор не везде и всюду ведает, что творит. Ну, так, значит, так тому и быть. А вот там, где автор проявляет чрезмерное усилие (нажимает крепче, чем можно бы), – там лукавство. Первая строка (понятно) для того, чтобы раскачать этот маятник внутри себя самого, стать им. Пусть бы ей быть такой – хоженой-перехоженой. Но вот лючано поворотти – это от головы (ничего хорошего), определённо. И между лениным и путиным надо непременно выбрать. И вообще... они ли?
ОЛЬГА ВИРЯЗОВА «Мартовскому Сальвадору»
http://stihi.ru/2020/03/12/931 квота ГР за редактирование отборочного тура
Деревьев сухие лапы выцарапывают из туч
где ты моё солнце моё сердце
там на кончиках пальцев
а у меня тут автобусный парк трамвайный путь
троллейбусы цепляются усиками за улицы карабкаются
терпение дотрагивается новость раскатывается и хрустит
молодым огурцом состоявшимся только в сознании
я поднимаю и каблуком по аптекарским огородам
нагуливающим аппетит
да простит меня Сальвадор теряющийся в Дали
волосяных плантаций и костяных отрогов
Где уже изучено поднимаешь лист
Каталонского побережья и наживаешь новый опыт
пот для потомков время стекает вниз
и вот уже ничего меня не держит
пот никому потом он впитается в стол и кров
пот и кровь расслоятся материки разъедется материя
и одною волей только между семи миров
колеблешься как на канате на бесконечном доверии
у слонов такие тонкие птичьи ноги и голоса
почти на месте они называется нигде
идут по большой золотой воде стоят на месте
сегодня это мой надреальный заоконный сад
сад надзаконный
Как мне нравятся вот эти две строки – последние! И несуществующими, но при этом существующими больше прочих словами, и этим (недо)повтором, который вопреки. И вообще. Оно всё такое вольное, незализанное, самим собой дышащее, что хочется чуть отойти в сторону и просто дать ему быть. Что и делаю. И нам с ним хорошо.
АС ПУПКИН «Будет маис желтеть»
http://stihi.ru/2020/01/23/2128 отборочный тур
старый бродячий пёс ляжет у ног твоих
ляжет к твоим ногам смерть молчаливо ждёт
старость в его глазах жёлтая как маис
зреет до срока год и забирает год
время прошедших лет в радужке вяжет сеть
схлынули как дожди прошлых времён лета
зрелость состарит в срок будет маис желтеть
сквозь ячею сети сцеживая года
слепишь нелепый план сносишь несносный стыд
взглянешь незрячий пёс в ноги послушно лёг
чует душа твоя сукой о нём скулит
знает что ты его старый бродячий бог
Хорошо, что без знаков. Хорошо, что всё в один (почти) вдох. Хорошо, что так плохо его читать – в смысле того, насколько оно пудовое, гиревое. Будь хотя бы что-то иначе – рядом бы прохаживалась легковесность. Едва ли на неё есть управа, кроме совершенного бесстрашия и абсолютной честности. Но она где-то далеко. И чур, чур.
ИЛЬЯ РЫВКИН «Рождество»
http://stihi.ru/2020/08/20/7355 номинатор Ильдар Харисов
предположим что-то такое было
по неверной бездне звезда летела
три безумных мага слышали пела
о христе красота мудрость и сила
предположим вол предположим ослик
я встречал пастухов но лиц не помню
упаси меня боже покуда после
плоти вертепа горизонт колокольни
шевеления ангельской позолоты
трепят бумажные крылья младенца
тело подлинник ангел боль помнишь это
актер завернутый в полотенце
новорожденый верно подданный рима
черный квадрат сражается с митрой
неповоротливо было время
пей молоко пролитое вытру
В тексте что-то совершается. Что-то своё. Он не такой, каким его ждёшь. Намного суше. И эта сухость особенна. Едва ли можно пересказывать библейские сюжеты избыточно, взвинчено, пенисто. По крайней мере, уже теперь. Но и пересказом эти стихи не стали. Они стали пересиливанием. Одолением инерции. Расфокусировкой с целью заострения. Мировоззренческий опыт, скупо пролитый на вербальное. Как молоко.
На излёте
Было и другое. Но впрысками. Было и такое другое, которое ровное и маломощное (в 15 ватт накаливания). Не стала добирать. Посчитала, что вышеперечисленное как-то крупнее, различимее. Но вам ли не считать иначе?
И вот ещё. Анонимности не было. Не потому, что страшно потом с ней жить. Потому что имена – всё же имена. Водораздельные рисочки. Вроде того, что ‘вдохнуть здесь’ – ‘выдохнуть здесь’.
Всем спасибо.