Обесточена девочка. Клонится в хрупкий сон,
убаюкиваясь под собственный всхлип и стон.
На губах мандариновых слёз застывает соль,
предвещая поцелуй горький, как апероль.
Утром ей придётся смотреть тебе вслед с тоской,
не имеющей силы даже махнуть рукой
уходящему, обрекающему её
на отныне пустое, бессмысленное бытиё.
А сейчас она дремлет, дрожа, на твоей груди,
как промокшая птичка в ладони - люби! люби!
Только даже вот так, когда сердце - вот, под кожей, -
ей пути в него нет.
И в жизнь твою, видно, тоже.