Армия. цикл Непокоренные

Армия», это произведение, я посвятил, одной из многих трагических страниц Великой Отечественной Войны. Судьба передовой, ударной группы, тридцать третьей армии, генерал- лейтенанта Ефремова М.Г. была не просто ужасна, ибо, любая война сама по себе ужасна. Она была страшна и трагична, своей безысходностью, морозами и голодом. Изучая рассекреченные документы военных архивов, мнения историков и документальные свидетельства выживших бойцов, каждый, я уверен каждый понимающий человек, проникнется безмерным уважением к Советским солдатам, которые в сложных, порой невыносимых условиях, сражались и погибали за Родину. Святая память о них, о тех, кто ценой своей жизни спасал страну, должна наотмашь бить  всех скептиков и недоумков, которые осмеливаются в настоящее время, говорить о том, что Советский Союз хотел войны, что надо было сдать Ленинград, что не было массового героизма советских людей. Подвиг генерала Еремова М.Г. и его армии, говорит об обратном. И это всего лишь трех месячный эпизод войны, на небольшом отрезке театра военных действий Западного фронта.
В своем произведении, я вновь совмещаю поэтические строки с прозой. В отдельных местах, я специально меняю ритм произведения, стараясь обратить внимание читателя именно на диалоги и мысли героев.
О том, каким получилось произведение, судить Вам.

С уважением, Руслан.
 
............................      

Судьба  листает   наши даты,
Так далеко уже война,
И все погибшие солдаты,
Для нас история одна.
Их жизнь оборвана войной,
Солдатский  долг смогли исполнить,
Беда была для всех одной,
Их нам осталось только помнить.
………………………………………………………………………………………………
Осень тысяча девятьсот сорок первого года подходила к концу. Вся страна жила войной. Она не просто жила, она боролась. Ее народ ежедневно совершал трудовой  и  военный  подвиг. Ее солдаты сражались так, что даже враг был поражен их мужеством и отвагой. Но, несмотря на страшные потери, которые несла вражеская армия, остановить ее не удавалось. Немецкие войска неумолимо приближались к Москве.

Москва. Кремль.
 
-Что думаешь, Георгий? Что с Москвой? Есть мнение, что не удержать – спросил Сталин и с прищуром посмотрел на Жукова.
-Вы доверили мне командование  Западным  фронтом! Считаю, что сначала нам необходимо остановить продвижение вражеских войск, заставить  их  отойти или  увязнуть  в  боях, и уже потом размышлять, и заниматься штабной работой и высказывать мнения! – довольно резко ответил Жуков.
- Ты, не кипятись, Георгий. Не кипятись. То есть, ты уверен, что Москва выстоит?
-У меня тут есть кое-какие мысли и одна задумка. Я бы не хотел озвучивать это при других  членах комитета обороны.
-То есть ты уверен, Георгий, что Москва выстоит? Удержим, значит? Интересно, и что ты там надумал - спросил Сталин и медленно подошел к столу, на котором Жуков разложил большую карту с нарисованными стрелками, кругами и квадратами.
- Я, товарищ  Сталин, предлагаю, силами тридцать третьей  армии  генерал – лейтенанта Ефремова, ликвидировать, ударами  сюда  и  сюда, вот  этот  прорыв  группы  армии  Центр. И  развивая  контрнаступление, не только  отбить  Наро-Фоминск, но  и  углубится  в  тыл  противника. Считаю, что немецкие войска  выдохлись, удары  их  значительно ослабли. Армия  генерала  Ефремова  должна  сковать  силы  пяти  передовых   немецких  дивизий  группы  армии  Центр, вот  на  этом  участке  фронта. А  при  удачном  контрударе,   две  немецкие  армии  могут  оказаться  в  полном  окружении!  Слева  у  Ефремова  будет  сорок  третья  армия  генерала  Голубева, а  справа   пятая  армия  генерала  Говорова. А  вот  отсюда, удар  нанесет  кавалерийский корпус, генерала Белова. Все  они  должны  отбросить  противника  к Вязьме  и  если  удастся  сходу  взять  ее!
- А  не  сильно ли ты, Георгий, большие  надежды  возлагаешь  на  Ефремова? Да  и  участок  фронта  сильно  растянут. Может,  стоит  обсудить  это все с другими? И  Ефремова  надо  вызвать  и  узнать, как  он  думает  выполнять  эту операцию.
- И  на  Ефремова  и  на  Голубева, и  на  всех  генералов  и  солдат, я  возлагаю  большие  надежды! Товарищ  Сталин, я  считаю  необходимым, суть  плана  операции  не  раскрывать  никому! До  Ефремова  думаю  довести  лишь  первую  часть  плана, что  касается взятия Наро-Фоминска, а  все  остальное  по  фактическому  продвижению  его  армии.
Сталин  молчал. Он  еще  раз  посмотрел  на карту, а  потом  на Жукова. Медленно  пройдя  к  своему  столу, Сталин  забил  трубку  табаком  и  раскурил  ее. В  кабинете  стояла  тишина  и  ни  Жуков, ни  хозяин  кабинета  ее  не  нарушали.  Жуков  видел, что  Сталин  обдумывает  все  сказанное  им, поэтому  нарушать  возникшую  паузу  не  решался.
- Значит, ты, Георгий, решил  Мишу  в  самое  пекло? – подойдя  близко  к Жукову, прищурив  хитро  глаза  и  выпустив  табачный  дым, спросил  Сталин, и тут  же  продолжил:- А  при  неудачном  контрударе?
- Сегодня, товарищ  Сталин, вся  страна  в  пекле. А  генерал  Ефремов, боевой  генерал, должен  справиться. Я уверен, наступление  немцев  мы  остановим! Во  всяком  случае,  откинем  их  на  десятки  километров  и  перенесем  театр  военных  действий, примерно  вот  сюда! – и  он  нарисовал  карандашом  большой  круг  на  карте.
Сталин  курил  трубку  и  молчал. Он  около  двух  минут  смотрел  на  карту, потом  посмотрел  на  Жукова.
- Что ж, Георгий, действуй.  Для  остальных, Ефремову  поставлена  задача  освободить  Наро-Фоминск, тем  самым  отбросить  врага  от  Москвы.   Как  считаешь, Георгий, может  усилить  его  двумя, тремя  полками?
- Его  армия, товарищ  Сталин, достаточно  укомплектована, своими  дивизиями  и  151  мотострелковой  бригадой. Считаю, что  два, три  полка, необходимо  сформировать  и  оставить  в  резерве! Они  нам  еще  пригодятся.  Мы  поможем  ему  десантом, сейчас  прорабатываем  когда  и  куда  выброску  делать. Все  будет  зависеть  от  продвижения  его  армии!
- Хорошо, Георгий, иди. Задачу  Ефремову  поставь  сам!
- Разрешите  идти?! -  сложив  карту,  спросил  Жуков.
- Да – негромко  ответил  Сталин,  повернулся   и  стал  неотрывно  смотреть  в  окно.  Когда  Жуков   вышел  из  кабинета, Сталин,  пуская  дым, негромко  сам  себе  сказал: - Эх, Миша, Миша, русский  мой  грузин,  война.

 Расположение   штаба  33 армии

Собрал своих он командиров:
-Приказ получен мной таков!
Чтоб не жалели мы мундиров,
Потом, для многих орденов!
Ну а пока, удар наносим!
И целой армией вперед!
Их укрепленья тут мы сносим,
Потом, сюда, он здесь не ждет!
И карандаш скользил по карте,
Рисуя стрелки и круги,
-Но я прошу вас, понимайте,
Что там мы будем лишь одни!
-Так что ж, товарищ командарм,
Нас слева, справа, не прикроют?
-Пока не знаю это сам,
И сей секрет, мне не раскроют!
Приказ готовности, два дня!
В прорыв всей армией уходим!
И не жалеть по ним огня!
За сутки вот сюда выходим!
-На карте все легко и просто,
Но три отрезка по полям!
Пехоте нашей будет жестко,
Фашист силен и так упрям!
-Так что полковник, отсидимся?!
Москва за нами, день пути!
Уж лучше с жизнью мы простимся,
Чем хоть на шаг нам отойти!
Приказ понятен?! Все свободны!
Полковник Саблин, задержись!
Твои орлы на все способны,
Ты за два дня, вот тут пройдись,
Отправь две группы, пусть посмотрят,
Срисуют полностью квадрат,
Коль языка возьмут, допросят,
И тут же ласточкой назад!
- Сегодня в ночь, отправлю обе,
Лихие парни у меня!
Они в разведке точно боги,
Успеют хлопцы за два дня!
-Отлично. Все. Потом доложишь.
Артиллеристам цели дам!
Надеюсь, выполнить все сможешь,
Теперь, иди, останусь сам.
Он сел за стол, на карту глянул,
Война решает все за них,
Наро-Фоминск под немцем канул,
Теперь их выбить и в прорыв.
На руку нам мороз играет,
Фашист не любит замерзать,
Еще пять дней, декабрь встанет,
Потом весны им только ждать.
А  наш  солдат  и в дождь, и в снег,
Воюет  лихо  за  святое,
Неприхотливый   человек,
И не  отдаст  свое, родное.
Их  отодвинем, я  уверен,
Дадим  Москве  мы задышать,
Любой  из  нас  вообще  намерен,
Их  до  Берлина  тварей  гнать.

В  дверь  постучали: - Заходите!
- Ой, Миша, вижу  ты  один!
- Мой  милый  врач, прошу,  возьмите,
Цветочка  нет, лишь  сахарин!
- А сахар  нынче  к  чаю будет!
Она  с  улыбкой  подошла.
Война  в  нас  чувства быстро  будит.
Поцеловала, обняла.
- Ты  не  голодный, мой родной?
А то весь  в  думах  и  решеньях.
- Моя  хорошая,  со  мной,
То  не  любовь,  одни  лишенья!
Она  опять  его  обняла,
Прижалась  ласково  к  груди,
- Я  о  такой  любви  мечтала,
И  ничего  не  говори!
Ты  ничего  не понимаешь,
Ты  просто  судишь  свысока!
А  я  дышу  тобой, ты  знаешь?!
Судьба  с  тобой  лишь  мне  важна!
Он  вдруг  прижал ее  покрепче,
Рукой  провел  по  волосам.
- Останься  здесь, тут  будет  легче,
А  в  наступленье  я  уж  сам!
- Ты,  что  совсем  ополоумел?!
Я  как  тут  буду, без  тебя?!
Ишь  ты  чего  еще  удумал,
Не  смей  решать  все  за  меня!
Я  врач  и  значит  мое  место,
Там  где  опасно  и  с  тобой!
- Пойми, там  смерти  будет  тесно,
Когда  начнется  этот  бой!
- Я  не  боюсь! Мне  все  равно!
Но  я  должна  быть  только  рядом,
А  коль  судьбой нам  так  дано,
То  пусть  убьют  одним  снарядом!
А  если  вздумаешь  перечить,
Не  посмотрю, что  генерал,
Как  дам  рукой, сюда  под  печень,
Чтоб  всю  серьезность  понимал!
Он  от  души  так  рассмеялся:
- Все, испугала, воробей!
Что ж  значит,  будем  вместе  драться,
Поверим, что  любовь  сильней!

           Позиции одной из дивизий

Ноябрь  двигался  к  закату,
Припорошил  слегка  снежком,
Два  дня  прошло,  и  ждут  солдаты.
-Тут  километра  три  пешком!
А  ты, Степаныч, на  корове!
Вон  в той  деревне  одолжи!
- Спасибо  всем  на  добром  слове!
И  смех  в  окопах  от  души.
- Ну, что  братва, сидим, хохочем?!
Не  под замерзли  у меня?!
-Не  капитан, Степаныч  хочет,
В атаку  сельского  коня!
Ракеты  небо  разорвали,
И капитан,  взяв  автомат:
- Вперед! За мной! Мы  долго  ждали!
И  нет  у  нас  пути  назад!
Тут  громыхнуло  эхом  небо,
В  атаку  армия  пошла,
Пусть  даже  верующим  не  был,
К  распятью  просится  рука.
Свинец  тела  рвал  как  бумагу,
Разрывы  заглушали  крик,
Солдат  Советский  жил  отвагой,
Боятся  смерти,  не  привык.
И  этим  яростным  напором,
Врага  заставили  бежать,
Телами  скрыто  было  поле,
Но  очень  надо  побеждать.

         Штаб  33  армии

- Мне  связь  с  дивизиями, быстро!
В  Наро- Фоминск  уже  вошли?!
- Дым  от  разрывов  стеллит  низко!
Уже  к  окраинам  прошли!
У первой  сильные  проблемы!
Завяз  полковник Лизюков!
-А ну кА  связь  с  ним! Вот  дилемма!
Он  к  стенке  встать  уже  готов?!
- Есть  связь, товарищ  командарм!
- Десятый, ты  чего  там  встал?!
Другой  приказ  тебе  не  дам!
Да  мне  плевать  какой  там  шквал!
Мне  что  к  тебе  туда  приехать,
И  самому  бойцов  поднять?!
Ком фронта  всех нас  будет  вешать,
Коль  не  умеем  воевать!
Тебе  даю  не  больше  часа!
Иначе  просто, застрелись!
Полковник  Гвоздев! Вот  зараза!
Три  взвода, и  сюда  прорвись!
Он  показал  на  карте  точку.
- Давай  родной, прошу,  смоги!
Дадим  десятому  отсрочку!
Ты  на  себя  их  отвлеки!
Десятый, слышишь? Принимай!
Левей  Юшково  будет  бой!
Ты  как  услышишь, начинай!
Броском  вперед, давай, родной!
- Спасибо! Понял! Понимаю!
Поверьте, Вас  не  подведу!
Чего  все  стоит  это, знаю!
Всех  сам  в  атаку  поведу!

Уж  пятый  час  идет  атака,
Он  от  комдивов  ждет  вестей,
Кровавой  вышла  эта  драка,
Война  не  площадь  для  речей.
Дверь  приоткрылась: - Разрешите?
- Майор  Давыдов, заходи!
-Вот, донесение  примите.
- Да, на  словах  быстрей  скажи!
-Миронов, в  городе  воюет,
Но  просит  помощи, вот  здесь!
Противник  контратакует,
Он  просит  сбить  ему  тут  спесь!
Он  посмотрел  на  карту: - Срочно!
На  связь  Ефимова  ко  мне!
Иль  передайте, только  точно,
Пускай  ударит  на  броне!
Что  у  Лещинского?!
- Отлично, уже  выходит  на  рубеж!
-Вот  молодец! Скажите  лично,
И  пусть  стоит, хоть  бей, хоть Реж!
- Все  передам, вы  разрешите?
- Иди, майор, поторопись!
Коль  будут  новости, не  ждите,
Ко мне  как  ветер  ты  ломись!
Он  быстро  глянул  на  часы,
Затем  склонился  вновь  над  картой,
Как  его  действия  важны,
Победы  ждут, Москва  и  ставка.

Только  к  двенадцати  часам  дня  следующего  дня  обстановка  стала  полностью  ясна.  Он  сидел  за  столом  и  слушал  доклад  майора  Давыдова.
-Товарищ  генерал, командиры  всех  дивизий  доложили, что  вышли  на  установленные  рубежи.  Противник  отступил. В  самом  городе  продолжаются  уличные  бои.  Полковник  Миронов  просит  помочь  огнем, вот  в  этот  квадрат, там  особенно  сильно  немцы  укрепились. И  большие  проблемы  у  комдива  первой  дивизии. Потери  у  полковника  Лизюкова  свыше  двухсот  человек  убитыми  и  столько  же  ранеными.
-  Он  что  там  по минному  полю  маршировал?!  Как  умудрился, столько  потерь?! Передайте,  пополнение  ждем, как  прибудет,  сформируем  его  полки.  А  что  касается  сто  тринадцатой, Миронова, то  координаты  передайте  полковнику  Арсентьеву. Пусть  накроет  своими  артиллеристами.
-Есть, понял! Разрешите  идти?
-Идите, майор!
Оставшись  один, он  стал  наносить  карандашом  какие-то  пометки  на  карте.
Только  еще  через  день, когда  они  вместе  с  полковником  Саблиным  обсуждали  новые  данные  разведки. В кабинет  вошел  майор  Давыдов.
- Товарищ  генерал, только  что, комдив  Миронов  доложил, что  вышли  к  окраинам  Наро- Фоминска!
- Вот, молодцы! Готовьте  шифрограмму  командующему  фронтом! Пишите « Командующему  западным  фронтом, Жукову! Поставленная  задача, по  выравниванию  линии  обороны, выполнена. Освобожден  город  Наро- Фоминск. Противник  отступил  по  всей  протяженности  фронта. Считал бы  целесообразным, закрепится  на  позициях, и  перейти  к  активной  обороне.  Армия  нуждается  в  пополнении  личным  составом, продовольствием   и медикаментами. Прошу,  срочно  эвакуировать  двести  пятьдесят  шесть  раненых,  семьдесят  три  из  которых  тяжелые. Командарм  Ефремов»
- Есть! Разрешите идти?
- Да, идите  майор, и скажите  капитану  Рязанцеву, пусть  чай,  сахар  и еще что- то   принесет, к  чаю.  Мы, вот, с  Андреем  Егоровичем, чайку  попьем – сказал  командарм  и  посмотрел  на  Саблина.
- Понял – ответил  майор  и  вышел  из  кабинета.
Они  долго  рассматривали  возможные  варианты  укрепления  позиций  и  перехода  к  обороне.  Саблин  предложил  небольшую  перегруппировку  сил  и средств  армии, и  он  согласился с  ним. А  уже  за  чаем, он  поставил  Саблину  задачу, разведать  три  квадрата  и  получить, как  можно  более  полные  сведения о  противнике. Настроение  у  обоих  было  приподнятым.
- Разрешите? – в  кабинет  заглянул  Давыдов.
- Да, заходи  майор!
- Товарищ  генерал, шифрограмма  из  штаба  фронта! – сказал  Давыдов и  протянул  лист  бумаги  с  напечатанным  текстом.
Он  пробежал  текст  глазами,  и  посмотрев  на  Давыдова, сказал: - Офицеров  штаба, быстро!  Командирам  дивизий, передайте, завтра  к  десяти  утра,  прибыть  ко мне!
- Есть! Разрешите  выполнять?
- Да! – ответил  он  и  небрежно  бросил  лист  перед  Саблиным  и  добавил: - Прочти, прочти, Андрей  Егорыч! Они,  наверное,  с  ума  там  сошли  от  радости!
Саблин  взял  лист  и  зачитал  вслух: « Командарму  Ефремову. Учитывая  благоприятную  обстановку  и  не подготовленные  оборонительные  укрепления  противника, приказываю: силами  вашей  армии, нанести  стремительные  удары  в  направление  населенных  пунктов  Верея, Боровск,  Медыни  и  Износок, с  дальнейшим  выходом  к  населенным  пунктам  Дубна  и  Замыцкое,  после  чего  продолжать  движение  к  Вязьме.  В  ходе  наступления  активно  использовать  возможности  партизанских  отрядов. Наступление  начать  не  позднее  трех  суток  после  получения  приказа. Командующий  западным  фронтом  Жуков»
- И  как  тебе  это?  -  глядя  на  Саблина,  спросил  он.
- Даже  не  знаю, что  и  думать, создается  впечатление, что  они  там  не  владеют  ситуацией.
- Да, всем  они  владеют, Андрей  Егорыч, всем! Давай  хоть  друг  от  друга не будет  скрывать, всю  подлинность  того, что  происходит.  Этот  жук, просто  на просто  решил  бросить  армию  вперед, чтоб  сковать  немца! А  он  там, подумал, что  я  буду  людям  объяснять?! Армия  не  укомплектована, необходимо  пополнение, продовольствие, медикаменты, да  и  боеприпасов  бы,  не  помешало! Мы, фактически  три  недели  в  постоянных  боях, а  уж  последнюю  неделю, я  и  не  говорю! Ты  хочешь  сказать, он  этого  не знает?! Нет, они  точно  с  Верховным, что-то  свое  думают. И  я  думаю, что  основная  цель  именно  эта.
-Будешь  просить  пополнения?
- Уже  просил, и  не раз! Ответ  один, сказать  какой?
- Понял.
- Давай кА  лучше, Андрей  Егорыч, мы  с  тобой  покумекаем  над  картой. Заодно  наметим, кто,  куда  двигаться  будет, чтоб  завтра  комдивам  объяснить.  Да  и  разведке  твоей  задачи  поменяем.

 Уж  два  часа  как  совещались,
Одно  лишь  не могли  понять.
В  кремле  так  с  ними  попрощались,
Или  готовы  поддержать?!
- А  пополненье, оно  будет?!
- Пока  ответить  не  могу,
Но  возмущаться  мы  не  будем!
Готовность  к  выходу, к  утру!
-Мне  не  успеть! Хотя бы  сутки!
Прошу, товарищ  командарм!
- Вы,  что, полковник, тут  не  шутки,
Я  часа  лишнего  не  дам!
Ком. фронта  требует   движенья!
С  боями  двигаться  вперед!
- Но  мы  пять  дней  вели  сраженье,
Он  что  от  нас, Берлина  ждет?!
-Вы  не  сказали, я  не  слышал,
Приказ  для  всех  звучит  один!
Для  нашей  армии  так  вышло,
И  вы, полковник, не  один!
Вниманье  всем!  На  карту  смотрим!
Удары  следуют  сюда!
Про  это  место, все  мы  помним,
Его  обходим, и  туда!
На  карте  вновь  круги  и  стрелки,
Определяли  им  пути.
Война  с  судьбой  не  любят  сделки,
У  них  решают  все  бои.
- Комдивы, всем  ясны  задачи?!
И фронт  держать, любой  ценой!
Идем  лишь  так  и  не  иначе,
И постоянна  связь  со  мной!
Сигнал, зеленые  ракеты,
Всем  продублировать  его!
Понятно  все? Я жду  ответа!
-Так  точно!
-То-то  и  оно!

