До осени большой чуток осталось,
и, мнению дурному вопреки,
нет грусти никакой, а только радость
от этой бронзовеющей реки,
что не течет уже, а только стынет
под шорохом холодного пера,
где рябь гусиной кожею отныне
щекочет, словно славное вчера.
И слышишь в листопаде поступь бога,
и чуешь послевкусие миров,
как медленно растягивает тогу
по времени сентябрь-богослов,
чтоб напророчить злато по заслугам,
а серебро по выслуге и то
покуда ты хранишь конечность круга,
как воду сохраняет решето.