ощерился невырубленный лес
скелетами отцветших колоколен;
травы - по пояс, грязи - по колено,
вокруг следы ботинок и колес,
а в них черна вода и небо стынет,
ложатся листья золотом сусальным.
бьет о кремень господнее кресало,
горит закат бездумно и бездымно,
языческую охру льет на крыши
и киноварью мажет полустанки.
болота под белилами тумана,
обманчиво недвижны, тихо дышат.
но в сумерках, кряхтя по-человечьи,
сосна к другой склоняется сосне
и шепчет ей о снеге и весне,
и тучах, навалившихся на плечи.