Опять  один  он, рядом  карта,
И  ворох  мыслей  и  приказ,
Такая  участь  командарма,
Об  этом  думал  он  сейчас.
«Коль  мою  армию  в  закланье,
То  значит  все  там  решено,
И  тайный  смысл  всего  заданья,
Он  означает  лишь  одно.
Сковать  врага, не  дать  движенья,
Но  мы ж отбросили  его,
Ком. Фронта, не  пойму  решенья,
Но  не  обжалуешь  сего»

Она  не громко  постучалась.
- Да, да, входите, говорю.
А, это  ты  сюда  пробралась!
- Да, я, решила,  посмотрю,
Чем  генерал  мой  ночью  занят?
А  он  опять  виски  все  трет,
Тебя  приказами  все  ранят,
Тебя  инфаркт  ей  богу  ждет!
Ее  обнял  и  улыбнулся:
- Я  ординарца  накажу.
- Но  ты  не  спал  и  не  проснулся,
Спасибо  я  ему  скажу!
Он  понимает, что  я  лекарь,
И  для  тебя  несу  покой,
Я  для  души  твоей  аптекарь,
Ведь  я  лечу  тебя  собой.
- Спасибо, милая, родная,
Твоя  любовь  мне  так  важна,
Моя  любовь  к  тебе  без  края,
Ты  мне  любимая  нужна!
Он  долго  думал, как  сказать,
И  подобрать  слова  не  мог,
«Она  должна  меня  понять,
Приказ  мой  будет  очень  строг»
-Приказ  я  отдал  медсанбату,
Наро- Фоминск   не  покидать,
В  поход  возьмем  собой  медбрата,
Тебе  придется  меня  ждать.
- Зачем же  Миша? Как  ты  мог?!
Я  не  останусь  тут  одна!
Какой  не  ждал бы  нас  итог,
Я  врач  и  буду  там  нужна!
- Да  ты  пойми, что  ждет,  не знаю,
Приказ  один, идти  вперед!
- Да, я  не  дура, понимаю,
Подумал, я  ее  сберег?!
Но  ничего  ты  не  попишешь,
Такой  любимый  генерал!
В  полку  Буянова  разыщешь,
У  них  там  раненых  завал!
- А  ну  стоять! Равняйсь  и  смирно!
Да  ты  пойми  меня, прошу!
До  глубины  души  обидно,
Оставить  жить  тебя  хочу.
-Я военврач, моя  дорога,
Средь  стонов, крови  и  огня,
И коль  дано  прожить  не  много,
Я  не  хочу  жить  без  тебя!
- Дуреха, милая, пойми,
Потом  догоните  вы  нас,
А  свет  любви  своей  храни,
И  я  прошу  не  плач  сейчас!
Вот  посмотри  сюда, на  карту,
Одни  болота  и  леса,
А  здесь, закрепимся  мы  к  марту,
Хоть  и  задача  не  проста.
- Любимый, ты  хоть  понимаешь,
  Сейчас  декабрь  на  дворе?!
А  ты  мне  врешь  и  это  знаешь!
Свистишь,  как  рак  тот  на  горе!
Иль  ты  приказ  свой  отменяешь,
Берешь  меня  тогда  с  собой,
Иль  генерал, меня  ты  знаешь,
Увидишь  на  передовой!
- Я генерал, ты  не  забыла?!
Мне  ультиматум  ставишь тут,
По  жизни  мне  смертей  хватило,
Уже  так  многих  не  вернуть!
- Я  поняла, приказ  понятен,
Вы  разрешите  мне  идти?!
- Ты  не  сердись, приказ,  коль  ясен,
Иди, полночи  позади.

           Позиции одного из полков армии.

Ракеты  призраком  далеким,
Нарушив  утра  тишину,
Ожили  эхом  не  высоким,
Ушедшим  в  сторону  одну.
Они  по  снегу  продвигались,
Шинели  настежь  расстегнув,
Разрывы  первые  раздались,
Лишь  к  смерти  двери  распахнув.
Майор  кричит: - За  мной, ребята!
И  сразу    валится  на  снег.
Тут  капитан  кричит: - В атаку!
И  переходит  полк  на  бег.
Свинец  как  ливень  поливает,
Сбивая  многих  на  бегу,
И  смерть  по  просекам  летает,
Гуляя  словно  на  пиру.
Стрельба  в  лесах  и  на  дорогах,
Война  в  болотах  и  полях,
Тела,  лежащие  в  сугробах,
И  кровь  на  ветках  и  на  пнях.

               Штаб 33 армии

- Майор  Давыдов, обстановка?!
- С боями  движемся  вперед!
У  сто  тринадцатой, там  топка,
Огнем  противник  сильно  жжет!
- Еще  нигде  не  проседаем?
- Пока  фронт  держат  и  идут!
Вот  тут  лишь  темп  слегка  теряем,
Увязнуть могут, их  сомнут!
- Мне  связь  с  Мироновым, давай!
Всем  остальным, идти  вперед!
Сюда  Седова  вызывай,
И  Гончаренко  пусть  зайдет!
Майор  Давыдов  быстро  вышел.
- Есть  связь, товарищ  командарм!
- Привет  комдив! Доклад  я  слышал!
Что  говоришь  про  контрудар?!
Ты  прекрати  мне  эти  сопли!
Деревню  к  вечеру  занять!
И  ты  гони  их  вправо, в  топи!
Там  будет  легче  добивать!
Какой  квадрат?!  Тебя  не  понял!
Ты  что  там  делаешь  вообще?!
По  карте  правый  твой  утонет!
Оставь  на  том  их  рубеже!
Миронов! Слышишь, твою  мать!
Ты  фронт  держи, сказал  тебе!
И  ты  не  вздумай  отступать,
И  каждый  час  доклады  мне!
Генерал  закончил  переговоры  и  прошел  в  одну из  комнат  большого  деревенского  дома, которую  превратили  в  рабочий  кабинет.  Встав  у  стола, на котором  была  расстелена  большая  карта, он  сделал  кое-какие  пометки  карандашом.
- Разрешите, товарищ  генерал?
- Да, да, заходите  Иван Сергеевич!
Полковник  Седов  зашел  и  тут  же  подошел  к  столу.
-Вот, смотри  Иван  Сергеевич, сюда  смотри. Видишь  вот  это  место?  Ты  берешь  двести  человек  из  резервной  бригады  и  выдвигаешься  туда. Там,  вот  на  этом  отрезке  закрепишься  и  стоишь.  Лизюков  со  своей  дивизией  впереди  тебя, но  сам  понимаешь,  фронт  растянут, да  и  местность  очень  не  простая.  Он  будет  двигаться  вперед, а  ты  за  ним  по пятам. Ты  держись  немного  правее,  потому  как  там  местность  располагает   к продвижению  войск. Полагаю, что  если  увязнет  Лизюков, могут  здесь  ударить  и  рассечь  его  дивизию.  А  потом  и  для  нас  угроза  возникнет.
-Я  понимаю, товарищ  генерал, но  двести  человек, маловато – осторожно  высказал  мнение  полковник  Седов.
- Я  знаю, что  маловато, но  ты  пойми. Ты  же  знаешь  нашу  ситуацию. Я  тебе  итак  из  резерва  людей  даю. Больше, просто  не  могу, фронт  большой  приходится  держать. Да, что  я  тебе  объясняю, ты  сам  все  понимаешь! А, немец, если попрет и ударит, то только здесь! Они, только тут, смогут выйти к дороге, чтоб  двигаться, вот сюда!
- Понял, товарищ  генерал! Разрешите  выполнять?!
- Давай, Иван  Сергеевич! – ответил  Ефремов  и  подошел  к  полковнику.
Они  обнялись,  и  генерал  негромко  сказал: - Если  вдруг, Иван Сергеевич, поймешь, что край, то  выиграй  сутки,  двое, чтоб  мы  смогли, что-то предпринять.
- Я  понял  Михаил  Григорьевич, постараюсь! – посмотрев  в  глаза  генералу,  ответил  Седов  и  пожал  протянутую  ему  руку  командарма.
Как  только  полковник  Седов  вышел, в  кабинет  зашел  майор  Гончаренко.
- Товарищ  генерал, майор  Гончаренко  по  вашему…
-Проходи, проходи, майор! – не дал он  ему  договорить.
Гончаренко  подошел  к  столу  и  посмотрел  на  генерала.
- Вот  сюда  смотри, майор, населенный  пункт  видишь?
-Да, вижу.
-Хорошо. Подойдешь  к  полковнику  Зайцеву, он  выделит  тебе  двести  человек  из  полка  охраны  штаба,  и  ты  выдвинешься  сюда -  объяснял  Ефремов,  проводя  карандашом  по  карте.
- Понял, товарищ  генерал, а  задача?
- У  нас, майор, на  этой  войне  одна  задача, врага  уничтожать! Тут  впереди,  у  тебя  полковник  Миронов  и  его  сто тринадцатая  дивизия. Он  вперед, а  ты  следом, чуть  медленней.  Если  вдруг  он  встанет  или  начнет  пятиться, то  ты  его  подопрешь! Плечо  подставишь, и  глядишь,  вместе  удержите.  Но  фронт  растянут, поэтому  будь  готов,  передвинутся  правее  или  левее. Но, я  тебя, майор  прошу, лево, право, но  вот  этот  участок  держи  особо! Тут  через  лес  могут   выйти, вот  сюда, а  если  выйдут,  сразу  две  дороги  отрежут. Главное, майор, отбросить  их  или  на  худой  конец  задержать, на  сутки, двое, чтоб  мы  смогли  предпринять  меры. Связь  со  мной  держи  постоянно.
- Понял, товарищ  генерал!
- У  тебя  там  местность  в  основном  лесистая, но  вот  сюда  не  углубляйся, утопнешь. Ты  не  смотри,  что  зима  январем  морозит, эти  болота  сам  черт  стороной  обходит.
- Так  точно, понял! Разрешите  идти?
- Удачи  тебе, майор, иди! И  постоянно  связь  держи  со штабом. 
Когда  майор  вышел, он  еще  раз  посмотрел  на  карту  и  задумался.
- Товарищ  генерал, разрешите?
- Да,  заходи!
- Шифрограмма  из  штаба  фронта!- сказал  Давыдов  и  протянул  лист  бумаги.
Он  взял  документ  и  молча,  читал: « Командарму  Ефремову. Двадцать  шестого  и  двадцать  седьмого  декабря, в  квадратах  16.33; 17.04; 17.43  была  осуществлена  выброска  десанта. Вам  необходимо  активными  наступательными  действиями  выйти  в  указанные  квадраты  и  соединится  с  десантными  подразделениями. Затем  совместными  ударами   отбросить  противника  и  выйти  на  ранее  указанные  рубежи.  Ставка  рассчитывала  на  более  быстрое  продвижение  вашей  армии. Ком. Фронта  Жуков»
-Давыдов, какое  сегодня  число?
- Четвертое  января, товарищ  генерал.
- Совсем, засекретились, твою ж мать!  Где  теперь  мне  этот  десант  искать?! Рассчитывали  они  на  быстрое  продвижение! Кто  из  наших  ближе  к  этим  квадратам?
- Ближе  всех, двести  двадцать  вторая  дивизия  полковника  Лещинского!
-Да, вижу, но  ему  тоже  день, два  пути. Да  еще  с  боями! Ты, вот что, майор  запиши  и  передай.
« Ком. Фронта  Жукову.  Предпринимаем  попытки  с  боями  выйти  в  указанные  квадраты. Встретили  ожесточенное  сопротивление. Армия  испытывает  не достаток  боеприпасов, продовольствия, медикаментов. Прошу  вас  в  ближайшее  время  решить  вопрос  с  пополнением, так  как  многие  подразделения   не укомплектованы  личным  составом  наполовину. Дальнейшее  продвижение  армии  видится  несостоятельным.  Командарм  Ефремов»
- Разрешите  идти?
- Да. И  передай  Лещинскому, если  сможет  пусть  разведчиков  в  указанные  квадраты  пошлет!  Если  с десантом  соединятся, то  закрепляются  на  рубежах. Дальше  не  двигаться, у  нас  и  так  разрывы  между  дивизиями. Пусть закрепятся  и  ждут  указаний. И  главное  связь  пусть  установят  с  дивизиями.
Понял! – ответил  Давыдов  и  вышел.
Оставшись  один, он  прилег  на  диван  и  продолжал думать, представляя  в мыслях  карту  и  движение  каждой  дивизии « Армия  с  боями, но  двигается  вперед. Неужели  пополнения  так  и  не дадут?  Даже  если  мне  и  удастся  вывести  армию  на  рубежи, к Вязьме, то  сам город, брать  уже  будет  некому. Почему  Жуков  не  слышит  моих  просьб? Да, он  отвечает  за  весь  Западный  фронт, я  за  армию  и  направление. Ему  конечно  виднее, но  армия  выдыхается, он  не  может  этого  не  понимать»
Он  встал  и  снова  подошел  к  карте.
В  дверь  постучались: - Разрешите?
-Да, да, входите, капитан!
-Товарищ  генерал, уж  не  взыщите,
Бумагу  эту  вам  не  дам!
- Что, особист, донос  прислали?
-Нач. мед  пожаловался  нам,
От  ран  солдаты  умирали,
А часть  врачей  осталась  там!
Он  посмотрел  на  особиста.
- Я  понял  все, о  чем  молчишь,
Нач. меда, этого  артиста,
Ты  от  меня  не  защитишь!
Они  друг  другу  улыбнулись.
- Потом, товарищ  генерал.
-Приказ  отдал, чтоб  подтянулись,
Я  знаю  раненых  завал!
Весь  медсанбат  прибудет  завтра,
Дом  сельсовета  весь  под  них!
Так  что  донос  отправь  обратно,
А то  ведь  дам  ему  под дых! 
И кстати, врач  один прибудет,
Ведь  он  о ней  там написал?!
- Отдел  особый, все  забудет!
Вопрос  закрыт, я так  сказал!
-Давай  чайку  попьем с  тобой,
Ты мне  расскажешь  про бойцов
- С лихвой  закрыть  Москву  собой,
Но и  хватает  подлецов!
Они  беседовали  долго,
Друг  друга  знали  так  давно,
Бывало,  спорили  и  только,
Потом  дружили  все равно.

Два  дня  прошло  и  тут  под  вечер,
Открылась  тихо  его  дверь,
Дрова  трещали  громко  в  печи.
- Не ждал? Скучала, ты  поверь!
Он  просто  бросился  на встречу,
Обнял, к груди  своей  прижал.
- На  все  вопросы  я  отвечу,
И  ждал, и  верил, и  скучал!
-Задушишь, Миша, мой  родной!
- Не  отпущу  тебя  теперь!
- Вот  генерал, ты  мой  герой!
Прикрой  тогда  хотя бы  дверь!
Он  целовал, так  грубо, нежно.
Она  так  дорога  ему,
Ногой  он  дверь  толкнул  небрежно,
«Да  к  черту  эту  всю  войну»
И  в  эти  редкие  мгновенья,
Они  так  счастливы  вдвоем,
Оставим  их  уединенье,
И  тему  эту  обойдем.
Война  всегда  нам  дарит  чувства,
Когда  у  смерти  на  краю,
Любить  безумно, то искусство,
Я  спорить  с  этим  не  хочу.
Кто  их  осудит  за  любовь?
И кто  посмеет  мне  сказать,
Какое  счастье, кругом  кровь?!
Но  я  заставлю  вас  молчать.
В  местах,  где  дверь  открыта  настежь,
И  в  гости  смерть  тебя  зовет,
Где  у  судьбы  лишь  пики  масти,
Ты  понимаешь,  жизнь  идет.
Им  предстоит  сражаться  вместе,
И  слишком  много  испытать,
Достойно  путь  пройти  свой  с  честью,
Об  этом  стоит  написать.

      Прошло  десять   дней.
     Штаб 33 армии.
 
Еще   с  боями  продвигались,
Противник  контратаковал,
Атаки  сбить  его  старались,
Но  левый  фланг  как  мертвый  встал.
Семь  дней  держали  оборону,
Какой  там, двигаться  вперед,
Полки  равнялись  по  урону,
А  враг  сильнее  только  бьет.
- На  связь  мне  первую, быстрей!
- Уже  на  связи  Лизюков!
- Доклад  полковник, не  робей!
Остановился?! Нету  слов!!
Где  закрепился, координаты?!
Тылы  подтягивай, давай!
Что?! Как  не  выдержат  солдаты?!
А  ты  там  стой  и  умирай!!
Назад  нельзя!! Полковник  слышишь?!
Как  полк  Буянова  разбит?!
Ты  говори! Что  в  трубку  дышишь?!
А  сам  Буянов?! Что?! Убит?!
Где  полк  стоял?! Дай  координаты!
Что  значит,  немцы  прорвались?!
Я  понял, что  твои  солдаты,
Там  в  рукопашную  дрались!
Давыдов, где  у  нас  Седов?!
- Чуть-чуть   левее, тут  за  полем!
И  карандаш  по  карте  вновь,
Чертил  судьбу  солдатской  доли.
- Седова  быстро  вызывайте!
- Уже, товарищ  генерал!
- Иван  Сергеич, принимайте!
Враг  полк  Буянова  прорвал!
Левее  вас,  за  полем  рядом!
Откинуть  надо  их  назад!
Ты  атакуй  их  всем  отрядом,
И  после  этого, доклад!

     Отряд  полковника  Седова

Связисту  связь  свою  оставил,
«Ну  вот  и  все, пришел  наш  час»
Шинель, ремни  свои  поправил,
«Хватило б  только  сил  у  нас»
- Где  офицеры?! Всех  ко  мне!
Всему  отряду, построенье!
«Как  наступать  в  снегу  и  тьме?
Какое  мне  принять  решенье?»
- Иван  Сергеич, вызывали?!
- Да, лейтенант! А где  Скворцов?
- Иван  Сергеич, вы  искали?
- Да, капитан, построй  бойцов!
Бойцы  построились  и  ждали,
Он  перед  строем  говорил:
- Да, мы, ребята  это  знали,
Я  верю,  хватит  нам  и  сил!
Сквозь  полк  Буянова  прорвались!
Нам  надо  их  остановить!
Солдаты, там  достойно  дрались!
Пришлось  им  головы  сложить!
Теперь  лишь  мы! На  нас  надежда!
Отбросить  надо  их  назад!
 Мешает  зимняя  одежда?!
Шинели  прочь, как  на  парад!
Тут  лейтенант  на  капитана:
-Полковник, что-то  наш, того!
При  минус  двадцать, холод, рана,
Страшней  осколка  самого!
- А  ты  в  шинели  много  бегал?
На  пятом  метре  с дохнут  все,
А  нам  по  полю!
- Я  не  ведал!
-Он  прав, быстрее, налегке.
- Вы  что  там  шепчитесь, Скворцов?!
- Иван  Сергеич, про  шинели!
- Ты  подготовь  своих  бойцов,
Чтоб  налегке, все  шанс  имели!
Шинели, скинем  перед  полем,
Иначе  увальнем  пойдут!
Замерзнуть, то не  наша  доля,
А  без  шинелей, добегут!
Отряд  сквозь  лес, почти  бегом,
Стремился  выполнить  задачу.
- Ну, вот  и  поле!
- Что  ползком?
 Хотелось  бы  поймать  удачу!
- Ты, лейтенант, неужто  сдрейфил,
Ползти  тут  будешь  до  утра!
- А  если  немцы  нас  заметят?
Всему  отряду  и  хана!
-  Туда  по  полю, метров  двести,
Отсюда  прямо  и  пойдем.
Ты  с  капитаном  держись  вместе,
Хребет  мы  им  перешибем!
Жаль  только  сумерки, не  видно,
Что  происходит  там  сейчас,
Стрельба  слышна, разрывы  видно,
Настал  решающий  наш  час!
- Иван  Сергеевич, смотрите!
-Я, вижу, вижу, капитан!
Гранаты  рядышком  держите,
Похоже  наша  жизнь  обман!

Два  танка  вышли  за  окопы,
По  полю  снежному  пошли,
За  ними  сотня  их  пехоты.
-Все, полк  Буянова  прошли!
Ударим  сбоку  мы, внезапно.
Полковник  быстро  снял  шинель.
- Вернемся  мы  за  ней  обратно?
- Вернемся, только  в  это  верь!
Давайте, цепью  разобрались!
Гранаты  мне, я  говорю!
Вы, с  лейтенантом, чтоб  добрались,
Тот  дальний, ближний  я  возьму!
За  мной!  Вперед! – и  на  закате,
Смерть  от  усталости  слегла,
К  ней  в  гости  снова  шли  солдаты,
Была  безжалостна  война.
Фашисты  пятились  стреляя,
На  них  бежала  в  полный  рост,
Окутав  смертью  волчья  стая,
Солдат  советский  был  не  прост.
Полковник  танк  отправил  в  пекло,
И  в  рукопашную  сошлись,
Два  беспощадных, диких  ветра,
Где  ставкой  в  драке  была  жизнь.

