О как хочу, раскинув руки
Широко, до краёв земли
Обнять душою мысли Бога,
Кто сотворил нас для любви!
И сколько нас, Отец незримый,
Детей твоих, взращённых суетой!
Душа стремится в мир познаний —
Созданный волею свободной,
Туда, где будет голос Твой
Для нас мечтою путеводной.
Туда, где жизнь кипит не в мраке,
Туда, где вечер — дня венец,
Где очи ясны — неба знаки,
Где свет в окне — огонь сердец;
Где нет заботы и тревоги,
Где слово чистое в тебе;
Где начинаются дороги
И ключ от врат в твоей руке;
Где мудрость Света песнью сходит
И возвещает о себе.
Но не ищи в дали безбрежной!
Ты руку мягко протяни,
Коснись безмолвия надежды,
Покров сомнений разорви.
Твой огнь — да вот он!
Поднебесный, живой, искрящийся, святой
Прям как Отец с иконы тесной
Глядит на образ жизни твой.
Тебя всего до сна забвенья
Он видит насквозь, до глубин.
Впускай его ты прямо в сердце,
Пускай живёт там друг седин.
Теперь ты нов, но мудр и статен,
Ты отпустил всё — боль, грехи,
И слышишь, что на ухо тихо
Как будто шепчет кто: «Прости...»
И ты прощаешь всё, что было,
И если не было чего.
Впускаешь мир. И даришь миру
Любовь, терпение, добро.
Пока дыхание со мною,
Вставая рано поутру,
Иду своим путём Землёю,
Вживляюсь в заповедь Твою.
Тем исполняю назначенье,
С каким спешил скорей сюда.
Переступая чрез забвенье,
В горниле плавится руда.
Металл бежит, сияя жарко,
Вливаясь в форму, вот он стих.
Остыл. Удар. Из плена ярко
Не памятник — встал новый стих.
Переливаясь крепкой мыслью,
Струясь закованной мечтой,
Слог исполняется неслышно,
Дух обретается Живой.
Смолкаю, внемлю ожиданью,
Не ведом боле грустный лик:
Божественною древней дланью
Свет от Источника проник.