БМРТ МБ-389 в очередной раз падал в пропасть и зарывался форпиком в волну, следующая волна била в корпус судна с огромной силой, в тысячу тонн морской воды, с глухим тяжелым грохотом сотрясая посудину по всем её переборкам и шпангоутам. Судовой дизель нещадно чадил и натужено стучал огромными поршнями, с трудом вращая многотонный гребной винт, выгребая из самой бездны на встречу очередному огромному валу и так раз за разом - вверх, вниз, удары волн и бесконечная качка. Море у Шпицбергена штормило вторые сутки, трал не спускали, рыболовецкое судно просто болталось на банке и пережидало непогоду. Обычно кучно державшуюся в районе лова флотилию северных стран разбросало штормом и только несколько неясных силуэтов маячило на горизонте, между вздымающихся чёрных волн.На палубу без указания капитана выходить было запрещено и команда БМРТ «Мыс Фрунзе», с портом приписки в Мурманске, развлекала себя ввиду отсутствия улова и соответственно подвахт по переработке рыбы, игрой в нарды и вязанием мочалок из пропиленовых канатов, слушала судовое радио и травила байки.
В том рейсе среди рыбаков оказалось много практикантов, курсантов Мурманской мореходки. Этот короткий рейс являлся заключительной практикой перед выпуском курса, ребята должны были привезти из него характеристики для открытия визы и направления по распределению в должности на флота. Рейс предстоял на три месяца, по ближним Северным морям. В феврале брала начало мойвенная путина и судно от бака до кормы уже успело пропахнуть запахом свежих огурцов, как пахнет только что поднятая тралом на палубу мойва.
В отличие от лова крупной рыбы, где скумбрию или путассу необходимо ещё и разделать перед заморозкой или консервацией, на мойве работы немного, идёт только сортировка улова на конвейере и укладка в лафеты для морозильных камер, откуда брикеты из рыбы упаковывают в коробки и отправляют в холодный трюм.
Основная работа надлежит палубной команде лова. Подготовка трала, его спуск, проводка и подъем с уловом, очистка снастей от рыбы и её выгрузка на фабрику в трюм, осмотр сети и её срочный ремонт если потребуется, а так же укладка на палубе в готовности к очередному спуску. Люди на корме с тралом работают мужественные и сильные. Такая работа требует сноровки и умения каждого на своём месте, слаженности команды, как на палубе так и в штурманской рубке.
Здесь некогда любоваться морскими видами и предаваться романтическим вздохам, тут идёт серьёзная и порой опасная работа. Лебёдки тянут трал длинными канатами, с поплавками и грузами, которые при спуске оснастки могут захлестнуть не острожного рыбака, да и огромный мешок самого трала с нижней и верхними подборами, огромным плетённым кутком, многочисленными грузами и здоровенными траловыми досками довольно устрашающая конструкция для новичка, когда это всё скрежещет и гремит, спускаясь по лотку за корму в море. При этом северные моря редко спокойны, судно всегда болтает, холодные волны захлёстывают команду на палубе с ног до головы, а надо работать в любую погоду, в жару и холод, в снег и дождь, изо дня в день, днём и ночью.
Главным человеком на палубе является боцман, он отвечает за порядок и надёжную работу всех устройств и механизмов. Боцман БМРТ «Мыс Фрунзе» показался молодым курсантам грубым и жёстким, в молодости он наверно имел необычайно высокий рост и недюжинную силу, однако с прошествием лет, годы согнули этого человека, но его огромные, жилистые руки, с мозолистыми ладонями и крючковатыми железными пальцами и сейчас вызывали уважение у палубной команды. Звали боцмана Бурун, вероятно в судовой роли он имел другую фамилию, скорее всего называли его так по прилепившемуся на судне прозвищу, но так его все и звали. Вместе с явной физической мощью и силой, этот Бурун имел привычку довольно скверно докучать новобранцам на палубе, во всяком случае, с самой первой встречи отношения между ним и курсантами не заладились. К тому же этот боцман казался молодым парням вездесущим и немного даже обладающим какой-то паранормальной способностью, объявляться рядом в самое неподходящее время, когда курсанты только оставляли работу и собирались отдохнуть. И со стороны это выглядело для них крайне неприятно, создавалось впечатление, что ребята филонят, но оправдания в этой ситуации выглядели бы крайне не уместными. То ли, что казалось молодым морякам более вероятным, Бурун специально за ними присматривал и прятался где-то за такелажем, полагая выпрыгнуть, как чёрт из табакерки, в самый неподходящий момент. За боцманом по палубе в нерабочее время постоянно шлялась рыжая сосиска, небольшая и потешная такса Фрося, с узкой сообразительной мордочкой и висячими длинными ушами, которая только одна и могла порой вызвать своими проделками, какой-то мягкий внутренний свет в глубине глаз сурового и вечно хмурого морского волка. Бурун не давал курсантам расслабиться, то ставил на работу по очистке трала и его починке, то заставлял перебирать и смазывать и так как им казалось, исправно работающую лебёдку. Однако кроме Буруна, на судне оказалась ещё одна очень неприятная личность, старпом по фамилии Филимонов. Того на отправку судна подвезла на перламутровом "Кадилаке" жена, подъехав по протекции к самому пирсу. Моложавая полноватая женщина, с высокой причёской и одетая в короткий полушубок из голубой норки, брезгливо прикрывала напудренный носик платком, стараясь не вдыхать портовые запахи из смеси смоленой пеньки, гниющих водорослей и рыбы. Супруга провожала старпома навьюченного поклажей, нескончаемой тирадой напутствий и наставлений, о его больной печени и необходимости одевать подштаники, причем её неимоверно высокий и пронзительный голос ещё долго звенел в ушах у всей команды, столько много наставлений та давала своему благоверному. А когда эта женщина случайно глазами столкнулась на верхней палубе с молодой буфетчицей, настроение её и вовсе испортилось. И при отходе судна, она с явным беспокойством металась по пирсу среди провожающих, как сирена призывая своего благоверно звонить ей с ежедневным отчётом, видимо окончательно так и не решив, то ли ей уже пора плыть вслед за своим Юрой, то ли вернуться в дорогущий "Кадилак" и ехать по записи на маникюр.