Полковник  резко  обернулся, у  горящего  танка  и  выстрелил  из  пистолета  в  набегающего  на  него  немецкого  солдата. По  всему  полю  раздавались  выстрелы, русский  мат  и  дикие  крики  умирающих.  Он  увидел, что  второй  танк  тоже  дымит  и  крутится  на  месте.
«Молодцы  ребята» - успел  про  себя  отметить  он, как  сзади  на  него  запрыгнул  немецкий  солдат  и  через  плечо  дважды  ударил  ножом  в  грудь.
- Ах, ты  сука! – закричал  полковник  и  попытался  скинуть  немца  со  спины. Но  немец  держался  за  ручку  ножа  торчащего  из  груди  Седова   и  зубами  вонзился  в  шею  полковника. 
- Ааа!!! Сссукааа!!! Бляха!!!!! – кричал  Седов,  и  повалился  на  спину,  прижав  немца  к  земле.   Он  успел  заметить, что  стоящий  рядом  солдат  замахнулся  винтовкой, и  слегка  отклонился. Штык  винтовки  расколол  голову  немца    пополам.  Полковник  почувствовал, что  хватка  ослабла,  и  откатился  от  убитого  противника.
- Как  звать, солдат?! – еще  лежа  на  снегу,  он  спросил  солдата  с  винтовкой.
- Миша! Миша, товарищ  полковник! – ответил  солдат  и  тут  же  нанес  удар  прикладом  в  голову,  пробегающего  мимо  немецкого  солдата. 
- Спасибо, Миша!! – крикнул  полковник  убегающему  вперед  бойцу.  Держась  за  грудь,  Седов  встал  на  одно  колено.  Он  чувствовал, что  слабеет,  и  сил  подняться  ему  не  хватает. 
- Скворцов!!!! Капитан!!! Скворцов!!! – сидя  на  коленях, на  грязном  от  крови  и  грязи  снегу, кричал  он.
- Я здесь, товарищ  полковник!!  Я здесь, Иван  Сергеич!! – подбежал  к нему  капитан  и  присев  рядом  продолжил: - Вы  ранены?! Давайте  посмотрю!!
- Саня, брось! Меня  слушай, Саня! Вперед! К окопам  бегите! Туда, к окопам!! 
-А вы? Вы  как же?!
- Саня! Вперед! Ты  понял?! Вперед! Туда  где  Буянов  стоял! Оттуда  передашь  в  штаб!
- Товарищ  полковник!
- Вперед! Я  приказываю, вперед! – кричал  полковник  в  лицо  капитану  притянув  того  за  ворот  гимнастерки.
Капитан  встал  и  крикнул: Ура!!  За  мной!!  - и  побежал  в  сторону  окопов,  уводя  за  собой  бойцов.
Полковник  в  сумерках, сидя  на коленях,  продолжал  смотреть,  на  ползающих  и  кричащих  от  боли  раненых. Он  на  четвереньках  стал передвигаться  по  полю.  Увидев  его, раненый  в  живот  немец  стал  уползать  и  что- то  истерично  кричать.  Догнав, этого  раненого  немецкого  солдата,  он  навалился  на  него  сверху  и  уперев  ствол  пистолета  ему  в  грудь, выстрелил.  Тот  затих.  По  всему  полю  раздавались  стоны  и  крики.  Мороз не оставлял  шансов на жизнь никому.  Все  кто  был  ранен, были  обречены.  Он,  передвигаясь  на  коленях  и  руках, увидел  как  двое  раненых  солдат  из  его  отряда, просто  рыча  и  плача  от  боли  застрелились.  Чуть  поодаль, он  заметил  сидящую  на  снегу  фигуру.  Подбираясь  ближе, он  понял, что  это  немецкий  младший  офицер.  Лицо  у  него  было  в  крови  и  ноги  проколоты  штыками  в  нескольких  местах.  Когда  Седов  подобрался  совсем  близко  к  сидящему  немцу, тот  резко  повернулся  и  с  ножом  бросился  на  него. Полковник  успел  перехватить  руку  с  ножом,  и  они  стали  кататься  по  грязному  снегу  крича  и  ругаясь. Он  чувствовал, что  немец  сильней, а  он  слабеет  с  каждой  секундой. Немец  оказался  сверху  и  по  самую  рукоятку  вонзил  нож  в  правый  бок  полковника.
- Ааа!! Ах, ты ж, сука!! Тварь!! – закричал  от боли  и злости  Седов,  но  успел, уперев пистолет,  дважды  выстрелить, в  живот  фашиста.  Тот  дернулся  и   схватившись  за  живот  стал  дико  кричать  и  дергать  ногами, валяясь  на  снегу.   Он  хотел  выстрелить  еще  раз, но  в пистолете  кончились  патроны.  Полковник  отбросил  пистолет  и  взявшись  за  торчащий  из  правого  бока  нож, резко  вытащил  из  тела. Из  раны  фонтанчиком  стрельнула  кровь.  Не  теряя  времени, Седов  навалился  на  немца  и  двумя  руками  вонзил  нож, по рукоятку  чуть  ниже  груди.  Тот  закричал  еще  громче  и  попробовал  уползти.  Но  тело  полковника  стало  таким  тяжелым, что  немецкий  офицер  не  смог  его  скинуть  с  себя. А  в  открытых  глазах  этого  мертвого  советского  офицера, он  увидел  приближавшуюся  к  нему  смерть. 
В  окопах, уже  почти  в  полной  темноте, опять  завертелась  рукопашная  схватка, местами  переходившая  в  перестрелки.  Только  минут  через  двадцать, идя  по  окопу, капитан  кричал: - Белозеров!! Лейтенант!! Кто  видел, лейтенанта  Белозерова?!
- Его  кажись,  ранили! – ответил  голос  из  темноты.
- Кто  говорит? Солдат, подойди!
- Рядовой  Ветров, товарищ  капитан! – представился   подошедший  из  темноты  солдат.
- Значит, вот  что, Ветров.  Давай, бегом  по  окопу  и  посчитай  бойцов. Увидишь  или  узнаешь, где  и  что  с  Белозеровым, сразу  ко  мне!
-Есть! – ответил  солдат  и  пошел  по  окопу.
- И, Ветров! Всем  скажи, чтоб  брали  шинели  с  убитых, и  наших,  и  фрицев!
Иначе   замерзнут   все! – крикнул  он  вслед  солдату.
-Хорошо, товарищ  капитан! – ответили  из  темноты.
-Кто  связиста  видел?!  - громко  спросил  он.
- Я  здесь! – подошел  к  нему  солдат.
- Давай связь  мне, со  штабом  армии!
- Связь  есть! Вы, товарищ  капитан  за  мной  идите!
Пройдя  в  блиндаж  и  передав  в  штаб  армии  сообщение, о  том, что  линия  обороны  восстановлена  и  прорыв  противника  на  участке  первой  стрелковой  дивизии  устранен, он  тяжело  опустился  на  высокий  пень  и  положив  руки  на  самодельный, бревенчатый  стол, положил  на  них  голову.  Усталость  в  одно  мгновение  отключило  его  сознание. Только  сквозь  сон, начиная  дрожать  от  холода, он  почувствовал, что кто-то  накинул  ему  на  плечи  шинель.  Подняв  голову, он  увидел  стоящего  рядом  лейтенанта  и  за  его  спиной  солдата  Ветрова.
- Алексей! Лейтенант, живой! – встав,  он  обнял  его.
- Живой  Саня, живой! А  где  полковник  наш? Иван  Сергеич  где? – обнявшись  с  капитаном,  спросил  Белозеров.
- Там, он, в  поле  остался! Вдвоем, мы теперь, Белозеров! – ответил  капитан  и  поправив  шинель  сел  на  пень.   В  блиндаже  горела  и  коптила  самодельная   свеча. Лейтенант  присел  рядом  на  другой  пень, и  положил  два немецких  автомата  на криво  сколоченный, деревянный  стол.
- О, Ветров, ты  чего  не  докладываешь?
- Товарищ  капитан, в  живых  осталось  шестьдесят  два  человека! Оружия  много, еды  почти  нет!
-Как, всего  шестьдесят  два?! А….- капитан  хотел  еще  что – то  спросить, но не стал. Он  посмотрел  на  лейтенанта  и продолжил: - Завтра  бой  принимать, а нас  шестьдесят  два!  И что  делать? Как? Как  их  сдержать?!
- Не знаю – пожал  плечами  лейтенант.
Они  еще  долго  обсуждали,  как   расставить  бойцов, где  и  как  установить  пулеметы, что бы  продержаться  как  можно  дольше.  Потом  устроившись  поудобней, укрывшись  дополнительными  шинелями, которые  принесли  солдаты, они  задремали. 
-Товарищ  капитан! Товарищ  капитан! Вставайте! Быстрее, товарищ капитан!! – толкал  в  плечо  Ветров.
- Что  такое? Что, Ветров?!
- Немцы!
Капитан  вскочил  и  толкнув  лейтенанта, выбежал  из  блиндажа.  Глянув  из  окопа  вперед, он  увидел  вдалеке  несколько  танков  и  бронемашин.
- Отряд!!! К  бою!! – крикнул  капитан.
- Саня, Саня, смотри! – толкнул  его  лейтенант  и  показал  рукой  назад, на  то  небольшое  поле,  на  котором  они  вчера  дрались  в  рукопашной.
Он  обернулся  и  увидел  около  двухсот  человек  немецкой  пехоты  и  шесть  бронемашин.  Те  только  готовились  двигаться  в  их  направлении.
- Саня, это  все!  Нас  окружили, Саня! Это  все – негромко  сказал  лейтенант  и  медленно  стал  оседать  на  дно  окопа.
-Леха! Леха! Ты  чего?! Перестань! Не  дрейфь, лейтенант! Мы  им  сейчас  дадим, сукам! Москва, Леха, Москва  за  нами!!
- Все, Саня! Все! Их  же  тьма! Нам  конец!
- А  ну  встать, лейтенант  Белозеров!! Встать, я  сказал!! – крикнул  капитан,  схватив  за  грудки  и  подняв  его  на  ноги, продолжил: - Ты, что  Белозеров, струсил?! Ты, что  паскудник, Родину  предать  хочешь?! Ты, что, мать  твою, слюни  распустил!!  Соберись, сука, солдаты  смотрят!!
- Нет, Саня, я  это, я  просто! Я это, подумал. Я понял, Саня!
- Ветров! Давай  с  лейтенантом!  Лейтенант  Белозеров, Алексей, бери  левый  фланг! Я  здесь  буду!
- Ага! Я, понял!  Все  понял, Саня! Понял, товарищ капитан! Ветров, за  мной!
- Стой, Леха! Ты  пулемет  на  самый  край  передвинь! И  держись, родной! Очень  тебя  прошу, только  не  сломайся!- Скворцов  подошел  и  обнял  лейтенанта.
- Прощай, Саня! Прощай, капитан! Ты, не  сердись  на меня, за  слабость минутную. Я  смогу, вот  увидишь, смогу!
- Давай, Белозеров! Давай, лейтенант! Держись!
Когда  лейтенант  с  солдатом  ушел  по  окопу, он  закричал: - Чего  ждем, славяне?!  Пусть  гады  узнают, чего  стоит  метр  земли  нашей! Огонь!!!
И  смерть  опять  морозным  утром,
Вальс  закружила  неземной,
Солдат  беря  с  собой  попутно,
Бывало  сразу  и  гурьбой.
Вмиг  грязный  снег  стал  липкой  жижей,
Земля  не  впитывала  кровь,
И  враг  подходит  еще  ближе,
Прошил  свинец  его  насквозь.
- Вот  суки! Гады! Зацепили!
- Вставай, товарищ  капитан!
-Связиста  мне!
- Его  убили!
- Смотри кА,  хлещет  как  фонтан!
Давай  солдат, за  лейтенантом!
И  побыстрей  прошу, родной!
Пожить  не  хватит  мне  таланта,
Уйду  я  скоро   в  мир  другой!
Он  встал, зажал  рукою  рану,
Свинец  как  ливень  рядом  бьет.
- Я  здесь  уже! Ты  ранен, Саня?!
- Да, Белозеров, мой  черед!
-Давай, хоть  я  перевяжу!
- Оставь! Насквозь  прошил  свинец!
Послушай, что  тебе  скажу!
А  мне  итак  уже  конец!
Бери  людей  и прорывайся!
Иди  левей, там  ближе  лес!
Добраться  к  нашим  постарайся,
И  доложи, что  было  здесь!
А я  останусь  и  прикрою!
Зажали   твари  с  двух  сторон!
Их  пулеметом  успокою,
Потом  уйду  в  последний  сон!
- Так  это, Саня! Как  же  так?
Я  одного  тебя  не  брошу!
- Едрена  мать! Попал  впросак!
Ты  понесешь  меня  как  ношу?!
Приказ! Иди  и  прорывайтесь!
Давай, родной! Прошу  тебя!
Броском  вперед, и  постарайтесь!
Потом  сочтешься  за  меня!
- Бойцы, за  мной! Не  отстаем!
А  капитан, он  нас  прикроет!
Туда  вон, к  лесу  и  рванем,
Дым  от  разрывов  нас  закроет!
И в миг  один,  они  поднялись,
Отрядом, в тридцать  человек,
Сквозь  цепь  врага  они  прорвались,
Полив  обильно  кровью  снег.
-О, Ветров, выскочил?! Мы  тоже!
Он  отдышаться  все  не  мог.
- Ты  лейтенант, того  похоже?!
Ты  посмотри,  каков  итог!
Он  обернулся,  никого.
- Да, как  же?! Ветров?! Остальные?!
- Они  уже  чай  далеко,
И  снятся  сны  им  не  земные!
- Неужто  только  мы, вдвоем?!
Быть  может,  кто  еще  прорвался?!
- Уж  никого  мы  не  найдем!
Отряд  наш, в  поле  весь  остался!
Нам, лейтенант, идти  бы  надо,
Своих  быстрее  отыскать!
- Вдвоем  лишь   от  всего  отряда!
Всего  за  сутки, твою ж   мать!
Они  вдвоем,  ломая   ветки,
Пошли  нехоженой  тропой,
И  на  деревьях  ставя  метки,
Искали  путь  к  своим, домой. 

    Расположение  штаба  33- армии
 
У  генерала  совещанье,
Увязла  армия  в  боях,
А  из  Москвы  лишь  обещанья,
И  помощь  только  на  словах.
- Такая  нынче  обстановка,
Стоим  по  фронту, на  краю!
А  из  Москвы, одна  издевка,
Ход  мыслей  их, я  не  пойму!
У  первой  сильные  проблемы,
Там  полк  Буянова  разбит!
И  если  взять  две  разных  схемы,
Нам  окружение  грозит!
Седов  закрыл  там  брешь  резервом,
Но  сколько  он  там  простоит?!
Противник  сильно  бьет  по  первой!
Да  и  Седов  пока  молчит!
В  дверь  постучались: - Это  срочно!
- Входи, полковник  Ушаков!
Твои  связисты, как  нарочно,
Плохие  новости  в  улов!
- Противник  тут  ударил  мощно,
Миронов  пятиться  уже!
Им  устоять  там  будет  сложно!
- Держаться  всем  на  рубеже!!
Мне  связь  с  дивизией, и  быстро!
- Есть  связь, товарищ  командарм!
- Миронов?! Что?! Не вижу  смысла!
Приказ  к  отходу, я  не  дам!
Что  значит  поздно?! Где  прорвались?!
Ты  в  окружении  уже?!
Проходы,  где  еще  остались?!
Жди  помощь  там, на  рубеже!
Давыдов! Связь  мне  с  Гончаренко!
И  уточни, где  он  стоит!
На  карте  сделай  мне  отметку!
Миронов  в  трубку  все  кричит.
- Давай  без  паники, полковник!
И  не  ори, тебе  сказал!
Ни  ты, ни  я, фашист  виновник,
Что  фронт  с  удара  разорвал!
Что  полк  Карелина, стоит?!
Тебя  не  понял! Как  не  знаешь?!
А  полк  Емелина?! Молчит?!
Миронов, ты  хоть  понимаешь?!
Что  происходит, твою  мать?!!
С  полками  связь  восстанови!
И  ты  не вздумай  отступать!
Держись, команды  моей  жди!

Сидели,  молча  офицеры,
По  карте  пальцами  водя,
От  напряженья  лица  серы,
Все  примеряли  на  себя.
- Что  Гончаренко, не  ответил?
Ответил?!  Дай  его  скорей!
Давыдов  карту  дал, отметил,
И  с  трубкой  передал  быстрей.
- Привет  майор, ну  как  дела?!
По  карте  знаю,  где  стоишь!
Разведка  их? То  ерунда!
Ты  бой  ведешь?!  Что  говоришь?!
Бомбят? Так  в  землю ты  вгрызайся!
Ты  не  геройствуй  мне  пока!
На  рубеже, там  оставайся,
Твоя  позиция  важна!
К  тебе?!  Емелинские? Черти!
Так  ты  прими  их! Успокой!
Своим  радушием  согрейте,
Пусть  с  вами  вместе  примут  бой!
Где  сам  Емелин? Дай  его!
Убит?! А кто  у  них  там  старший?!
Кто? Старшина?!  Ну, ничего,
Ты  дай  его! Мне  это  важно!
Так  старшина, Березин, ясно!
Ты  доложи  мне  все  как  есть,
И  как  бежали  вы  прекрасно,
Забыв  про  собственную  честь!
Бои  вели?! Не  ново  это!
Не  устояли  почему?!
Ударил  словно  конец  света?!
Так  старшина  тебе  скажу,
Ты  будешь  там, с  майором  вместе,
Своим  солдатам  объясни,
Нет  ничего  дороже  чести!
Назад  ты  только  не  шагни!
Коль  доведется  умирать,
Врагов  побольше  заберите,
Там  до  последнего  стоять,
Дороги  нет  назад, поймите!
А  сколько  вышло  вас  к  майору?!
Чуть  больше  взвода?! Это  все?!
«Да им  медали  давать  в  пору,
А  я  учу  их  как,  да  что» 
-Майору  трубку  передай!
Ты, Гончаренко, там  держись!
Тебя  прошу, не  отступай!
Ты  до  последнего  дерись!
Будь  Гончаренко  ты  скалой!
Все  понимаешь  это  сам!
Держись, прошу  тебя, родной,
Другой  команды  я  не  дам!

Потом  к  столу  вернувшись  с картой,
На  ней  круги  нарисовал.
- Мы  не  дотянем  так  до  марта,
Враг  две  дивизии  сковал!
Какие  мнения? Что  делать?
И  что  мы  можем  предпринять?!
- Пусть  Гончаренко  бьется  смело,
Он  сможет  их  там  задержать!
А  коль  задержит, контратакой,
Отбросит  их  тогда  назад!
- Храбрец  полковник  вы,  однако!
Таким  как  вы,  противник  рад!
Там  у  него  две  роты  только,
По  фронту  поле, справа  лес,
Он  их  задержит, но  насколько?
Так  рассуждать  легко  вам  здесь!
Он  деблокировать  не  сможет,
Удар  весь  примет  на  себя!
Потери  немцев  он  умножит,
От  силы  есть  у  нас  два  дня!
А потому, полковник  Саблин,
Язык  нам  нужен  позарез!
Фашист  победами  расслаблен,
Коль  справа, слева  в  дебри  влез!
А  вы, полковник  Елизаров,
Вы, выдвигаетесь  сюда!
Коль  тут  не  выдержат  ударов,
Вы  остановите  врага!
- Как, я  один?! Мне  выдвигаться?!
- А  сколько  надо  вам  людей?
Чтоб  там  неделю  продержаться.
Ну, что  молчите? Ну, смелей!
- Хотя бы   полк! А  лучше  два!
- Да  вы, полковник, хватанули!
Для  вас  и  армия  мала!
Майор  Довлатов! Вы  уснули?!
Майор  вскочил: - Прошу  прощенья!
Устал, товарищ  генерал!
- Полковник, вот  и  пополненье,
Пусть  повоюет, чтоб  не  спал!
Возьмете  сотню  из  резерва,
И  роты  две, вам  Князев  даст.
Еще  не  знаем, что  у  первой,
Но  если  что, заслон  создаст!
Офицеры,  сидевшие  за  столом,  смотрели  на  растерянного  полковника  Елизарова, который  никак  не  ожидал, что  его  отправят  в самое  пекло. Он большую  часть  своей  службы  был  штабистом и  не  особо  понимал,  как  необходимо  командовать  подразделениями  в  реальных  боях. Все  знали, что  он  хорош  как  оратор, но  как  боевой  офицер он  не  проявил  себя никак. Поэтому  его  направление  на  важнейший  участок  обороны, у  многих  вызывало  недоумение.
- Так, все  свободны! Полковник  Саблин  и  майор  Довлатов, задержитесь!
Когда  все  офицеры  вышли, он  показал  Саблину, чтоб  тот  присел  и  подождал, а  сам  подошел  к  майору  и  сказал: - Я, вас  не  наказываю, я  на  вас  надеюсь  Александр  Евгеньевич! Поэтому  и  отправляю  вместе  с  этим  «великим  стратегом» Елизаровым, ты  присмотри  там, за  ним.
- Я  понял, товарищ  генерал! – явно  обрадовавшись  словам  командарма,  ответил  Довлатов.
- А то  видел, какой  храбрец, рассуждать  про  контратаки! Вот  пусть  и  покажет, как  надо  противника  сдержать. Это  ему  не  в  штабе  сидеть. А  ты  майор, сам  понимаешь, что  вас  немец  пройти  не  должен! Если  вас  пройдет,  то  видишь, он  сюда  выйдет  и  тогда  все! Тогда  окружение. Тогда  котел.
- Понял, товарищ  генерал, не пропустим!
- У  вас  будет  триста  человек, поэтому  вот  этот  участок  перекрыть  сможете, а  самое  главное  это, дорога. Только  по  ней, фашист  может  танки  и  технику  перебросить, любой  ценой  дорогу  держать! – объяснял  командарм  и  карандашом  показывал  на  карте.
- Ясно! Задача  понятна, Михаил  Григорьевич! Устоим, дорогу  удержим!
-Давай  майор, выдвигайтесь. Как  встанете  на  месте  доложишь. И  связь, связь  со  штабом  держите  постоянно, чтоб  мы  знали,  как  быстро  продвигается  немец  и  какими  силами  наносит  удары.
- Есть! – ответил  Довлатов  и  вышел.
- Ну, разведка, что  думаешь?! – обратился  он  к сидящему  за  столом  Саблину.
- Думаю, не  реальную  задачу  ты  поставил  им. Триста  человек, очень  мало, им  не  сдержать!- ответил  полковник  и  показал  на  карте  участок  местности.
- Не  реальную?! А  вся  эта  херова  операция  нашей  армии  реальная?! А, взятие  Вязьмы, реальная?!  Реальная , Андрей  Егорыч?!  Ты  же  сам  все  видишь! Ни  сегодня, завтра, или  послезавтра, они  сомкнут  кольцо!  Окружение  уже  неминуемо!
-Так  надо  сообщать  в  Москву!
- Два  дня  назад  сообщил. Вот  отправил  им, почитай: « Ком. Западным  фронтом, Жукову. В течении  последних  пяти  суток, обстановка  на  участке  фронта  армии  резко  обострилась. Ударами  двух  передовых  дивизий, при поддержке  корпуса  генерала  Белова, взять  Вязьму  не  представилось  возможным.  Введя  в  бой  новые  танковые  подразделения, противник  ударами  на  участке  первой  и  сто  тринадцатой  стрелковых  дивизий    прорвал  оборону. В  результате  чего  возникла  реальная  угроза  окружения.  В  сложившейся  обстановке  прошу  вашего  разрешения  отойти  на  ранее  занимаемые  позиции  и  тем  самым  выровнять   линию  фронта. Армия  на  протяжении  двух  месяцев  ведет  бои.  Дивизии  нуждаются  в  пополнении  личным  составом.  Остро  нуждаемся  в  боеприпасах,  продовольствии   и медикаментах. Просим  эвакуировать  триста  девяносто  шесть  раненых  и  больных.  Командарм  Ефремов»
-  И  что  Москва? – посмотрев  на  Ефремова,  спросил  Саблин.
- Москва? Вот, сегодня  за  час  до  совещания  получил. Читай – и  он  положил  перед  полковником  лист  бумаги.
Саблин  стал,  молча  читать, но  командарм  попросил: - Ты  вслух, Андрей  Егорыч, вслух  читай! А  то  этот  бред  никак  в  моей  голове  не укладывается!
«Командарму  Ефремову.  Отход  на  ранее  занимаемые  позиции, запрещаю. Имеющимися  силами   резервных  подразделений, прорывы  танковых  соединений  противника, ликвидировать. Используя  силы  и возможности  партизанских  отрядов, совместно  наносить  удары  по  противнику. Транспорт  для  эвакуации  части  раненых  и  доставки  вам  продовольствия  и  медикаментов  вылетит  в  ближайшее  время. Обеспечьте  прием. Ком. Фронта  Жуков»
- Да, уж – негромко  сказал  Саблин.
- Ты  понимаешь?! Ты  мне  скажи, Андрей  Егорыч, это  что?! Они  только  прямым  текстом  не  написали, умрите! Я  им  про  угрозу  окружения, а  они  мне, удары  наносите!  Я  эти  удары, что  одним  местом  наносить  буду?!  У  меня  скоро  солдат  не  останется! Две  дивизии  уже  практически  в  окружении  дерутся, и  деблокировать  я  их  не  могу. Просто  нечем  и  некем!
Полковник  молчал  и  тяжело  вздыхая,  смотрел  на  разложенную,  на  столе  карту. Он  понимал, что  командарм  прав, но  невыполнение  приказа  командующего  фронтом, грозило  трибуналом. Поэтому, что-  либо  посоветовать  генералу, он  не мог.  Видя, что  Ефремов  слегка  успокоился, он  спросил: - И что  думаешь, Миша?
- А, что  тут  думать. Вот  такими  отрядами  в  двести, триста  человек  будем  пытаться  перекрыть  возможные  коридоры  прорыва. Другого  выхода  нет, так  сможем  протянуть  недели  две. Потом, все! Ты, что, думаешь,  я  не  понимаю, что  отправляю  их  на  смерть? Понимаю, все  понимаю! Триста  человек, против  артиллерии, танков  и  пехоты! Все  понимаю, но  другого выхода, просто не вижу!
- Разрешите? – в  дверь  заглянул  полковник  Ушаков.
- Да, заходи Николай  Константинович. Что  случилось? Опять  твои  связисты чего- то сообщить  хотят?
Полковник  Ушаков  прошел  к  столу  и  взяв  карандаш, показал  точку.  Посмотрел  на  генерала  и  доложил: - Вот  из  этого  района, с  нами  на  связь  вышел  партизанский  отряд. Сегодня  утром  в  лесу, на  их  охранение  вышли  лейтенант  Белозеров  и  рядовой  Ветров  из  отряда  полковника  Седова.  Оба  ранены. Белозеров  доложил, что  двое  суток  назад  отряд  полностью  погиб. Полковник  Седов  и  капитан  Скворцов,  убиты. Противник   ударной  группой  до  двух  танковых   и  трех  пехотных  рот  двигается  к  дороге   на  Беляево.
Генерал  нагнулся  над  картой  и  посмотрел  на  стрелку, которую  нарисовал  Ушаков. Саблин  тоже  поднялся  и  нагнулся  над  картой.
- Когда  говоришь, Седова  разбили?
- Двое  суток  назад – ответил  Ушаков.
Ефремов  посмотрел  на  офицеров  и  сказал: - Все! Первая  в  плотном кольце!

      Расположение   отряда  Гончаренко

- Ты  сам  все  слышал, старшина,
Теперь  стоять  здесь  будем  насмерть,
Мороз  крепчает, не  жара,
Снег  настелил  как будто  скатерть!
- Кааб  не  война, майор, то  прелесть,
Такая  снежная  зима,
С  утра  попрет  на  нас  вся  нечисть,
Начнется  тут  у  нас  жара!
- Нам  до  утра бы  не  замерзнуть,
И  на  костры  давно  запрет,
Вон, лейтенант  в  шинель  завернут,
Почти  засыпал  его  снег!
Эй,  лейтенант, давай, вставай!
Не  ровен  час,  совсем  остынешь!
- Майор, прошу, мне  время  дай,
Еще  часок, потом  поднимешь!
- Вот, говорю  же, замерзаешь!
Ну, старшина, толкни  его!
Ты, лейтенант, не  понимаешь,
Что  через  час, уже  того!
С  трудом  поднялся  лейтенант,
И  все  бурчал  себе  под  нос:
- Ты, старшина  будить  талант,
А  я  поспать  хотел  всерьез!
- А  ну, сюда  давайте, оба!
Созрел  тут  планчик  у  меня,
И  устоять  нам  сутки  что бы,
Разделим  натрое  себя!
Ты, лейтенант, возьмешь  полсотни,
Займешь  позицию  вот  здесь!
И  я  прошу  тебя, запомни,
Ты  без  команды, в  бой  не лезь!
Так,  старшина, тебе  ко  взводу,
Еще  дам  двадцать  человек,
И  ты  тогда, с  твоим  народом,
Вот  тут  растопишь  телом  снег!
В  бой,  без  команды  не  вступаешь,
Ракету  красную  я  дам,
И  ты  вот  так  их  отрезаешь,
А  дальше  действуй  уже  сам!
- А  я,  пока  вы  там  деретесь,
Все  наблюдаю  и  сижу?!
- И  для  тебя  война  найдется,
Команду  жди,  тебя  прошу!
Как  дам  зеленую  ракету,
Атакой  справа ты  ко мне!
У  них  маневра  уже  нету,
И  мы  утопим  их  в  огне!
- Хороший  план, майор, но  танки!
Как  их  скажи  остановить?!
Ты  не  поиграешь  с ними  в  салки,
Они  же  сходу  будут  бить!
- Да, старшина, гранат  не  много,
Бутылок  ящик, два  ружья,
Мы  все  поделим  честно, строго,
Но  по-другому  нам  нельзя!
Давайте, за  ночь  укрепиться,
Свои  позиции  занять!
И  до  последнего  всем  биться,
Честь  отступленьем, не  ронять!

Всю  ночь  снег  падал, засыпая,
Леса, болота  и  поля,
Мороз,  и  зиму  проклиная,
Бойцы  все  хлопали  себя.
- Едрена  вошь! Мороз, какой!
-Неужто  будем  воевать?!
-Фашист  попрет  на  нас  с  тобой,
Начнем,  как  бабочки  порхать!
- А  немцу, что  мороз  неведом?!
Чай  не  железные  они!
- Ты  слухай, Петька, им  по  средам,
Коньяк  привозят  на  все  дни!
- Да  ну?! Вот  нам  бы  дали  водки,
Тогда  пришел бы  им  песец!
- И  от  одной  твоей  походки,
Запор  их  кончился  в  конец!!
И  полетел  смех  по  окопу,
Солдаты  жили  на  войне,
И  кто  осудит  их, пехоту,
Чья  жизнь  всегда  на  волоске.
Майор  прошелся  по  траншее,
Будил  бойцов: - Сказал  не  спать!
Что  Поликарпов  скрючил  шею?!
Как  будешь  завтра  воевать?!
- Та ж, я чуть- чуть, совсем  немного,
Наверно  час то и  дремал!
- Меня  услышьте! – крикнул  строго,
- Из  вас  тут  каждый  страх  познал!
Вам  не  позорно  так  замерзнуть?
Чтоб  нас  фашист  отогревал!
Вот  так, без  боя, просто  с дохнуть!
Чтоб  немец  дальше  прошагал!
Чтоб  шел  к  Москве, преград  не зная,
Уничтожая  города!
Детей  и  женщин  убивая!
Ведь  мы  замерзли  здесь  тогда!
На  это  каждый  тут  согласен?!
В  ответ  молчание  одно.
- Мороз, он  мягкостью  опасен,
И  потому  прошу  всего,
Вас  мужики, прошу  не  спать,
Дремать  минуты, разрешаю!
Будить  друг  друга, помогать,
Устали, это  понимаю!
Ночь  уходила  открывая,
Хрусталь  заснеженный  кругом,
И  скатерть  белая  лежала,
На  этом  поле  небольшом.
- Эх, серебро  зимы  морозной!
Какая  прелесть, красота!
Как  жаль, что  будет  не возможно,
Все  это  нам  забрать  туда!
- Да  ты  сержант  у  нас  философ,
Там, кроме  неба, ничего!
- Как  знать, майор, в  таких  вопросах,
Не  знаем  точно  мы  всего!
-Пойдем  сержант  с  тобой, пройдемся,
Бойцов  проверим  заодно,
Уж,  коль  об  нас  фашист  споткнется,
То  много  время  не дано!
- А  где  летёха? Старшина?
Они  куда – то  подевались?!
-У  них, сержант, своя  война,
Не  дрейфь, они  не испугались!
- А, понял, хитрость  такова,
Готовим  немцу  мышеловку?!
- Идем,  сказал, уже  пора,
В  бою  увидишь  ты  уловку!
Вдруг  по  окопу  пронеслось:
- Подъем, братва! На  поле  гости!
- Сейчас  закрутится  всерьез!
- Переломаем  мы  им  кости!
- Всем! Без  команды  не  стрелять!
Мы  подпускаем  их  поближе!
Вот  так, с  наскока, нас  не  взять!
Купцов! Возьмешь, у  траков, ниже!
Задача, танки  обездвижить!
Пехоту  мы  свинцом  прижмем!
И  я  прошу, нам  надо  выжить!
Тогда  их  точно  разобьем!
Майор  посмотрел  на  сержанта  и  сказал: - Костров! Ты  давай, к  Ножкину, пусть  со  своим  пулеметом  передвинется  правей, и  когда  начнется, пусть  короткими  отсекает!
- Понял! – ответил  сержант  и  побежал  по  окопу.
Он  увидел  связиста  и  рукой  подозвал  его.
- Я  тут,  товарищ  майор!
- Сергеев,  передай  в  штаб  армии! Противник  силами  до  двух  рот  пехоты, при  поддержке  пяти  танков, атаковал  позиции  отряда!
- Есть! -  ответил  солдат, и  побежал  к  землянке.
В   это  время  в  рядах  наступающих  немцев  началась  ураганная  стрельба. Гончаренко  посмотрел  на  своих  солдат,  но  из  его  окопа  никто  не  стрелял.  Он  смотрел  на  поле  и  силился  понять, что  происходит.  Танки  стали  поворачивать  два  на  право, другие  разворачиваться  в  сторону  леса, и  туда  же  вела  огонь  немецкая  пехота.  Было  понятно, что  танкисты  не  знают, что  происходит  снаружи  и  откуда  их  атакуют. В  рядах  немецких  пехотинцев  началась  паника.
-Какого  черта?!  Что  там  происходит, едрёна  мать?!
- Непонятно, товарищ  майор!- ответил  рядом  стоящий  солдат.
Вдруг  по  окопу  понеслось: -Наши! Наши!
Он  смотрел  на  поле,  и  тут  стало  понятно, почему  разгорелся  этот  бой, без  их  участия.  Сзади  и  справа  от  немцев, из  леса, на  поле  выбежало  много  красноармейцев, которые  тоже  вели  огонь  по  врагу.  Часть  из  них  была  на  лошадях.  Два  танка  уже  дымились, многие  немецкие  солдаты  падали  на  снег, а  другие  уже   лежали  неподвижно  на  поле, поймав  в  себя  свинец.    Остальные  стали  убегать  в  лес, в  сторону, где  находились  позиции  лейтенанта.  Гончаренко  побежал  по  окопу, крича: - Огонь  не  открывать!! Своих  зацепим!! Не  стрелять!!
Когда  немцы  добежали  до  леса, оттуда  заработал  пулемет  и  кинжальный  огонь  уложил  их  на  снег.  Два  немецких  танка  развернулись и  сделали   по  два  выстрела  в  сторону  стреляющего  пулемета  и  на  полном  ходу  пошли  на  прорыв.  Еще  один  танк  повернул  и  пошел  в  сторону  позиций    Гончаренко.
- Купцов! Видишь?! – крикнул  майор, обращаясь  к  солдату  с  противотанковым  ружьем.
-Вижу! – солдат  уже  ловил  танк  в  прицел.
- Ну же, Купцов!
- Спокойно, командир! Не  кричи, отвлекаешь!
Сделав  выстрел, солдат  крикнул: - Патрон!
Второй  номер  вставил  патрон  и  сразу  же  прозвучал  второй  выстрел.  Танк  крутился  на  одной  гусенице, закапываясь  в  снег. Из  окопа  выскочил  молодой  солдат  и  пригибаясь, подбежал  и  кинул  в  броню  бутылку  с  зажигательной  смесью. Огонь  в  момент  разлился  по  всей  броне.  Танк  застыл  и  открылся  люк. Когда  показался  первый  танкист, сразу  три  выстрела  заставили  его  упасть  на  горящую  броню. Второй  танкист,  высунул  руки,  показывая, что  сдается.  Как  только  он  полностью  вылез  из  танка  и  спрыгнул  на  снег.  Солдат, бросивший  бутылку,  и  стоявший  не  далеко  сделал  прицельный  выстрел  ему  в  грудь.
- Голиков! Ну,  зачем?! – крикнул  майор.
- А  по кой  он  нужен?! Пусть  валяется,  итак  жратвы  нет, так  еще  его  кормить!
В  горящем  танке  раздался  одиночный  выстрел.
- Этот  кажись сам  себя! – крикнул  солдат.
Майор  вылез  из  окопа  и  пошел  на  встречу  подходящим  к  его  позициям  солдатам, половина  из  которых  были  верхом  на  лошадях.
- Вы  кто  такие?! Откуда?! Кто  старший?! -  спрыгивая  с  коня  и  подходя  к  Гончаренко,  спросил  незнакомый  офицер, на  плечах  которого  была  бурка.
- Майор  Гончаренко! Тридцать  третья  армия  генерала  Ефремова! – представился  майор.
- Ну, наконец -то! Значит,  прорвались  мы! Я, полковник  Камышин! Передовой  отряд, кавалерийского  корпуса  генерала  Белова!
- А чего  так  много  пеших  кавалеристов?
- Так  это же  тоже  ваши! Части  какого то  полка  тридцать третьей  армии! Вот  подобрал  их  и  двигаемся. У  тебя  майор  связь  есть?!
- Есть  конечно! Идем! – ответил  Гончаренко  и  тут  же  продолжил: - Сержант! Костров!
- Я тут, товарищ  майор! – подбежал  сержант.
- Костров, ты, вот  что, лейтенанта  найди! Пусть  прибывших, кто  из  нашей  тридцать третьей, примет, посчитает  и  выяснит  из  каких  подразделений! И  потом  сразу  ко мне, а  мы  пока  с  полковником  со  штабом  армии  свяжемся!
- Понял, товарищ  майор! – громко  ответил  сержант  и  побежал  выполнять  приказание.
Зайдя  в  землянку, полковник  тяжело  опустился  на  большой  пень  и  прислонился  спиной  и  затылком  к  бревенчатой  стене. Ужасно  хотелось  спать,  и  он  казалось,  на  мгновение  закрыл  глаза.
- Товарищ  полковник -  слегка  трогая  его  за  плечо, будил  его  Гончаренко.
- Да, что майор, связь  есть?
- Связи  пока  нет, вызывают. Вы  бы,  вон там  прилегли, на  бревенчатый  настил.
- А  я, что  заснул? И  сколько  дремал?
- Минут  двадцать.
- Ого, неужели? Казалось,  только  глаза закрыл!
- А  вы,  сколько  не спали, товарищ  полковник?
- Да, толком  и  не  помню, майор. Последние  трое  суток  точно, минут  по  пятнадцать  дремал.
- Есть  связь, товарищ  майор! – крикнул  связист.
Майор  быстро  подошел  и  взял  трубку.
- Да, здравия  желаю, товарищ  генерал! Так  точно, атаку  отбили! Потерь  нет! Да, да, нет! Не  шучу, товарищ  генерал! К  нам  помощь  подошла! Да, много! Небольшой  отряд  из  корпуса  генерала  Белова  и  разрозненные  группы  из  сто  тринадцатой  дивизии! Да, есть, полковник  Камышин! Сейчас позову, товарищ  генерал! – майор  повернулся  и  увидел, что  полковник  стоит  рядом.  Он  передал  ему  трубку  и  негромко  шепнул:- Командарм, сам.
- Здравия  желаю, товарищ  генерал! Полковник  Камышин  Андрей  Павлович! Командир  передового  отряда  кавалерийского  корпуса  генерала  Белова! Так  точно, товарищ  генерал, получилось,  помогли!  Я  как  раз  и  прорывался  к  вам!  Дело  в  том, что  корпус  полностью  окружен  и  мне  была  поставлена  задача, если  прорвусь, просить  вас  о  помощи. Да, положение  очень  серьезное!  Корпус  понес  большие  потери, много  раненых, не  хватает  еды  и  боеприпасов!  Так  точно, товарищ  генерал, просили, но  помощи  нет! План?!  Генерал  Белов  считает, что  если  вместе  ударить  в  направлении  района  Дорогбужа, то  там  соединившись  можно  было  прорваться! Москва?! Приказ?! Как  котел?! На  Юхнов?!  Но  корпусу  туда  не  дойти! Понял! Передам, товарищ  генерал!
Пока  полковник  говорил  по  связи,  майор  о  чем-то  разговаривал  с  лейтенантом  и  давал  указания.
- Майор! – позвал  Камышин  и  когда  Гончаренко  подошел, передал  ему  трубку.
- Я, товарищ  генерал! Понял! Численность  прибывших  восемьдесят   семь  человек! Офицеры?! Офицеров  нет! Так  точно, товарищ  генерал, пополнение, что  надо! Товарищ  генерал, может  попробовать  прорваться  к  полковнику  Миронову?! Есть  отставить! Есть  оставаться  на  месте! Понял, товарищ  генерал, к  дороге!  Да, вправо, понял! Есть, понял! Удержим, товарищ  генерал! – ответил  Гончаренко  и  отдал  трубку  связисту.
Он  посмотрел  на  Камышина. Полковник  сидел,  обхватив  голову  руками,  и  о  чем-то  думал.
- Что, товарищ  полковник?
- Не  представляю, что  теперь  делать?! Ваша  армия  практически  в  котле. У  вас  такое же  положение, как  у  нас. А  Москва  молчит! Приказа  на  отход  нет! Создается  впечатление, что  нас  оставили  здесь, умирать!
- Может  это  тактика  такая?!
- Тактика, говоришь? С  такой  тактикой, мы  тут  на  каждом  метре  по  солдату  оставим, под  каждым  деревом  могилка  будет! Ладно, давай, майор,  кипяточку, с  сахарком  попьем,  и  пойду  я  со  своим  отрядом, а  твоих,  тебе  оставлю.  Ты  теперь  долго  простоять  сможешь!
- Это  точно! С  таким  пополнением  и  контратаковать  можно! -  улыбнулся  Гончаренко.
 В  землянке  они  сели  на  деревянную  скамейку  и  майор  поставил  две  железные  кружки  на  стоящий  рядом  большой  пень.  Через  несколько  минут  зашел  солдат, в  руках  которого  был  большой, черный  от  гари  железный  чайник.
- Разрешите, товарищ  майор?
- Да, да, заходи  Черненко! Поставь, вон  на  пень!
Солдат  поставил  чайник, из  носика  которого  тонкой  струйкой  выходил  дымок, и  вышел.
- Ну, что, майор, для  сугреву? – спросил  полковник  и  отцепил  от  ремня  на  поясе  чехол  с  фляжкой.
- О, это  дело! – обрадовался  Гончаренко.
Они  выпили  из  кружек  по  глотку  спирта,  и  майор  налил  кипяток. Полковник  достал  газетный  сверток  и  положив  на  пень, развернул. Гончаренко  увидел  пять  больших  кусков  сахара.
- Бери, бери, майор! Да  не  стесняйся, говорю! – сказал  полковник  и  сам  дал  Гончаренко, самый  крупный  кусок, а потом  спросил: - Тебе  сколько лет, майор?
- Спасибо, товарищ  полковник! Тридцать  два  мне! – слегка  надкусывая  сахар  и  осторожно  запивая  кипятком, ответил  майор. Потом  посмотрев  на  Камышина, Гончаренко  спросил: - Товарищ  полковник, попросить  хотел.
- Чего  майор?
- Я видел, у вас  свободные  лошади  есть. Ну, после  убитых  солдат, видимо.
- А, понял я, майор. Жратвы  не  хватает?
- Ее  практически, нет. Одни  сухари  остались.
- Хорошо, майор, оставлю  тебе  трех  лошадей! Извини, больше  не могу!
- Да, вы что, товарищ  полковник, спасибо! Я так  вам  благодарен! Спасибо, выручили!
- Хороший  ты  парень, майор! Я  прошу, ты  проживи, только  подольше! Держись  тут, а  потом, глядишь,  и  помощь  придет! Очень  хочется, чтоб  пришла.  А лошади, это  дело  наживное! Война, она  для  всех  страдание, а  победить  мы  сможем, только  помогая,  и  спасая  друг  друга.  Одна  у  нас  нынче  задача, фашиста  проклятого  погнать   с  земли  нашей, до  самого, до  Берлина!