Впрочем в рейсе с Филимоновым курсанты сталкивались не так часто, тот жил с капитаном, штурманами и старшим механиком на верхней палубе и видели они старшего помощника только у штурманской рубки на подъёме трала или по судовому расписанию в столовой. Хотя от него по должности, именно от этого человека зависела оценка практики и содержание характеристик полученных курсантами за этот рейс.
Капитан Карасёв, слыл удачливым на промысле и был любим командой, но уже не молод и как стало известно экипажу, собирался после этого рейса уйти на покой, на судне поговаривали, что новый старший помощник, в некотором роде, также проходил стажировку, с прицелом на его должность.К бывалому капитану постоянно присылали в команду новых старших помощников, приглядеть человека на смену Карасёву, но они как-то не задерживались на судне, а с лёгкой руки капитана или сами шли на повышение, или сходили окончательно на берег. Но тут видимо его время пришло, годы брали своё.
После многочасовых переходов и поиска косяка рыбы, судно сбрасывает трал и начинается захват косяка, в эти томительные часы вся команда живёт ожиданием улова. Когда проводка трала заканчивается и судно сбавляет ход для подъёма трала, все кто свободен от работы высыпают на палубу, вплоть до кока и буфетчицы, и смотрят на это священнодействие, подъём трала. Старожилы уже по звуку работы лебёдок могут определить сколько рыбы будет в сетях, команда ловит новости из штурманской рубки, от капитана о примерном весе улова, и вот наконец, сначала из моря показываются поплавки, затем траловые доски, которые раздвигают подборы трала, его пасть, что бы заглотить косяк рыбы, и наконец с грохотом от грузов и втягиваются подборы, и за кормой корабля появляется в окружении слетевшихся к судну голодных чаек сам наполненный рыбой мешок трала.
Здесь в зависимости от полноты улова рыбаки или шумно радуются, или разочаровано ругают подводного царя, а про себя штурмана и капитана, за напрасные надежды. Жизнь рыбака зависит от удачливости и смекалки капитана. Нет улова, нет денег, вот и вся романтика рыбалки, это вам не прогулки при луне, это работа и от нее зависит, что принесёт моряк за месяцы разлуки с домом в семьёй. На промысле, как в колхозе трудодни, заработок от рыбы распределяется по паям, в зависимости от вклада каждого. Столько-то рыбы поймано, разделано и заморожено, столько-то сделано банок консервов, намолото рыбной муки, распишитесь и получите. Всё отмечаться в большой таблице вывешенной на камбузе и каждый видит, сегодня я заработал столько, есть к чему стремиться. Всё открыто и честно, не работаешь — не ешь.
Вот наконец куток затянут на палубу. Мешок полон мойвой, как батон варёной колбасы. Затем трал поднимают лебёдками и высыпают улов в приёмный бункер, а то и в два, если рыбы много, и подают её в рабочий трюм, на рыбную фабрику. И пошла работа в трюме, сортировка, заморозка, загрузка холодных трюмов уже замороженной рыбой. И так три месяца, поиск косяка, спуск трала, проход, подъём. И ночью и днём и в шторм и в штиль, в любую погоду. Словом рыбалка в море, это вам не с удочкой на бережке посидеть….
Курсанты мореходки, как свежая кровь на БМРТ. Команда им рада, старожилы их безобидно подкалывают разными рыбацкими словечками, проверяя знания терминологии и смекалку. Но это так всегда с новичками, все ждут как молодые ребята проявит себя на судне в деле. Ведь команде БМРТ жить в море одной семьёй три месяца, а в больших рейсах и полгода. Новички ребята все крепкие, кровь с молоком. Мореходка их приучила к дисциплине и порядку, они уже несколько лет жили в её корпусах по флотскому уставу и за эти годы и флот, и море стали их желанной мечтой. В море все стремились себя проявить с лучшей стороны и работа в их молодых руках кипела, все делалось с задором и огоньком. Старожилы судна, которые уже по несколько лет проходили в море бок о бок, и где-то уже даже поднадоели друг другу за длинные рейсы, молодых приняли как свежий глоток воздуха, с распахнутой душой и ребята отвечали морякам взаимностью…
Однако шторм бушевал уже третьи сутки. Работы на палубе не проводились. Бурун ходил по судну мрачнее тучи и казалось носил за плечами какой-то тяжкий, как кандалы груз. И в это время, сталкиваться с ним в узких проходах судна, под угрозой ненароком от качки налететь на угрюмого боцмана, курсантам казалось не очень благодарным занятием..