          Штаб  33 армии

Закончив   связь, прошел  к  себе,
Склонился  снова  он  над  картой.
«Пока  еще  мы  не  в  кольце,
Как  удержать  нам  фронт  до  марта?
А  Гончаренко, молодчина,
Майор  везучий  у  меня,
Москва  молчит, и  в  чем  причина?
Ответа  нет  уже  три  дня.
Что  делать  с  первой, я  не знаю,
Считай  дивизия  в  кольце,
Как  им  помочь, не  представляю,
Все  говорит  о  их  конце.
Приказ  отдать,  им  прорываться?
В  какую  сторону  тогда?
Иль  в  окружении  сражаться?
Остаться  всем  там  навсегда?»
Он  задавал  себе  вопросы,
Никак  не  мог  найти  ответ,
Решать  судьбу  солдат  не  просто,
Война  на  жизнь  дает  запрет.
И  эти  тягостные  думы,
Съедали  сердце  изнутри,
Сидел  над  картой  он  угрюмый,
Карандашом  чертил  пути.
«Но  почему  молчит  Москва?
И  нет  приказа,  отступать?
Еще  дней  десять  и  едва,
Кольцо  уже  не разорвать.
Погибнет  армия  в  лесах,
Утонет  в  чертовых  болотах,
Лежать  останется  в  полях,
И  сгинет  просто  на  высотах»

Тут  в  дверь  негромко  постучали.
- Да, да, родная, заходи!
Твой  стук  я  спутаю  едва ли,
Да, я один, ты  проходи!
- Послушай, Миша, говорят,
Мы  в  окружение  попали!
Так  много  раненых  солдат,
Такого  мы  еще  не  знали!
У  многих  тиф, обмороженье,
Их  больше  тысячи  уже!
В  Москве  хоть  знают  положенье?!
- Я  доложил,  конечно же!
- Нач. мед, к  тебе  идти  боится!
Медикаментов, просто  нет!
Что  происходит?! Что  творится?!
Прошу  правдивый  дай  ответ!
Он  молча  глянул  на  нее,
Вздохнул  устало, тяжело.
Кричать, ругать, за  что  ее?
Она  не  знает  ничего.
Он  сел  спокойно  на  кровать,
Провел  рукой  по  волосам.
- Что  я  могу  тебе  сказать?
Не  понимаю  много  сам!
- Но  надо, что-то  делать, Миша!
Пусть  пополнение  пришлют!
Ты  попроси, они  услышат!
Пускай  резервы  нам  дадут!
Он  улыбнулся, через  силу.
-Конечно  милая, пришлют,
Я  обратился, попросил  их,
Уж  на  подмогу  все  идут!
Она  с  улыбкой  рядом  села.
- Так, значит, скоро  подойдут?!
- Сегодня  ты  поспать  успела?
- Ты, что? Потоком  раненых  везут!
- А  ну, приляг  тогда, родная!
Часок, поспи  и  отдохни!
- Зайдет  кто, скажут, вон  какая!
- Ложись, ложись  и  не  шуми!
Ее  укрыл  своей  шинелью,
Оставил  он  ее  одну.
И  всем  сказал, потом, за  дверью,
Чтоб  соблюдали  тишину.
- Ко  мне  нач. меда   и  Борзова!
И да, и Саблина  найди!
И  мне  по  связи  Лизюкова,
Они  в  кольце, как  не крути!
Он сел, обдумал  еще  раз.
«За  все  отвечу  я  потом,
Спасая  первую  сейчас,
Фланг  оголяю  целиком.
А  так, семь  дней  и  их  не  станет,
Их  можно  просто  похоронить,
И  коль  вопрос  ответа  встанет,
Я  приказал  им  уходить»
- На  связи  первая! Дерутся!
- Привет, полковник! Как  дела?!
Твои  солдаты  не  сдаются?!
Хвалю  за  храбрость, как  всегда!
Меня  послушай, Лизюков!
С  полками  связь  еще  имеешь?!
Тогда  ты  в  принципе  готов,
Прорваться  ты   еще  успеешь!
Ты  в  окружении  уже!
И  нам  к  тебе  уж  не  прорваться!
Остаться  там, на  рубеже?!
А  смысл,  какой  там  оставаться?!
Полков  остатки  собираешь,
И  наноси  удар  правее,
Кольцо  к  деревне  прорываешь,
А  дальше,  двинешься  южнее!
Там  партизанские  отряды!
Как  выйдешь  в  ставку   доложи!
Что?! К  пушкам  нет  уже  снарядов?!
Вот  ты  об  этом  им  скажи!
Ты  не  тяни  полковник  только!
Ты  послезавтра   начинай!
Тебе  там  лучше  знать  во  сколько,
До  встречи! Слышишь?! Не  прощай!
Ну,  что  товарищи  пришли?
Идемте, там  поговорим!
И  молча  в сени  все  прошли.
- Вот  здесь  недолго  постоим.
Ну  что  нач. мед, полковник  Трошин,
Дела  хреновые  у  нас?
- Такого  не  припомню  в  прошлом,
Уж  больше  тысячи  сейчас!
И  многих  надо  отправлять,
Иначе  здесь  по умирают!
Ну, тех, кто  с  тифом оставлять,
Надеюсь  все  всё  понимают!
-Конечно,  все  тут  понимают,
Я  потому  вас  и  собрал!
Нас  окруженье  ожидает,
В  Москву  уже  пять  раз  писал!
Ответ  дают  нам, чтоб  держались!
Чтоб  воевали,  как  могли!
И  отступленьем   не  спасались,
А  удержали  рубежи!
И  потому, скажу  вам  честно,
Пока  еще  мы  не  в  кольце,
В  котле  лишь  первая, известно,
И  не  прорваться  к  ним  уже!
Полковник  Трошин, дам  машины,
Пусть  их  немного  будет, пять!
Готовьте  раненых, должны  мы,
Кого  возможно, но  спасать!
И  подберите  персонал,
Его  отправите  с  колонной.
Полковник  Трошин  лишь  кивал.
-Все  понял!- дал  ответ  спокойно.
-Ты  капитан!- Борзов  напрягся.
-Два  отделения  возьми!
Ты, дорогой, уж  постарайся,
До  тыла  их  сопроводи.
На  подготовку  дам  три  дня!
И  чтоб  семнадцатого  в  путь!
О  всем  уведомить  меня,
Продумать  все,  не  как-нибудь!
Мороз  февральский  вам  не  шутка,
Чтоб  не  померзли  в  кузовах!
Полковник  Саблин, на  минутку,
А  вам  задача  в  двух  словах.
Полковник  Трошин, подойдите,
Забыл  я  вам  договорить,
Вы  только  правильно  поймите,
Нам  надо  это  обсудить!
Тяжелых  раненых  оставьте,
Судьба  уже  их  решена,
Тех, кто  полегче, в  тыл  отправьте,
Пусть  будет  проклята  война!
- Я  это  понял, как-то  сразу.
Вы  разрешите  нам  идти?
- Вот  только  совесть  как  зараза,
Сжимает  сердце, тут, в  груди!
Борзов, с  полковником  идите,
Три  дня  и  жду  от  вас  доклад!
Полковник  Саблин, проходите,
С  тобой  беседовать  я  рад!
Вдвоем  на  улицу  прошли,
Он  без  шинели, лишь  в  мундире.
- Хочу  просить, я  от  души,
Чтобы  орлы  твои  сходили.
Пускай  проверят  всю  дорогу,
Где  поведет  Борзов  конвой,
Сопроводят  его  немного,
И  возвращаются  домой!
- Так  точно, понял! Все  проверят,
И  весь  разведают  маршрут,
На  полпути  колонну  встретят,
И чуть  подальше  проведут!
- Давай  родной, твои  ребята,
Всегда  спасали  нас  не  раз!
- Война  в  потерях  виновата,
Моя  разведка, высший  класс!
Пошлю  я  группу  Емельяна!
-Лады, отличные  бойцы!
С  утра  пускай  выходят, рано,
В  бой  не  вступают  наглецы!

Ее  стараясь  не  будить,
К  себе  зашел  он  осторожно,
Присел  за  стол: «Как  дальше  быть?
Что  сделать  мне  еще  возможно?
Увязла  армия  в боях,
И  ничего  уже  не  сделать,
Полки, дивизии  в  котлах,
Как  партизанам  только  бегать.
Большой  котел  не  за  горами,
Москва  молчит, ответа  нет.
Ну,  сколько, месяц? Сдохнем  сами.
На  отступление  запрет»
Он  посмотрел, она  спала,
Так  сладко, мирно, безмятежно.
«Спасти  ее» - в  нем  мысль  жила,
И  тот  конвой, одна  надежда.
Он  подошел  к  окну. Зима.
И  снег  сугробы  наметает.
«Такой  мороз, еще  война,
К  пехоте  жалости  не  знает»
- Ой, хорошо  как  поспала,
Как  будто  в  омут  окунулась!
Наверно  мне  уже  пора?!
- Не  торопись, чай  не  проснулась!
Давай  чайку  с  тобой  попьем,
Прогонит  он  остатки  сна,
Побудем  малость  мы  вдвоем,
Твоя  любовь  мне  так  нужна!
Она  к  груди  его  прижалась,
Так  целовались  у  окна,
Любовь  такая  им  досталась,
Когда  кругом  одна  война.
Она  в  глаза  ему  смотрела.
- Вот  чую  Миша, дорогой,
Ой, чую, думаешь  не  дело,
Меня  спровадить  ты  домой!
- Ну, что  ты, милая? С  чего?
Зачем  тебя  мне  отправлять?
Она  смотрела  на  него,
Стараясь, что-то  разгадать.
- Ой, ну гляди, мой  генерал,
Ты  знаешь, в  тыл  я  не  поеду!
И  даже  если  приказал,
Я,  сделав  крюк, назад  приеду!
- Да, что  ты, милая, пойми!
Тебя  обманывать  не  стану!
Коль  окруженье  впереди,
То  пред  врагом  с  женой  предстану!
- А  ты  все  ерничаешь, да?!
Хитришь  со  мной  и  бабу  дуришь,
И  я, допустим, не  жена,
Но  коль  обманешь, то  получишь!
Ее  обнял  и  рассмеялся.
-Шальная  девка, говорю!
Я  потерять  тебя  боялся,
Ты  знаешь, как  тебя  люблю!

В  дверь  постучались: - Разрешите?!
Шифровка,  срочно  из  Москвы!
- Майор, вы  Саблина  найдите!
Прости, родная, меня  ты!
Она  его  поцеловала,
Шинель  накинула, ушла.
Бумага  видно  содержала,
Отнюдь  не  добрые  слова.
Он  ходил  по  комнате,  и  пятый  раз  перечитывал  шифрограмму  из  штаба  фронта.
- Вызывали, товарищ  генерал? – спросил  вошедший  полковник  Саблин.
-Да, заходи, Андрей  Егорыч! Вот, посмотри, Москва  ответила!
Полковник  взял  лист  и  молча, стал  читать:
«Командарму  33 армии, Ефремову.  Приказываю: всеми  силами  вверенных  вам  подразделений, удерживать  занимаемые  рубежи. Отступление, запрещаю.  Силами  ваших  резервных  полков, ликвидировать  прорывы  немецких  войск  и  выровнять  линию  обороны. Командиров  подразделений, проявивших  трусость, и  допустивших  панику, приказываю  отдать  под  суд  военного  трибунала. Командующий  Западным  фронтом Жуков»
- Не  знаю  даже, что  сказать, Михаил  Григорьевич – сказал  Саблин  и  посмотрел  на  генерала.
- А  я, вот, знаю! Знаю, что  сказать!  Они  же  этой  бумагой  впрямую  нам  говорят, побежите, и  мы  вас  как  трусов  к  стенке! А  он  там, вообще  понимает, что  у  меня  из  двух  резервных  полков, про  которые  он  пишет, остался  один  и  тот  не  полный! Он, что  не  знает, что  треть  армии  осталась  у  Вереи?!  У  меня  две  дивизии  в  полном  окружении! Армии  как  таковой, уже  не  осталось! Разве  только  штаб  и  полк  охраны! Ах, да, еще  твоя  рота  армейской  разведки  и  остатки  танкового  корпуса  полковника  Сафира! А, прости, забыл, еще  комендантский  взвод!
Саблин  молчал. Он  понимал, что  командарм  абсолютно  прав. Фактически, на  всем  участке  фронта  армии, воевали  разрозненные  дивизии, не  полные  полки  и  разбитые  роты.  Собрать  все  эти  силы  в  один  кулак было  уже  невозможно, потому  как  немецкие  войска  в  отдельных  районах  рассекли  фронт  наступающей   армии  и  используя  превосходство  в  живой  силе  и  технике  завершали  окружение  целых  дивизий  и  отдельных  полков.
- И, что  думаешь, Михаил  Григорьевич?
- Не  знаю, не знаю. Армию, пока  не  поздно, выводить  надо! Хоть  сколько  ни - будь  людей   сохранить!
- Согласен.  Ты, считаешь, что  можно  прорваться? Может  прямо  к  верховному   обратится?
- Считаю, пока  немец  большой  котел  нам  не  устроил, надо  отступать! Еще  на  отдельных  направлениях  немецких  войск  нет, а  в  трех  районах  разрыв  между  их  частями  довольно  внушительный. Этим  можно  воспользоваться!  Напрямую  к  верховному, говоришь?
- Ну, да, минуя  Жукова!
- Могут  не  понять! Попробую  в  последний  раз  в  штаб  фронта, а  уж  потом, на  генеральный  штаб, напрямую!
- Интересно, что  они  ответят?
- Давыдов! -  позвал  Ефремов.
- Я, товарищ  генерал! – вошел, отвечающий  за  связь  и  находящийся  постоянно  в  соседней  комнате  со  связистами, майор  Давыдов.
- Запишите  и  передайте!
Майор  достал  блокнот  и  карандаш.
Командарм   некоторое  время  молчал  и  потом  вслух  стал  диктовать « Командующему  Западным  фронтом  Жукову.  Армия  находится  в  критическом  положении.  Обещанного  пополнения  нет. Две  дивизии  удерживают  занимаемые  рубежи,  находясь  в  полном  окружении.  Имеющимися   в  моем  распоряжении  подразделениями, деблокировать   дивизии  не  представляется  возможным. Остро  нуждаемся  в  боеприпасах, медикаментах, продовольствии.  Срочно, прошу  вас  помочь  армии, крупными   подразделениями  десанта.  В  случае  невозможности  оказать  нам  помощь, прошу  разрешения  на  прорыв, оставшимися  подразделениями  армии,  в  сторону  населенных  пунктов  Износки и Юхнов. Командарм  33 армии  Ефремов»
- Разрешите  идти?- закончив,  записывать  спросил  майор.
- Да  и  передайте   немедленно!
- Как  думаешь, Михаил  Григорьевич, если  группу  своих  разведчиков  пошлю, чтоб  путь  на  Износки  проверили? На  тот  случай, если  разрешат  в  ту  сторону  прорываться!
- А, что, правильно  думаешь  Андрей  Егорыч! Конечно,  пошли, пусть  проверят! -  ответил  он  и  сел  напротив    Саблина, за  стол. 
Они  стали  обсуждать   будущий   маршрут, делая   пометки  карандашами.

Кремль. Кабинет  Верховного  главнокомандующего.

- Разрешите, товарищ  Сталин?
- Заходи, Георгий  Константинович!
Жуков  зашел  в  кабинет  и  пройдя  к  столу  для  заседаний, разложил  большую  карту.  Верховный  подошел  и встал  напротив  Жукова. 
- Что  скажешь, Георгий?  Докладывают  мне,  что  Жуков,  не  предпринимает  должных  мер, чтоб  спасти  Западный  фронт!  Генералы  просят  отойти  на  подготовленные  рубежи, а  Жуков  запрещает! Считают, Георгий, ты сильно  разбросал  войска!
- Я, товарищ  Сталин, командую  фронтом! Если  кто-то  считает, что  я  не  могу  командовать  фронтом, то  готов  передать  командование  кому  скажете! Могу  командовать  любой  армией  или  дивизией!
- Не  лезь в  бутылку, Георгий! Ты, лучше  доложи, что  там  у  Ефремова? И как вообще  складывается  обстановка?! Фашиста  от Москвы  отбросили, а это плюс! Что  дальше думаешь?
- В  настоящее  время, тридцать  третья  армия  ведет  боевые  действия, вот  на  этом  участке  фронта. Непрерывные  боевые  действия  и  продвижение  частей  тридцать  третьей  армии, вынудили  немцев  перебросить  значительную   группу  войск, чтобы  снять  угрозу  окружения   четвертой  танковой  и  девятой  полевой  армий. Положение,  сложившееся   у  генерала  Ефремова, сложное. Недостаточно  укрепив   фланги, при  сильном  ударе  в  центре, он  допустил  фланговые  удары  противника  здесь, и  здесь! Таким  образом,  две  фланговые  дивизии  оказались  отрезанными  от  всей  армии.
- Это  плохо – негромко  заключил  Верховный. Потом, показывая  рукой, сказал:- Продолжай.
- Анализируя  все  донесения  штаба   тридцать  третьей армии  и  сведения  наших  разведок, можно  предположить  и  утверждать, что  для  завершения  полного  окружения  армии, противник  нанесет  удары, вот  в  этих  районах! Учитывая остановку  пятой  и сорок третьей армий, вот  тут, на этих  рубежах, то  передовая  группа  тридцать третьей армии  Ефремова, окажется в окружении. Для  этого  противник  готовит  две  мощные  группировки  и  сосредотачивает   силы, вот  в  этих  квадратах.  Завтра  наша  авиация  совершит  налет. Это  конечно  не  спасет  части  тридцать  третьей  армии, но  помешает  и  замедлит  продвижение  противника  на  этих  направлениях.
- Это  хорошо, а  с  Ефремовым, что  будет? Ты  об  этом  думал, Георгий?
- Через  две  недели, отдам  приказ  на  прорыв. Считаю, что  части  тридцать  третьей  армии, должны  наносить  удары  и  прорываться  вот  в  этом  направлении, через  Варшавское  шоссе  на  Киров. Действиями  тридцать  третьей, сорок  третьей  и  пятой  армий, удалось  полностью  сковать  немецкое  наступление  на  Москву. Немецкие  дивизии  ведут  постоянные  бои  и  несут  большие  потери. По  данным  нашей  разведки, противник  сосредоточил  на  всех  направлениях  и  использует,   для  удержания  фронта,  окружения  частей  тридцать  третьей  армии и  корпуса  генерала  Белова, а  так же,  для  недопущения  деблокирования  армии  Ефремова   до  полу  миллиона  солдат. Кроме  этого, им  сняты  с  других  участков  фронта  две  танковые  дивизии  и  для  усиления  дислоцированы   в  районе  Вязьмы. Таким  образом,  можно  быть  уверенным, что  понеся  значительные  потери, немецкие  войска  не  смогут  продвинуться  дальше. Имеются серьезные  вопросы  к командармам  Голубеву  и  Говорову! Мы, рассчитывали, что  их армии смогут  выйти, вот на эти рубежи! Медленное  продвижение, а затем и остановка  сорок  третьей  и пятой армии, оставили тридцать третью без фланговых  прикрытий. Генерала Голубева, я предупредил, о  его  несоответствии должности!  Но в любом случае, все три армии ведут активные боевые действия, вынуждая противника  контратаковать  и нести большие потери! Им  понадобится  достаточно  много  времени, чтоб  получить  пополнение  и  наладить  снабжение. Мы  должны  использовать  это! Организовать  укрепленную  линию  обороны, вот  тут – и  Жуков  карандашом  провел  линию. 
- Думаешь, если  дать им  сформированные, две, три дивизии, они не исправят ситуацию?
- Думаю, товарищ Сталин,  дивизии, нам пригодятся, чуть позже, для дальнейшего  продвижения!
 Считаешь, Георгий, можно  думать  о  крупном  наступлении?
- Считаю, товарищ  Сталин, мы  выиграли   время  и  сейчас  должны  сформировать   новые  армии  и  дивизии, и  что  еще  немаловажно  нам  нужны  танки  и  авиация. Только  после  этого  можно  думать  о  генеральном  наступлении.  Очень  важным, товарищ  Сталин, считаю, что  мы  должны  озаботиться  направлением  на  Ржев.  Если  не  предпринять  мер, то  противник  может  нанести  удары  здесь  и  здесь. И  тогда  полностью  отрежет  Сухинический  выступ. Поэтому  прошу  перебросить  туда, два  сформированных  резервных  полка  и  арт. полк  из  резерва.
- Хорошо, это  хорошо, но  ты, Георгий  Константинович, все же  постарайся  с  Ефремовым.
Когда  Верховный  повернулся   и  подошел  к  окну,  Жуков  сложил  карту  и  спросил: - Разрешите  идти?
- Идите – глядя  в  окно  ответил  Сталин.

Расположение  отряда  Гончаренко

- А  где  майор  наш, Гончаренко?!
- Чего  кричишь  ты, лейтенант?!
- Боец  пришел  ко мне, Саенко!
И ранен  сильно  тот  солдат!
А  он   из  тех, кто  уходили,
Тогда, с  полковником  ушли!
- Ну  да, уж  день  как  проводили!
Неужто  немца  там  нашли?!
Постой, полковник  двинул  вправо,
А  немца  быть  там  не  должно!
-  А  он  твердит, твердит  упрямо,
Вас  войско  немцев  обошло!
Майор  молчал, о  чем-то  думал,
Ладонью  сильно  тер  висок.
«Неужто  враг  все  планы  спутал,
И  завязал  нас  тут  в  мешок?»
- Где  старшина? Ко  мне  его!
Что  делать?! Надо  мозговать!
-Тут  не  поделать  ничего!
Майор, нам  надо  отступать!

Прошли  в  землянку  они  вместе,
И  старшина  тут  подошел.
- Вы  вызывали?! Что  за  вести?!
Майор  ответа  не  нашел.
- Сюда  смотрите, мы  вот  здесь,
Полковник  двинул  вправо, лесом,
И  если  сведенья  учесть,
Почти  в  кольце  мы  этим  бесом!
Землянка  взрывом  содрогнулась,
Снаружи  крики  донеслись.
Округа  взрывами  проснулась.
- За  мной! Пожалуй, дождались!
Они  бежали  по  окопу.
- На  дно! И  головы  убрать!
Откуда  лупят?!
- Справа, с боку!
А  шквал  огня  стал  нарастать.
- Ты,  лейтенант, давай  к  своим!
В  бой  не  вступаешь! Ждешь  ракет!
Мы  старшина, с  тобой  сидим,
И  обмозгуем  наш  ответ!
Снаряды  снег  вокруг  взрывали.
Стонала  мерзлая  земля,
А  кое-где  уже  кричали,
Но  подниматься  им  нельзя.
- Майор, давай  хоть  гляну  что  там!
- Сиди  на  месте, старшина!
Наверняка  там  ранен  кто-то!
Им  не  помочь  сейчас! Война!
Снарядов  семь  попали  точно,
Окоп,  разрушив  в  трех  местах.
- Сергеев! Связь  давай  мне  срочно!
В  штаб  передай  все  в  трех словах!
 Я  так  мозгую, старшина,
Атаковать  пока  не  будут!
Атаку  надо  ждать  с утра,
Артподготовку  не  забудут!
А  нынче  нас  пугают  только,
Снаряды, мины, набросав,
Но  бьют, сучары, точно  больно,
Окопы  наши  срисовав!
Земля  кричала  от  ударов,
Воронки  те  не  залечить,
Разрывы, армией  смутьянов,
Плоть  рвали,  не  давая  жить.
- Ну  ничего  себе  пугают!
Серьезно  долбят  уже  час!
- Так, старшина, они считают,
Что  испугают  этим  нас!
Вдруг  в  миг  один  все  стало  тихо,
Лишь  крики  в  сумерках  слышны.
- Да, проутюжили  нас  лихо!
Едва  дождались  тишины!
- Костров, сержант! Проверь  потери!
Ты, старшина,  проверь  своих!
Чтоб  доложить,  вы  мне  успели,
Потом  с  летехой, жду  двоих!
Пройдя  чуть  дальше  по  окопу,
Вокруг  себя  собрал  бойцов.
-Как  настроение, пехота?!
Я  вижу  только  храбрецов!
-А, что  нам  будет?! Фриц  паскуда,
Из  далека  все  норовит,
Но  мы  попрячемся  покуда,
Потом  ударим, запищит!
- Боец, фамилия?!
- Митрохин!
Отлично! Брать  пример  с  него!
- Нам, командир, поесть бы, трошки,
Все  остальное, ничего!
- С  едой, решим! Боец?
- Трофимов!
- У  нас  конина  еще  есть!
А  где  вот  кухня? Где  Ефимов?!
- Бегу! Бегу! Уже  я  здесь!
- Ты  от  позиций  в  стороне,
Остатки  мяса  отвари,
Снег  растопи  в  большом  котле,
И  всех  бойцов  мне  накорми!
Потом  прошел  к  себе  в  землянку.
-Сергеев, связь!
- Так  связи  нет!
- Война, Сергеев, то  не  пьянка,
Не  принимаю  я  ответ!
Пошли  двоих  проверить  провод,
Обрыв  на  линии  видать,
А  связь  нужна, как  пьянке  повод,
И  в  штаб  нам  есть, что  передать!

Ночь  снова  выдалась  морозной,
Февраль  как  барин  не  шутил,
И  ветер  плетью  бил  серьезной,
Сквозь  лес, на  поле, снег  кружил.
В окопе  мертвое  молчанье,
В  шинели  кутаются  все,
Лишь  только  изредка ворчанье,
Война  зимой  во  всей  красе.
- Матвеич, слышь?! Поди  скажи,
Майору  нашему, замерзнем!
Пусть  хоть  костер  нам  разрешит,
И  по  глотку  мы  спирта  дернем!
- А  спирт,  откуда, ты  Чума?
- Кавалерист  один  отлил!
- Ну, Чумаков, налей  тогда,
Чтоб  до  майора  я  сходил!
- Братва! А  кто-то  вон  не  сдюжил!
Огонь  в  воронке   развели!
- И  нам  тогда, майор  не  нужен!
- Давай, вон  тут, снег  разгреби!
- Малой  и  Жора, за  дровами!
Чума, ты  фляжку  доставай!
- Матвеич, вы  не  пейте  сами!
Чума  без  нас  не  разливай!
Уж  через  час  костер  горел,
Окоп, воронку  освещая,
Огонь  тепло  давал  для  тел,
Мороз  и  зиму,  прогоняя.
И  по  всей  линии  траншеи,
Горело  множество  костров,
Вокруг  огня  бойцы  сидели,
Дремали, но  не знали  снов.
Тут  лейтенант  и  старшина,
Неспешно  вышли  из  землянки.
-А  это, что  за  ерунда?!
Гаси  костры! Едрен  портянки!
И  Гончаренко  вышел  следом:
- Вы,  что  творите, вашу  мать?!
Вы  ориентиры  для  прицелов!
Собрались  немцам  помогать?!
Костры  тушить! И  поживее!
Он  шел,  со  злостью  матерясь.
-Давай! Давай! Гасить  быстрее!
Кричал, ругая  не  скупясь.
Потом  друг  друга  заменяя,
Всю  ночь  дежурили  они,
Бойцам  замерзнуть  не  давая,
Усталые,  ругаясь, шли.

С  рассветом, выйдя  из  землянки, Гончаренко  увидел, что  лейтенант  сидел  в  окопе  и дремал.
-Коля, иди  в  землянку, подремли  часок – слегка  толкая  его  в  плечо,  сказал  майор.
-Нет, не  надо, я  просто – поднимаясь  и  протирая  глаза,  возражал  лейтенант.
- Так, лейтенант  Михайлов, приказываю  идти  спать! Давай, Коля, пока  время  есть!
- Есть – ответил  лейтенант,  и  устало  побрел  в  землянку.
Майор  шел  по  окопу, который  местами  был  очень  не  глубокий  и   расталкивал  солдат. Подойдя  к  одному  бойцу, он  увидел, что  тот, сидит  и  карандашом  на  листочке, что-то  пишет. Молодой  солдат, на  вид  которому  было  не  больше  двадцати лет, не  сразу  его  заметил.
- Что  пишем, солдат?
- Да, так, ерунда, товарищ  майор!- встав,  ответил  боец.
- Фамилия?
- Рядовой,  Царев!
-Тебе  сколько  лет, солдат?
- Двадцать  первый  идет, товарищ  майор!
- О, как  гордо, двадцать  первый идет! – улыбнулся  Гончаренко  и  тут  же  продолжил: - А,  мне  сколько, как  мыслишь?
- Ну, не  знаю, вы, старый.  Вам, наверное,  лет сорок- сорок  два!
- Старый?! Видно  совсем  плохо  выгляжу, жена, точно  не  узнает, когда  вернемся – ответил,  улыбаясь,  майор.
- А, мы  вернемся, товарищ  майор?
Гончаренко  серьезно  посмотрел  на  солдата  и  подумал « Мальчик, совсем  мальчишка, что  ему  ответить? Что  мне  тридцать  два,  и  я  тоже  хочу, чтоб  мне  исполнилось  тридцать  три. Хочу  увидеть  и  обнять  жену  с  ребенком.  Вернемся? Кто  его  знает? Война» А  вслух  попросил:
- Ну, покажи, покажи! Если  конечно  не  секрет?!
- Да, какой  секрет, так стихи.
-Стихи? Да, ты что  поэт?
- Нет, какой  там  поэт! Просто  увлекаюсь! Вот – и  солдат  протянул  майору  два  небольших   бумажных  листа.
Майор  взял  листки  и  негромко, вслух, прочел:
«Вот  видишь, мама, я  теперь  солдат,
Война  безжалостна  для  выбора  пути,
Она  виновна, я  не  виноват,
Коль  не  дано,  назад  уже  прийти.
Пускай  весь  мир  увидит  нашу  силу,
Когда  мы  знамя  наше  пронесем,
Сейчас  пока  считаем  мы  могилы,
Но  мы  в  Берлин  с  возмездием  придем!»
- Хорошо  написал! Молодец! – сказал  майор  и  зачитал  второй  лист.
« В бесчеловечном  выборе  войны,
В  снегах  замерзла  бедная  пехота,
Мы  здесь  умрем, в  ста  километрах  от  Москвы,
И  может  быть, потом, нас  вспомнит  кто-то.
Покрыты  льдом  и  став  землей  родной,
Мы  навсегда  закроем  немцу  путь,
Пусть  не вернемся  больше  мы  домой,
И  нам  навечно  предстоит  уснуть.
Но  мы  сердца  расставим  словно  мины,
И  не  дойдет  фашист  до  стен  Москвы,
Другие  поколенья  будут  живы,
О  нас  лишь  память  потревожит  сны»
- Да, ты настоящий  поэт! Как  же  тебя, такого, сюда  занесло?!
- Так  мобилизация же, и  я  сразу  пошел! Не  буду же  я  дома  сидеть, когда  все  сверстники  мои  и  однокурсники  пошли  Родину  защищать!
- Так  ты  студент, а  я  думаю, что  такой  хиленький  и  щупленький!
-Да. Я  в  военкомате  сказал, что  здоров  полностью!
- А  ты  еще  и  больной?!
- Нет, у  меня  со  зрением  немного  проблемы. Вот, очки  одеваю, если  надо.
- Е мое! Ну, ты  даешь, Царев!  Ты  бы  лучше  дома  остался,  и  стихи  писал  для  истории!
- Я  не  мог! Отец  воюет, старший  брат  воюет, а  я  дома?!
- Так – майор  хотел  сказать, что  и  без  него, здесь  бы  справились, но  остановился  и  продолжил  другое: - Ты, пиши, пиши, солдат! Твои  стихи  потом  детям  будут  читать  и  о  войне, и  о  нас  рассказывать! Сердца, как мины, это ты хорошо придумал!
Гончаренко  похлопал  его  по  плечу  и  пошел  дальше. Пройдя  по  окопу, он  остановился  у  двух  солдат, которые  сидя, прижавшись,  друг к другу  спали  в  воронке.
- Подъем, орлы!
Бойцы  с  трудом  открыли  глаза  и  тяжело  стали  вставать.
- Мы, это, товарищ  майор, только  глаза  прикрыли – стал  оправдываться, тот,  что  постарше.
- Эх, Степанов, Степанов! Да, вас  уже  снежком  занесло! Глаза  они  прикрыли! Пулемет  проверьте!  И  не  спать! Не  спать!
Только  он  это  сказал, как  в  лесу, слева  и  справа  началась  интенсивная  стрельба  и  несколько  взрывов.
- К  бою!! – громко  крикнул  Гончаренко.  Он  увидел, как  бойцы  в  окопе  стали  быстро  вставать  и  занимать  позиции.  К  нему  подбежали  лейтенант  и  старшина.
- Что  делать, товарищ  майор?!- спросил  лейтенант.
- Неужели  они  начали  справа  и  слева?! Они  начали  с  ваших  позиций! Они  не  стали  выходить  на  поле! Хотели  с  боков  к  нам  подобраться, но  нарвались  на  ваши  позиции!
- Я  тогда  к  своим, майор?!
- Да, давай, старшина!  И  держись  до  последнего!
-Есть! -  ответил  старшина  и  побежал  к  лесу,  слева  от  окопа.
- Давай, Коля, а  ты  к  своим!
-Я?!
- Ты, лейтенант! Ты! Давай!
Но  лейтенант  стоял  в  нерешительности  и  только  смотрел  в  сторону  леса, где   были  позиции  его  бойцов.  Там  кипел  жаркий  бой  и  стрельба  и  разрывы, говорили  об  этом.
- Лейтенант, Михайлов! Вперед!  И  стоять   насмерть!- закричал  Гончаренко.
-Я, есть! – посмотрев  на  него, ответил  лейтенант  и  побежал  к  лесу.
- Всем  быть  готовыми  поменять  позиции! Всем  приготовиться  к  бою!- идя  по  окопу,  кричал  майор.  Не  доходя  до  землянки, он  крикнул: - Сергеев!
- Я, товарищ  майор! – выглянул  из  землянки  боец.
- Связь?!
В ответ, солдат  покачал  головой.
- Вызывай! Вызывай!
-Танки!  Танки! -  закричали  в  окопе.
Гончаренко  посмотрел  на  лежавшее  перед  окопом, заснеженное  поле.  Там  на  удалении, около  шестисот   метров от  них, из  леса  выехали  немецкие  танки.
- Товарищ  майор! Товарищ  майор! Видели?!- подбежал  сержант  Костров.
- Вижу, вижу! Что  там  справа  и  слева?!
- Пока  бьются!  Вы  видели  танки?!
- Да, видел, видел, Костров!
- Так  их  же  там  девять! Девять, товарищ  майор! Нам  конец!
Гончаренко  схватил  сержанта  за  ворот  шинели  и  наклонившись  к  уху, грубо  сказал: - Ты, что  паникуешь, сержант?! Я  тебя, сука, сам  пристрелю! Ты  сейчас  побежишь  по  окопу  и  будешь  подбадривать  бойцов! И  стоять, до  последнего! Ты  понял, Костров?! Повторять, не  буду!!
- Понял, товарищ  майор!
Танки  открыли  ураганный  огонь, окунув  позиции  отряда  в  океан  разрывов.  Пригибаясь, он  побежал  по  окопу: - Приготовить  бутылки  и  гранаты!
- Товарищ  майор! – остановил  его  боец.
-Да, Голиков!
- Смотрите, если  доползти, до  того  танка, который  мы  подбили  в  прошлый  раз, то  когда  его  будут  объезжать, можно  поджечь  еще  два!
-Дело  говоришь, Голиков!
- Разрешите?!
- Давай, только  не  торопись! Доползешь, и  жди!
- Понял! – ответил  солдат  и  взяв  две  бутылки  с  зажигательной  смесью, пополз.
Танки,  ведя  беглый  огонь, медленно   приближались. Сзади, за  ними, показались  три  бронемашины,  из  которых  высаживалась  пехота.  На  бронемашинах   заработали  пулеметы, посылая  веером  град  пуль  в  сторону  отряда  Гончаренко.
- Подпустить  ближе! Степанов! Пехота  на  тебе! Купцов, танки!!
- Мне  пока  не  достать!- ответил  боец  с  противотанковым  ружьем.
- Ты  их  в  лоб  не  возьмешь!  Бей  в гусеницы! Слышишь, гусеницы!!
- Понял, товарищ  майор!
- Все! Ждем  команды! Не  высовываться! Огонь  по  команде!- крикнул  он  бойцам  и  подумал « Только  бы  старшина  и  лейтенант  удержались, иначе  с  флангов  нас  сомнут».

Снег  взрывался  фонтанами  смерти,
Пули  с  воем  летали  вокруг,
В  этой, адской, сплошной  круговерти,
Смерть  собрала  на  праздник  подруг.
Уже  тридцать  оборванных  жизней,
И  редеет  отряд  на  глазах,
Но  у  них, о  спасенье, нет  мыслей,
Каждый  спрятал  поглубже  свой  страх.
Враг  все  ближе, они  без  ответа.
- Ну, Купцов, дай  по  ближнему  точно, прошу!
- Жаль, майор, не  напишут  в  газетах,
Как  я  место, ему  укажу!
Выстрел  сделан  и  танк  закрутился,
Поднимая  вокруг  себя  снег,
Второй  выстрел  с  тем  танком  простился,
Задымился,  закончив  свой  век.
Тут  майор  дал  команду: - Огонь!!
И  свинец  стал  пехоту  хоронить,
У  войны  лишь  один  есть  закон,
Убивай, если  хочешь  сам  жить.
Он  взглянул  на  часы, ровно  семь,
Полчаса  длится  яростный  бой,
Шансы  выжить, уходят  совсем,
Окружив  их  единой  судьбой.
Он  к  землянке  бежал  по  окопу,
Но  война  вмиг  поправки  внесла,
Боль  почувствовал  с  правого  бока,
Это  рана  от  смерти  спасла.
Два  снаряда  землянку  накрыли,
Похоронили   надежду  на  связь,
Он  присел, пули  рядом  все  били,
Бок  зажал, от  души  матерясь.