Случайным образом, вскоре практиканты узнали странную и довольно печальную судьбу боцмана, заставившую их по другому относится к этому жёсткому и нелюдимому человеку. Оказалось, что когда-то давно Бурун потерял сына, которому едва исполнилось восемнадцать лет. Любимца отца, смышлёного парнишку, который очень любил мотоциклы, сбил пьяный дальнобойщик. Как часто бывает, после потери ребёнка, супруги охладели друг к другу и разошлись.После похорон сына Бурун долго никого к себе не подпускал, жил лет семь бобылём в меленькой комнате общежития флота, а потом неожиданно взял в жёны тихую и неприметную вахтёршу с проходной порта. Видимо эти двое всё-таки любили друг друга, хотя об их личной жизни на судне мало что было известно. Видели только, что женщина в любую погоду провожала боцмана в его частые рейсы, хотя эти расставания и встречи проходили без слёз и рыданий, а лишь он тихо брал её за руку и они шли долгой дорогой через порт и проходную на остановку двадцатого автобуса, на улицу Шмидта. Детей у них долго не было, у неё выявили какие-то женские болезни и патологическое сужение таза, но забеременеть у женщины долго не получалось. И потому долгожданное известие о возможной дочери, удивило и необычайным образом преобразило Буруна. Начались хлопоты по ремонту их комнаты в общежитии и покупке детской кроватки, распашнок, одеяльца и другой всякой необходимой малышке всячины. Моряки говорили, что на судне в том рейсе боцман просто светился от счастья. Но его жена при родах умерла, а девочка родилась мёртвой или получила при родах травмы не совместимые с жизнью. От Буруна, скрывали это страшное известие опасаясь его непредсказуемой реакции и только когда к судну подошёл танкер-заправщик, капитан сообщил ему горестную весть и отправил в Мурманск. На боцмана просто страшно было смотреть, он сгорбился и его глаза стали совершенно бесцветными. Когда Бурун погружался в транспортную люльку, для перехода на танкер, команда провожала его гробовым молчанием.
На берегу боцман сначала преследовал врачей, да так что чуть не угодил под статю за покушение на убийство, а затем ушёл в долгий запой, спуская по кабакам нажитое за долгие годы трудовой работы. Только через два месяца, когда их судно очередной раз зашло в порт для разгрузки улова и пополнения запасов довольствия, старый капитан нашёл Буруна в «Шестьдесят девятой параллели» и вместе со штурманом уволок на судно, где запер в каюте вместе с его неразлучной таксой и поручил под присмотр вахтенных матросов.
Шторм немного утих, волны стали более пологими, но болтанка продолжалась и непогода по прогнозу метеорологов могла растянуться на неделю. Капитан решил спустить трал, чтобы тяжёлая сеть и раскрытые траловые доски послужили успокоителями болтанки. Ближе к ночи трал спустили и судно пошло ходить длинными галсами по банке, пробуя за счёт увеличения продолжительности прогонов, собрать хоть какой-то углов, так как сильный шторм разогнал косяки мойвы. Волны также накатывали на видавший виды БМРТ, но качка стала значительно меньше и только, когда судно делало реверсивный разворот, волны валили его с боку на бок, угрожая опрокинуть.
Утром нигде не смогли найти Буруна и его собаки тоже нигде не было видно. У капитана возникли плохие предчувствия и он сообщив в порт по рации о происшествии, дал команду поднимать трал и ложиться на обратный курс, попросив также все находящиеся в зоне лова суда принять участие в поиске боцмана. Однако, когда команда вытащила трал на палубу, среди немногочисленно улова рыбаки обнаружили в кутке скрюченное тело боцмана. Когда утопленника достали из сети, его окоченевшее тело, остывшее и сморщенное от воздействия морской воды, было свёрнуто в клубок, как будто он что-то прятал или стремился защитить. Когда тело с большим трудом развернули, то под согнутыми на груди руками обнаружили Фросю, неразлучную с хозяином таксу.
Что произошло с Буруном той ночью, так и осталось загадкой, то ли такса при резком крене судна упала в море и боцман бросился за ней, то ли он сам свёл счёты с жизнью, теперь уже установить не представится возможным. Но капитан в том злополучном рейсе принял окончательное решение списаться на берег, а ребята курсанты почему-то на всю оставшуюся жизнь запомнили удивительную судьбу этого, как казалось им в начале рейса, жёсткого и бессердечного человека.