- Товарищ, майор! Товарищ, майор, что  зацепило?! – подбежал  к  нему  сержант.
- Да, правый  бок  поцарапало!
- А, ну  давайте  гляну! – сержант  расстегнул  ему  шинель.
Майор  скрипел  зубами  от  боли  и  смотрел  на  сержанта, который   бинтовал  ему  живот. 
- Костров, танк! Танк, Костров! Гранаты  есть?!
Сержант  обернулся  и  увидел, что  немецкий  танк,  объехав   стоящий  неподвижно, ранее  подбитый  танк, шел  прямо  на  них.
- Бутылки, товарищ  майор!
-Бери!  И  мне  одну  давай!
Но  в  тоже  мгновение  танк  загорелся  и  не  доехав  до  окопа  тридцать  метров  остановился.
- Голиков! Это  Голиков, Костров! – кричал  майор,  показывая  на  солдата, стоящего  не  далеко  от  горящего  танка, сзади.
- Молодец, Голиков! – крикнул  сержант  и  тут  же  стал  кричать:- Прячься! Уходи! Туда! Туда  убегай!
Майор  схватил  карабин  и  стал  стрелять  в  немецких  пехотинцев  подходящих   к  танку, за  которым  прятался  Голиков. Сержант  тоже  стал  стрелять  из  карабина, стараясь  отсечь  немецкую  пехоту.  Голиков  стал  перебежками  возвращаться  к  окопу.
- Товарищ, майор! Товарищ, майор!  Немцы!  Справа,  в  окопе  уже  рукопашная  идет!- подбежал  рядовой  Ефимов.
- Я  тут! Товарищ, майор! Хух, думал  крындец! -  спрыгнул  в  окоп  Голиков.
- Молодец, Голиков! Отсекай, отсекай  пехоту! Так, Костров, ждите  здесь,  всех  кого  пришлю,  и  будете  прорываться!
- А, вы, товарищ  майор?! Я  с  вами!
- Я  прикрою! Сержант, смотри! Вот  в том  направлении  и  будете  прорываться! Если  там  еще  кто-то  из  людей  старшины  остался, заберете  с  собой! Прямо, через  лес! Там  через  четыре, пять  километров  деревня  должна  быть! Понял?!
- А, вы, товарищ  майор?!
- Я, прикрою! Мне  еще  повторить?! Ты, все  понял, Костров?!
-Так  точно!  А  сколько  ждать?!
- Минут  десять, не  больше!  И  на, сумку  мою  возьми!-  сказал  майор  и  отдав  сержанту  планшет, побежал  по  окопу.
Он  быстро  передвигался  по  окопу, обходя  и  переступая  убитых  бойцов. Метрах  в  пятидесяти  впереди, немецкий  танк  переехал  окоп  и  прошел  дальше.  К  окопу  подходили  три  немецких  пехотинца  и  он,  подобрав  карабин у  убитого  солдата, открыл  по  ним  огонь.
- Вот, суки! -  стреляя,  кричал  он.
Трое  пехотинцев  спрыгнули  в  окоп  и  двинулись  в  его  сторону.  Он  отбросил  карабин, в  котором  кончились  патроны,  и  достал  пистолет.  Он  не  успел  сделать  выстрел, сзади  в  немцев  стали  стрелять  и  двое  из  них  упали. Майор  побежал  в  сторону  оставшегося  немецкого  солдата, который  повернулся  к  нему  спиной  и  стрелял  в  другую  сторону.  Когда  тот  стал  поворачиваться  в  сторону  майора,  он  подбежав  к  нему  в  плотную, выстрелил  дважды  в  живот.  Гончаренко  прошел  дальше  и  увидел, что  в  окопе  на  земле  сидит  Царев  и  тяжело  дышит.
- Царев, ты? Живой?
- Я, товарищ  майор! – задыхаясь,  ответил  солдат.
Он  присел  рядом  с  солдатом.
-Звать то тебя  как, солдат?
- Георгий, я – прошептал  Царев  и  попытался  улыбнуться, но  гримаса  боли  исказила  лицо  и  он  умер.
Гончаренко  взял  его  карабин  и  погладив  его  по  плечу  сказал: - Спасибо, Георгий! Спасибо!
Впереди  еще  шли  перестрелки,  и  он  увидел, что  впереди  еще  один  танк  прошел  окоп,  а  другой  загорелся  и  остановился  прямо  над  окопом. К  нему  навстречу  по  окопу  бежали  два  бойца.
- Товарищ, майор!  Товарищ, майор! Там  кругом  немцы!
- Степанов! Живой! А  это  кто?!
- Рядовой  Погодин, товарищ  майор!- представился  солдат.
- Степанов, бегите  туда!  Там, Костров! Вместе  с  ним  прорываться  будете!
- А, вы?! Вы  ранены?!
- Давай Степанов! Давай! Меня  не  ждать! Все, давай!- и  он  толкнул  солдата.
Он  пошел  дальше  по окопу. Посмотрел  на  часы.
« Почти  восемь  утра. Два  часа. Два  часа  и  нет  отряда. Кто-то  еще  отстреливается, значит,  там  еще  кто-то  держится. А  вот  и  твари  идут» - думал  он  и  остановился.  По  брустверу  и  по  окопу, в  его сторону  шли  немецкие  солдаты.  Он  прицелился  и  выстрелил  из  карабина.  Первый  шедший  по  брустверу  немецкий  солдат,  схватился  за  грудь  и  упал. Другие  стали  стрелять  в  ответ. Он  сделал  еще   три  выстрела  и  почувствовал  удар  и  боль  в  левой  руке, которая  сразу  повисла  безжизненно.
-Ааа, гады! – он  отбросил  карабин  и  достал  пистолет.
«Все, теперь  точно  все»- думал  он, медленно  отстреливаясь.  Он  видел, что  кроме, тех,  кто  в  окопе, к  нему  подходили  и  справа  и  слева.
Твари! Вот, суки, меня  не  взять! Нет. Последний  патрон. Гады! - он прижался  спиной  к  стенке  окопа  и  опустил  пистолет.
Немецкие  солдаты  встали  в  двух  метрах  от него, а  четверо  сверху   на  бруствере  окопа.  Один  из  солдат  показал  ему  автоматом, чтоб  он  бросил  пистолет. Он  кивнул  в  ответ  и  посмотрел  на  небо.
«Жаль. Жаль, гранаты  нет» подумал  он. В  мыслях  майор  попрощался  с  родными, сжал  крепче  пистолет  и  посмотрел  на  стоящих  перед  ним  немецких  солдат.
- У  нас, говорят, последний  патрон  для  себя! Но  я  решил  подарить  его  вам!- сказал  он,  улыбаясь,  и  тут  же  от  пояса  выстрелил  в  грудь   первого  стоящего  перед  ним солдата.  В  ответ,  пять  коротких  очередей из  автоматов,  пригвоздили  его  к  стенке  окопа,  и  выдыхая  он  сполз  на  землю.
Еще  через  двадцать  минут, уничтожив  последние  очаги  сопротивления, немецкие  солдаты   хозяйничали  в  окопе  и  добивали  раненых  советских  солдат.
Еще  дымился  лес  у  поля,
И снег  от  гари  почернел,
А  крики  раненых  от  боли,
Никто бы  слышать  не  хотел.
Кровь  остывала  на  морозе,
Кто  без  руки, кто  без  ноги,
В  телах  свинец, как  те  занозы,
Земля  и  снег  кругом  в  крови.
Два  танка  прямо  над  окопом,
В  огне, застыли  и  горят,
Тела  разорванной  пехоты,
Об  аде  только  говорят.
Полз  лейтенант,  в  снег   окунаясь,
Кровавый   след  за  ним  идет.
- Я, подыхать  не  собираюсь!
Любой  фашист, он  смерть  найдет!
Немецкий  танк, танкисты  рядом,
Меняют  гусеницы  часть.
«Мы, здесь  погибли  всем  отрядом,
Мне  надо  только  в  вас  попасть»
Он  сел  у  дерева, в кустах,
Протер  от  снега  пистолет.
«Они  в  пятнадцати  шагах,
Двоим,  уж  точно  шанса  нет»
Он  расстегнул  свою  шинель,
Для  рук  так  будет  посвободней,
В  ушах, контузии  свирель,
В  снегу  уселся  поудобней.
Он  знал, что  силы  покидают,
Нога  и  левый  бок  в  крови.
«Паскуды, трудятся, не  знают,
Что  я  тут, рядом, позади»
Он  пистолет  поднял  тяжелый,
Прицел  примерил  на  врага.
Он  к  шагу  этому  готовый.
«Ловите, твари, град  свинца»
Раздались  выстрелы  и  крики,
Он  немцев  ранил, всех  троих.
- Судьба  из  карт, сдала  вам  пики!
Я  рассчитаюсь  за   своих!
Он  поменял  еще  обойму,
Свинец  опять  нашел  тела.
- Сейчас  бы  выпить  нашу  водку,
Чтоб  смерть  веселая  была!
Тут  подбежали  семь  фашистов,
И  осторожно  подошли,
Своих  проверили  танкистов,
Но  те  уж  в  мир  другой  ушли.
Немецкие  солдаты, медленно, с  опаской, подошли  к  дереву, где  за  кустами  сидел  лейтенант.  Он  так  и  остался сидеть, прислонившись  спиной  к  дереву, с  вытянутыми  вперед  ногами.  Руки  его  были  безжизненно  опущены  на  бедра. В  правой  руке  он  сжимал  пистолет  без  патронов. Глаза  его  были  открыты, но  жизни  в  них  не  было.  На  его  губах  застыло  выражение  легкой  улыбки .  Один  из  немецких  солдат, сильно  и  громко  ругаясь,  дал  длинную  очередь  из  автомата, в  его  остывающее  тело.

           Штаб  33  армии

Он  сидел  в  кабинете  за  картой,
Примеряя  отхода  пути.
«Тут  уже  не  пройти  будет   в  марте,
Мы  потонем  в  болоте, в  грязи.
Артиллерию, бросить  придется,
Через  лес,  на  машинах  никак,
А  вот  здесь, может,  кто  и  прорвется,
Если  будут  идти  в  полумрак»
- Разрешите?!
-Входите, полковник!
Что  конвой,  снарядили? Ушел?
Что  молчите, как будто  покойник?!
-Как  сказать, вам  пока  не  нашел!
-Говорите  как   есть, без  прелюдий!
- Медсестра, не  поехала  с  ним!
- Не  питал  я  особых   иллюзий!
Вот  характер, лишь  чертом  храним!
Час  назад, я  отправил  конвой,
И  отряд  для  прикрытия  тоже!
- Что ж  надеется,  будем, друг  мой,
Что  судьба  им  добраться  поможет!
Ее  вы  отправьте  сюда!
Я  с  ней  побеседую  сам!
- У  нас  с  медициной  беда,
Умирают  десятки  от  ран!
- Я  все  понимаю   полковник,
Но  что же  я  сделать  могу?!
Ни  я  и  ни  ты  в  том  виновник,
Я  помощь  у  ставки  прошу!
Да, только  не  слышат  меня,
А  требуют  только  одно,
Стянуть  сюда  больше  врага,
И  уйти,  нам  уж  вряд ли  дано!
- Так, мы, что, остаемся  навечно?!
- Не  хотел  бы  я  так  говорить,
Но  бежать  мы  не  будем,  конечно,
Будем  планово, но  отходить!
- А  дивизии, те, что  в  котлах?!
- Им, боюсь,  уж  никто  не  поможет!
И  полки, и  отряды  в  лесах,
Это  так  убивает  и  гложет!
- А, Москва?!
- Все, полковник, идите!
И  решайте  вопросы  свои,
В  остальном, я  прошу  вас, поймите,
Мы  в  заложниках  все  у  войны.
Он  остался  один  в  кабинете,
Наблюдал, снова  снег  за  окном.
«Неужели  есть  сила  на  свете,
Что  заставит  забыть  о  таком?
Неужели  забудут  войну?
Нам  уж  точно  ее  не  забыть,
А  коль  выживем  в  эту  весну,
Значит,  будем  и  дальше  их  бить.
Что  потом? Когда  точно  начнут,
Прозевал,  мол,  удары  я  с  флангов,
К  трибуналу  меня  поведут?
 И  хотели   плевать на  все  ранги?
Но задача  исполнена  мной,
Противник  о  Москве  не  помышляет,
Он  каждый  день  ведет  тут  бой,
И  группировка  его  тает.
Чтоб  после  этого  собраться,
И  пополненьем  закрыть  брешь,
Ему  придется  постараться,
И  удержать  хоть  здесь  рубеж.
А  мне б  солдат  своих  спасти,
Хоть  часть, но  вывести  отсюда,
Солдаты  опытны  мои,
И  каждый  день  вершат  тут  чудо»
Ход  мыслей  прерван: - Разрешите?!
- Полковник  Саблин, заходи!
- Вы, командарм, уж  не  взыщите,
Плохие  вести!
- Говори!
-Мои  разведчики  связались!
Конвой, что  раненых  повез,
Вот  тут, на  немцев  и  нарвались,
Бой  разгорелся  там  всерьез!
Пять  танков, рота  пехотинцев!
Мы  потеряли  весь  конвой!
- Как?! А  Скворцов  и  с  ним  Ефимцев?!
-Погибли  все, приняв  там  бой!
Машины  танками  давили,
Мои  пытались  им  помочь!
В  кольцо  едва  не  угодили,
Смогли  уйти  лишь  двое  прочь!

Он  озадачен. Сел  за  стол.
На  карту  молча  посмотрел.
Потом  устало  смотрит  в  пол.
- Ведь  я  спасти  их  всех  хотел.
Откуда  немцы  там  взялись?
Их  быть  там  просто  не  должно,
Пусть  даже  справа  прорвались,
Но  от  дивизий  далеко!
- Быть  может  то  разведка  боем,
Случайно  вышла  на  конвой?!
- Допустим, тут  они  закроют,
Где  прорываться  нам  домой?!
- А  что, Москва  дала  добро?
Готовить  будем  отступленье?
- Да  нам  другого  не  дано!
Не  будем  ждать  мы  их  решенья!
Давыдов!!
В  дверь  вошел  майор.
- А  где  сейчас  наш  Елизаров?!
- Отряд  его, вот  тут  прошел,
Так  сообщил  вчера  Довлатов!
- На  связь  их  вызови  сейчас,
И  сориентируешь  точнее!
Где  их  отряд  на  данный  час,
Как  обстановка  и  живее!
- Я  вижу, мысль  у  командарма,
Созрела  хитрая  в  мозгу!
-Уж если  нам  погибнуть  карма,
Своих,  хоть  полк  спасти  хочу!
Смотри  Егорыч, тут  пойдем,
Уверен, здесь  еще  не  встали!
Удар  отсюда  нанесем,
И  устоят  они  едва ли!
-Давай  разведчиков  отправлю,
Проверят  этот  весь  маршрут,
А  тут  секреты  я  поставлю,
Пусть  до  приказа  смотрят, ждут!
- Разведка, точно, это  дело!
Уверен  я, неделя  есть,
Но  пусть  проверят  все  умело,
Чтоб  не  попасть  к  фашисту  в  сеть!
В  дверь  вошел  майор  Давыдов  и  доложил: - Товарищ  генерал, полковник  Елизаров  на  связи!
- Хорошо! – ответил  командарм  и  вышел  в  смежный  с  комнатой  коридор, в  котором  располагались  связисты. Полковник  Саблин  проследовал  за  ним.
- Здравия! Как  обстановка у  вас?! Дорога  между  населенными  пунктами  вами  контролируется?! – обратился  он  по  связи  к  Елизарову.
Выслушав  короткие  ответы  полковника,  и  тут  же  карандашом  делая  пометки  на  карте, показал  Саблину  на  стрелку, которую  нарисовал. Полковник  в  ответ  кивнул  головой, давая  понять, что  понял.
- Так, Аркадий  Семенович, теперь  слушайте  новый  приказ!-  обратился  он  по  связи  и  сразу  продолжил:- Вам  необходимо, срочно, ускоренным  маршем  выйти  к  дороге  Беляево -  Буслово! Это  от  вас,  через  лес, километра  три  или  четыре  будет!  Как  выйдите  на  место, сразу  перекроете  дорогу! Если  по  дороге  заметите  передвижение  противника, к  моменту  вашего  выхода, то  атакуете  любые  движущиеся  по  ней  подразделения  врага! Если  через  час  выдвинетесь, то  к  вечеру  выйдите  в  назначенное  место!
Задача  ясна, полковник?!
Слушая  ответ  Елизарова, он  вдруг  нахмурил  брови.
- И  полковник, держаться, до  последнего  держаться  там! От  действий  вашего  отряда, зависит  судьба  других  подразделений!  Завтра  в  десять  часов  утра, вы  должны  выйти  на  связь  с  указанного  места! До  связи!
Закончив  разговор, он  вместе  с  Саблиным  вернулся  к  себе. Склонившись  над  картой, он  карандашом  провел  линию.
- Догадался,  чего  хочу?! – посмотрел  он  на  полковника.
- Хочешь  отрезать  возможное  подкрепление  для  немцев?
- Точно! Если  здесь  и  здесь  они  встали, то  явно  малыми  силами! Тогда  ударами  двух  штурмовых  отрядов  человек  по  пятьсот, мы  прорываемся, а  сзади  за  нами  остальные!
- Но  Елизаров  перекрыв  эту  дорогу, может  не устоять! Он  не  ахти, какой  боец!
- Согласен, но  с  ним  Довлатов  и  капитан  Дугин! Хорошие, боевые  офицеры!  Да  и  отряд  триста  человек, считай  три  роты! Ну, что, двое, трое  суток  не  простоят?!
- Не  знаю, так  то  должны  простоять. Но  им  оттуда  не  уйти -  и  полковник посмотрел  на  командарма.
Они  встретились  взглядами,  и  генерал  спокойно  сказал: - Это  война. Они  дадут  шанс  прорваться  нам!
- Да, я так, просто. Ну, что, отправляю  разведчиков  по  маршруту?!
- Да, давай  Андрей  Егорыч, отправляй!
Как  только  Саблин  вышел, в  дверь  тихонько  постучали.
- Да! Входите!
- Это я, вызывали?! – войдя, спросила  она.
- Лина! Моя  хорошая! – он  быстро  подошел  к  ней.
- Не  трогай  меня!  Не  подходите, товарищ  генерал! – зло  отреагировала  она.
- Что  случилось?! Что  с  тобой?!
- Со  мной?! Что  со мной?! Это  с  тобой, что?! Зачем  вызывали, товарищ  генерал?!
Он  взял  ее  за  плечи  и  повернул  к  себе: - Ну, перестань! Сердишься?!
- Сержусь?!  Да, ты! Да  ты  даже   не  представляешь, какая  я  злая!
- Прости! Прости! Ну, прости  меня!
- Ты! Ты  как  посмел?! Ты  хотел, чтоб  я  уехала  с  этим  конвоем!?! И  где  бы я  сейчас  лежала?!  В  каком  сугробе?! Как  бы  ты  себя  чувствовал?! Ты, как  ты  мог?!
- Тише, тише, не кричи.  Я же  хотел  как  лучше. Я не  знал, что  так получится. Но  я  так  рад, что  ты  не  поехала!  Ты  прости  меня, моя хорошая! -  он  прижал  ее  к  себе.
- Больше  никогда, слышишь, никогда  так  не  делай!  Я  без  тебя  жить  не  буду! Слышишь? -  уткнувшись  ему  в  грудь,  говорила  она.
-Хорошо, хорошо! – соглашался  он  и  обнимая, гладил  по  волосам.
Потом  они  пили  чай  и  разговаривали. Не  хотелось  думать  о  войне, но  мысли  о  тяжелейшем  положении, в  котором  оказалась  армия, не  давали  покоя. И  в  беседе,  они  снова  и  снова   возвращались к  этому. Он  гладил  ее  по  руке,  и  она  была  счастлива.  Счастлива,  только  от  того, что  любимый  человек  был  рядом. Она  очень  дорожила  этими  короткими  моментами  счастья. Ей  хотелось  постоянно  чувствовать  его  тепло, внимание  и  заботу. Она  не  хотела расставаться, но  понимала, что  груз  ответственности, который  лежал  на  его  плечах, обязывает  его думать  о сотнях, тысячах  солдат  и  офицерах. Поэтому  крепко  прижавшись  к  нему, она  негромко  сказала:- Милый, мне  пора. Я пойду.
- Не хочу  тебя отпускать, но  ты сама  понимаешь.
- Не беспокойся, милый. Ты  себя  береги, мой  хороший.
 Прощаясь,  она  поцеловала  его, сделала  предупреждающий  жест  указательным  пальцем, улыбнулась  и  вышла.
- Давыдов! – позвал  он.
- Вызывали, товарищ  генерал?! – вошел  в  комнату  майор.
- Да. Запишите, для  Москвы.
Майор  достал  блокнот, карандаш  и  приготовился  записывать.
- «В  ставку  Верховного  главнокомандующего. В  связи  со  сложившимся,  критическим  положением  армии, прошу  прямого  разрешения  на  прорыв  из  окружения, в  направлении  населенного  пункта  Износки.  Силами  оставшихся  подразделений  готов  нанести  удары  для  прорыва  через  пять  дней, семнадцатого  марта. Командарм  Ефремов» Зашифруйте  и  отправьте  немедленно.
-Есть! – ответил  Давыдов  и  вышел.
Он  сел  за  стол  и  глядя  на  карту, стал  еще  раз  обдумывать  сложившуюся  ситуацию. Как  опытный  командарм, он  понимал, что  армии  грозит  полное уничтожение. Но  он  не  мог  знать  и  предполагать, какой  хаос  творился  в  тылу  его  армии, где  десятки  небольших  соединений   противника,  хаотично  пересекали  шоссе  и  проселочные  дороги.  Остатки  полков  и  рот, окруженных  и  разбитых  дивизий  его  армии, то   и  дело  сталкивались  в  лесах  и  полях  с противником  и  вели  бои.  Многие  из  офицеров  даже  не  понимали, куда  и  зачем  они  прорываются. Некоторые  подразделения  прорывались  в  одном  месте  и  через  сутки  опять  натыкались  на  противника  и  погибали.  Создавалось  впечатление, что  немецкие  войска  продвигаются  сплошным  ковром, через  леса  и  болота. И все  это  происходило  на  фоне боев, которые  вели  в  окружении  остатки  трех его  стрелковых  дивизий.  Всего  этого  он  не  знал.
- Разрешите?! – в  комнату  вошел  майор  Давыдов  и  не  дожидаясь  ответа  продолжил: - Шифровка  из  штаба  фронта!
Он  взял  протянутый  ему  лист  бумаги  и  стал  читать: « Командарму  Ефремову. В  связи  со  сложившимся  положением. Ваша  ударная  группа  должна  форсированным  маршем, с  боями,  выйти  в  район  Дорогобужа  и  там  соединиться  с  кавалерийским  корпусом  Белова. После  чего  совместными  действиями, с  боями, начать  прорыв  в  направлении  на  Киров. Командующий  фронтом  Жуков»
Он  посмотрел  на  майора  и  спросил: - В  ставку  шифровку  отправили?
-Так  точно!- быстро  ответил  Давыдов.
- Ответа  нет?
- Пока  нет, товарищ  генерал!
- Как  только  будет  ответ, немедленно  ко  мне!
- Есть! Разрешите  идти?!
- Да, идите.
Когда  майор  вышел, он  еще  раз  перечитал  бумагу  и  посмотрел  на  карту. Взяв  карандаш, он  сделал  какие-то  пометки. Он  не  стал  придавать  большого  значения  бумаге  от  Жукова, так  как  обратился,  минуя  его  в  ставку. «Если  ставка  ответит  так же  как  Жуков, то  тогда  буду  думать, что  и  как  делать» - крутились  в  голове  мысли.   В  это  время  дверь  открылась,  и  вошел  Давыдов.
-Из  ставки, товарищ  генерал! -  доложил  майор  и  протянул  лист бумаги.
Он  быстро  взял  листок  и  молча  прочел: « Командарму  Ефремову. Ставка  рассмотрела  возможные  варианты  действий  и  дает  согласие  на  прорыв  по  запрашиваемому  вами  маршруту, на  Износки  и  Юхнов.  Завтра  в  20  часов  ожидайте  прибытие  борта, на  котором  вам  необходимо  прибыть  в  ставку. Командование  армией  передайте  начальнику  штаба, для  дальнейшего  руководства»
Прочитав  бумагу, он  задумался. Он  понимал, что  Верховный,  дал  добро  на  прорыв  по  выбранному  им  маршруту, в  разрез  мнению  Жукова. А  это  значило, что  Верховный  ему  доверяет  и  поддерживает.
- Офицеров  штаба  ко  мне! – громко  сказал  он.
- Есть! – ответил  майор  и  вышел.

Расположение  отряда  Елизарова

- Ну, что, майор, приказ  услышал?!
- Так  точно! Будем  выполнять!
- Ты, погоди, отряд  наш  вышел,
К  дороге, можно  тут  стоять!
- Я  вас  не  понял, Елизаров!
Нам  генералом  дан  приказ!
- Да, понимаю  я, Довлатов,
Но  нам  удобней  здесь, сейчас!
Дорога  рядом, лес, деревня!
Мы  тут  удобно  так  стоим!
- Нам  не  хватает  лишь  варенья,
А  воевать, мы  не  хотим!
- Да  перестаньте  вы, майор!
Я  хоть  штабной, но  я  полковник!
Да  и  к  чему  нам  этот  спор,
Наш  командарм  во  всем  виновник!
- Но  нам  поставлена  задача,
По  карте, двигаться  туда,
И  только  так  и  не  иначе!
- Майор, все  это  ерунда!
Скажи, куда  нам  торопиться?!
Еще  денек  здесь  постоим,
Туда  сквозь  лес  и  снег   тащиться,
Мы  ведь  померзнуть  не  хотим!
А  потому, приказ  такой,
Выходим  завтра  где-то в десять,
Майор, успеем  все  с  тобой,
Здесь  посидим,  пока   все  взвесим!
Я, вижу, вижу, не  доволен,
Но  командир  отряда  я!
А  потому  майор, свободен!
И  доведи  до  всех  слова!
Майор  Довлатов, хлопнул  дверью
И  быстро  вышел  за  порог.
«Ведь  генерал  же  тебе  верит,
Штабная  сволочь, как  ты  мог!?!»
- Солдат, не  видел  офицеров?!
- Вон, там, в  сарайчике  сидят!
Пошел, с  лицом  от  злости  серым,
А  те  с  бойцами  хлеб  едят.
- Майор, что  злой?! Вот, угощайся!
И  капитан  буханку  дал.
- Отвар  из  ягод,  не  стесняйся!
Чего  полковник   вызывал?!
- Приказ,  мы  хлопцы  получили,
Идти  правее  через  лес,
Задачу  нам  определили,
Не  оставаться  нам  уж  здесь!
- Когда  выходим, говори?!
Идти  нам  надо, собираться!
- Ты,  капитан, не  торопись,
Полковник  наш, решил  остаться!
Сказал, что  выйдем  завтра  утром,
Плевать  хотел  он  на  приказ!
- Жаль  генерал  не  слышит  мудрый,
Он  расстрелял  бы  его  в  раз!
-Тогда, мы  что, сидим  и  ждем?!
Когда  полковник  наш  созреет?!
Коль  завтра  утром  мы  пойдем,
Глядишь,  отряд  еще  успеет.

Морозный  день  сменился  ночью,
Майор  проверил  все  посты,
Спала  деревня  мирно, точно,
Как будто  не  было  войны.
Потом  поднял  он  лейтенанта:
- Давай ка, Саня, пробегись!
- А  может,  мы  пошлем  сержанта?
- Вставай, вставай  и  не  ленись!
А  утром  снег  пошел  красивый,
Снежинки  крупные, с  перо.
- Ой, а  вставать  то,  как  лениво!
Майор, наверно  нет  войны  кругом?!
- Да, это  точно, капитан.
Который  час  там?!
- Скоро  восемь! Какой  у  нас  сегодня  план?
- Пойдем  к  полковнику  и  спросим!
Сказал, что  в  десять  мы  выходим,
Пойдем,  узнаем   по точней.
- А  где  летёха  наш  все  бродит?!
- Идет,  в  снегу  весь, бармалей!
Тут  лейтенант  в  избу  вошел:
- Что,  командиры, еще  спите?!
Полковник  по  домам  пошел,
А  вы  тут  все  еще  храпите!
Они  достали  сухари,
Хозяйка  чай  дала  с  вареньем.
- Ну, баба  Нюра, от  души!
- Вот  вкуснотища, объеденье!
- Ты, лейтенант, не  налегай,
А  ложкой,  с краешку  бери!
 - Сынок, его  уж  не  ругай,
Такой  молоденький  смотри!
- Так, баба  Нюра, съест  же  все!
Нам  с  капитаном  не  оставит!
- Да, положу  я  вам  еще,
Пускай  варенье  радость  дарит.
И  лейтенант  сидел  довольный,
Варенье  ложкой  уплетал.
В  сенях  вдруг  крикнули  всем «Вольно!»
Полковник  на  пороге  встал.
- А  мне  вареньица  дадите?!
Чайку бы  с вами  я  испил!
- Вы, самый  главный? Проходите,
Накрыла, Бог,  чем  наградил.
- Так  Бога  нет! Ты, что бабуля?!
Вот  темнота, так  темнота!
Как  звать, иль  Клава  или  Дуся?
- Так  Нюра, я  всю  жизнь  была!
Тут  в  дом  вбежал  сержант  Егоров:
- Там  у  деревни, немцев  взвод!
Хватило  мига  всем  для  сборов.
- Сержант, не  стой, а  строй  народ!
Довлатов, двух  бойцов  возьмите,
Проверьте,  движутся  куда!
Вы, капитан, всех  уводите,
Вон, к  краю  леса, за  дома!
Мы  с  лейтенантом, будем  здесь,
И  вас  дождемся  тут, майор,
И  на  рожон, прошу  не  лезть!
И  те  ушли, покинув  двор.
Он  на  часы  со  злостью  глянул,
Потом  ругнулся  сгоряча:
- Зачем  фашист  сюда  нагрянул?!
Нам  не  хватило  полчаса!
А  лейтенант, пожал  плечами:
- Разведка  может, коли  взвод?
-Да, не хватало  нам  печали,
И  как  уйти  от  них, в  обход?!
- Вон, возвращается  майор,
Сейчас  расскажет  обо  всем!
- Идем ка  встретим  их  во  двор,
Ну, вроде  все  бегут, втроем!
Довлатов, что  там, говорите?!
- Сейчас, немного  отдышусь!
Уж  снег  глубокий, вы  поймите,
Устал я,  духом  соберусь!
Ну, значит  так, бронемашина,
За  нею  следом, грузовик,
Конечно, силы  не большие,
Но  здесь  увязнуть, шанс  велик!
Их  двадцать  восемь  насчитали.
Продукты  ищут  по  домам,
Пока  в  конце  деревни  встали,
Где  небольшой  разрушен  храм!
- А что, быть  может  их  ударить?!
- Ты, лейтенант, Наполеон!
- Деревню  надо  нам  оставить!
У  леса, выставим  заслон!
На  случай, если  вдруг, за  нами,
Ну, по  следам  решат  пойти,
То  на  заслон  нарвутся  сами,
Им  дальше  будет  не  пройти!
Они  в  лесу  отряд  собрали.
- Пять  добровольцев, на  заслон!
Солдаты,  молча  все  стояли.
- Что, добровольцев  нет?! Позор!
- Вы  разрешите, я останусь?!
Бойцов  себе  я  подберу!
С  задачей, точно, этой  справлюсь,
Потом,  в  лесу  вас  догоню!
- Ты  что,  Довлатов, охренел?!
Вон, лейтенант  заслон  возглавит!
Он  в  бой  так  рвался  и  хотел,
Пусть  пять  бойцов  себе  оставит!
-Давайте  я, он  молодой!
- Я, капитан, не  повторяюсь!
И  лейтенант, тут  встать  стеной,
Тебя  учить  не  собираюсь!

Отряд  сквозь  лес  пошел  скрываясь.
- Ты, Саня, тихо  здесь  сиди,
Глядишь, на  бой  не  нарываясь,
Уйдут, в  деревню  не  ходи!
А  может, дать  тебе  сержанта?!
- Да  справлюсь  я, чего  уж  там!
Майор  вдруг  обнял  лейтенанта.
-Уж  лучше б  я  остался  сам.
Майор  ушел  вслед  за  отрядом,
Бойцов  не  громко  подгонял.
И  капитан, что  шел  с  ним  рядом:
- Полковник, дурость, наш  свалял.
Меня б  оставил, он  мальчишка!
- Что ж, командир  у  нас  такой,
И  я  скажу  тебе, братишка,
Не  знаем, где  найдем  покой!

             Заслон   
Отряд  ушел,  заслон  остался,
В  нем  лейтенант  и  пять  солдат,
И  март  морозом  так  кусался,
А  снег  и  холод, жгут  как  ад.
- Уж  час  лежим! Замерзнем, елки!
Давай  в  деревню, лейтенант!
- А  ну  отставить, слышишь  Дворкин!
Куда  в  деревню?! Там  же  враг!
- Да, чай, ушли  уже, паскуды!
Давай  разведаю, схожу?!
- Всем  оставаться  здесь, покуда!
В  тепло  я  тоже  как  хочу!
Но  крики  слышишь? Знать  фашисты,
Еще  в  деревне,  хода  нет!
Чего  стоишь?! Сказал, ложись!
- Да, будь  он  проклят, этот  снег!
Еще  час  вылежали  твердо.
- Я  ног  не  чую! Не  могу!
- А  я  лежу, уже  как  мертвый,
И  только  сдохнуть  я  хочу!
Дыханьем  руки  согревая,
Им, лейтенант  сказал  тогда:
-Вот  мужики, судьба  такая,
Будь  она  проклята, война!
Но  мы  не  можем  встать, подняться,
Быть  обнаружены   врагом,
Ведь  это  значит, просто  сдаться,
Когда  фашист  пришел  к  нам  в  дом!
-Вон,  лейтенант, гляди ка  немцы!
Все  оживились  как то  вмиг.
- Сейчас  им  всыплем  тут  мы  перца!
- А  вон, за  ними  грузовик!
А  там, правее, чуть  за  домом,
Их  броневик  идет  сюда!
-Они  идут  сюда  всем  скопом!
- Все, мужики, всем  нам  хана!
- Отставить  панику  и  к  бою!
- Двух  бабок  под руки  ведут!
- То  бабка  Нюра, бабка  Зоя!
Их  по  следам  сюда  ведут!
- Так  сдали  нас, похоже,  бабки!
- Молчать! Не  видишь  босиком?!
И  от  одежды  одни  тряпки!
Идут, почти  что  голышом!
Все, мужики, встречать  их  будем,
Отряд  уже  им  не  догнать!
А  мы  здесь  костью  в  горле  будем,
Устанут,  суки, убивать!
- Стой, лейтенант, давай  в  деревню!
А  тут, оставим  одного,
Завяжет  бой, их  ход  замедлив!
- И, что же, бросим  своего?!
- Да, ты  не  понял! За  домами,
Ударом  сбоку, где  сарай!
- Я  и  останусь! Вы  там  сами!
Попов, винтовку  свою  дай!
Мой  пистолет, себе  возьми,
И  мне  оставьте  вы  гранату!
Давай,  Савелий, всех  веди,
А  я  свинцом  начну  оплату!
И  лейтенант, один  оставшись,
Послал  свинец  фашисту  в  грудь,
На   снег  упал  тот  распластавшись,
Про  тишину, теперь  забудь.
И  завертелся  бой  стрелковый,
Слегка  взбивая  рядом  снег,
Потом, вступил  дуэт  тяжелый,
Два  пулемета  несли  смерть.
А  он,  за  деревом  укрывшись,
Прицельно, редко, отвечал,
И  попаданьем  насладившись,
Вдруг  сам  себе  тогда  сказал:
- Ну, лейтенант  Капустин, браво!
Троих  уже  ты  уложил!
Конечно, этим  тварям  мало,
Но   знать  уже  недаром  жил!
Вдруг  два  разрыва  и  стрельба,
Свинцом  обласканы  другие,
И  броневик  горит  рыча,
Смерть  забирает  сны  чужие.
Он  улыбнулся: - Раз  и  два!
Еще  двоих  отправил  в  снег.
- В  Москву  хотели?! Вот  Москва!!
Короток  будет  здесь  ваш  век!
А  немцы  бросились  в  деревню,
Бой  закипел  среди  домов.
- Помочь,  вам  хлопцы, я  успею!
Мне  по  прямой, пустяк  шагов!
Фашист  убитый, автомат,
Еще  патроны  и  граната.
- Вот  я  разжился! – был  он  рад.
Увидел  павшего  солдата.
Он  подбежал, у  края  дома,
Боец  Попов  лежал  в  снегу,
Война, картина  так  знакома,
Не  пожелаешь  ни кому.
Стрельба  катилась  вглубь  деревни,
И  он  дворами  шел  за  ней.
Солдат  немецкий  у  деревьев.
Он  со  спины  зашел  быстрей.
В  упор  дал  очередь  и  сплюнул,
Тот  только  вскрикнул  и  упал.
Гранату  взял, в  карман  засунул,
И  нож  немецкий  подобрал.
Он  обошел  вокруг  сарая,
Вновь  на  снегу  его  солдат,
Он  подбежал, спасти  желая,
Но  не  вернуть  его  назад.
- Эх, Савва, Савва, как  же  так?!
Они  заплатят  мне  за  все!
Мной  уничтожен  будет  враг,
Другого, просто  не  дано!
Есть  автомат  и  две  гранаты,
На  них  мне  хватит  и  с лихвой!
Узнают  Гитлера  солдаты,
Что  значит  наш  последний  бой!
Лейтенант   полностью  расстегнул  шинель, чтоб  было  свободней  передвигаться.  Проверил  патроны  в  автомате  и  магазинах, а  две  гранаты  засунул  под  ремень  и  осторожно  стал  пробираться  вдоль  стены, старого  бревенчатого  дома. Перестрелка  шла  совсем  рядом. Выглянув  из-за  угла, он  увидел, что  около  четырех  немецких  солдат  спрятавшись  за  деревьями  и  забором, вели  огонь  по  одному  из  домов. Что бы  подобраться  ближе,  со  спины  немецких  пехотинцев, ему  надо  было  незаметно пробежать  до  следующего  дома  и  обойдя  его,  занять  удобную  позицию. Сильно  пригибаясь,  он  пробежал  к  следующему  дому  и  стал  медленно, прижимаясь  спиной  к  стене,  подходить  к  углу.  Держа  автомат  наизготовку,  он  осторожно  посмотрел  за  угол.
«Так, двоих  вижу, а  другие  двое  где? А,  они  левее, метров  пять  от  этих, наверное. Автоматом  могу  не  успеть  всех. Может  гранатой  их?» - готовясь  к  атаке,  думал  он.
 Он  взял  гранату  и  выдернув  чеку, не  сильно  бросил  к  ногам  пехотинцев, которых  видел.  Раздался  взрыв  и  крики.  Он  подбежал  и  увидел, что  трое  фашистов  лежали  на  грязном  снегу, а  один  катался  по  земле  и  кричал.  Лейтенант  дал  короткую  очередь  и  тот  замолчал.  Тут  же  из-за  стоящей  впереди  хозяйственной  пристройки,  выбежали  еще  два  немецких  солдата, но  длинная  очередь  из  его  автомата  навечно  остановила  их. Он, пригнулся  и  быстро  отбежал  в  сторону, к  следующему  дому, а   потом  выскочил  на  дорогу  и  дал  три  длинные  очереди  в  сторону  забора  и  деревьев,  откуда  велся  огонь  по  стоящему  впереди  дому.  Немецкие  солдаты, сразу   ответили плотным,  хаотичным  огнем, и  он  почувствовал  обжигающий  укол  в  правое  бедро. Лейтенант  спрятался  за    дом,  и  вытащив  гранату, бросил  в  направлении  фашистов.  После  разрыва, он  поменял  магазин  в  автомате  и  отправил  несколько  коротких  очередей  свинца. Выглянув  он  увидел, что  оставив  еще  одного  убитым,  трое   немецких  солдат  стали  отбегать. В  это  время  из  одного  из  домов  раздались  одиночные  выстрелы  и  двое  убегавших  упали  на  снег. Он  тут же, хромая, побежал  к  дому. Забежав    на  крыльцо,  он  постучал  в  дверь,  крикнув: - Ребята, это  я!
- О, лейтенант, заходи! – открыв  дверь,  пригласил  Дворкин  и  как  только он  заскочил  в  дом, закрыл   за  ним  дверь.
- Так, вас  тут  двое?!  Попова  и  Савву  убили, я  их  видел! А где  Романенко?!
- Сюда  иди, лейтенант! – подозвал  его  боец  Зайцев.
Когда  он  подошел, Зайцев  показал  ему  в  окно, на  лежащее  около  соседнего  дома  тело.
- Не  успел  до  нас  добежать! Мы то, с  той  стороны  к  крыльцу, а  он  с  этой! Ну  и  не  успел! -  объяснил  Зайцев.
- Да, жаль! Значит, нас  осталось  трое!
- Так  точно, лейтенант, теперь  трое! – подтвердил  Дворкин.
- А, что  у  нас  с  боеприпасами?
- Так, это, у  нас, не  густо!  Две  гранаты  и  две  винтовки!- ответил  Зайцев.
- Да, патронов, по  десять  штук!-  добавил  Дворкин.
- А  чего же  вы  у  немцев автоматами  или  карабинами  не  разжились?
- А  когда, лейтенант? Времени  не  было! Тут  же  стрельба  такая  стояла!- стал  оправдываться  Зайцев.
- Но, мы, лейтенант, покосили  их  нормально! А  Савелий, тот  молодчина, сразу  бронемашину  подорвал! Мы, покуда  с  боем  сюда  добежали, человек   семь  или  восемь,  точно  положили!-  объяснял  Дворкин.
- Да  видел, видел, я  убитых  вами, но  надо  патронов  и  еще  хоть  один  автомат  подобрать! А  может,  и  гранату  еще  найдем!
-Ага, точно! Только, лейтенант, выйти  можно  через  двор! Вот  тут, и  незаметно  будет!- показал  Зайцев.
- Опоздали, мужики! – перебил  Дворкин, глядя  в  окно.
Лейтенант  и  Зайцев  тоже  подошли  к  окну.  Было  видно, как  около  десяти  немецких  солдат, рассредоточившись, используя  деревья, крыльцо  одного  из  домов, сруб  колодца  и  забор, как  прикрытия, занимают  позиции.
- Вот, твари! – зло  сказал  лейтенант  и  тут же  продолжил:- Ну, сколько  их  осталось? Майор,  говорил,  их  двадцать  восемь  было! Человек   двенадцать, тринадцать  мы  положили!
-  Да,  их  два  отделения  осталось, не  больше! Хотя, тоже  многовато!- заключил  Зайцев.
- Так, Дворкин,  давай  к  тому  окну  и  смотри  в  оба, чтоб  сзади  не  обошли! Зайцев, ты  здесь!  А  я  у  того! Будем  держаться, мужики! Два  отделения, на  нас  троих, действительно  много!
- А, мужики,  вы  чувствуете? Чувствуете, что  весна  наступает? Солнце  как  пригрело, вроде  и  мороз  с  утра, а  днем  солнце  разыгралось! Жаль, только!
- Чего  жаль то, Дворкин?
- Так, умирать, товарищ  лейтенант, жаль!
- Поживем  еще, мужики! Не  раскисать! Нам  бы  до  темноты  продержаться!
- Ну, ты  хватил, лейтенант! Час  дня  только! Это ж, сколько  нам  держаться?!
- Часа  четыре!
- Не, не  продержимся! А, коли  дом  подожгут?!
Вдруг,  раздались  три  взрыва,  и  на улице  началась  сильная, беспорядочная  стрельба. Они  тут  же  стали  смотреть, что  происходит. На  улице  кипел, реальный  стрелковый  бой, и  участниками  его  они  не  были.
- Что  там  такое, не  пойму?! С  кем  они  перестрелку  ведут?! Отсюда, что-то  не  видно!
- Так  немцы  убегают! Ей  Богу, убегают! Точно, говорю!-  воскликнул  Зайцев.
- Вон, лейтенант, наши!! Точно, наши! Откуда  взялись?! – радовался  Дворкин.
Они  быстро  вышли  на  крыльцо. Бой  уходил  на  окраину  деревни. Было  видно, что  не  понятно,  откуда  взявшийся  отряд  советских  солдат, быстро  теснил  и  уничтожал  немецких  пехотинцев. Когда  стрельба  прекратилась, они  увидели, что  к  ним  идут  три  бойца  в  белых  маскхалатах.
- Что, мужики, мы  вовремя  успели?! -  улыбаясь,  спросил  один  из  подошедших.
- Да, в  самый  раз  успели! Я, лейтенант  Капустин, тридцать  третья  армия, сто  восемьдесят  первый  стрелковый  полк! А  вы  кто? Откуда?
- О, товарищ  лейтенант, мы  тоже  из  тридцать  третьей!! Я, сержант  Борисов, а  старший  у  нас, капитан  Артемов! Идемте, он  там  у  грузовика!
И  они  все  вместе  пошли  в  сторону  машины.  Подойдя, они  увидели, что построившись  в  две  шеренги, стоит  отряд, в  человек  сорок. Кто-то  из  бойцов  были  одеты  бушлаты, кто-то  в  обрезанные  поверх  колен  шинели, а  какая-то  часть  в  белые  маскхалаты.  Лейтенант  сразу  отметил, что  вооружение  отряда, так  же  как  и  одежда, было  разнообразным.  Немецкие  автоматы, наши  карабины  с  винтовками  и  пулеметы.  Перед  строем  ходил  командир, в  белом  маскхалате,   что-то  объяснял  солдатам   и  показывал  на  четырех  немецких  солдат  взятых  в плен.  Они  подошли  ближе  и  стали  наблюдать  за  происходящим.
- Сегодня, в  бою, ребята, мы  потеряли   четырех  наших  товарищей! Вчера, двенадцать  наших  товарищей  сложили  свои  головы!  В  сложившейся  обстановке, я  спрашиваю  вас, должны  мы  жалеть  этих  гадов?! -  жестко, говорил  командир.
- В  расход  их, капитан! – раздались  выкрики  и  строя.
Капитан  поправил  немецкий  автомат,  висевший  на  плече,  и  достал  из  кобуры  пистолет.  Быстрыми  шагами,  подойдя  к  фашистам, посмотрел  на  них  и  сразу  сделал  четыре  выстрела  в  них.  Один  из  пленных, кричал, катаясь  на  снегу,  и  держался  за  живот. Лейтенант  отвернулся, что б  ни  наблюдать  эту  картину.  А  капитан, спокойно  подошел  и  сделал  еще  два  выстрела, заставив  раненого  замереть.
- Отряд, разойдись! – громко  скомандовал  капитан.
Затем  подойдя  к  лейтенанту  и  его  бойцам  представился: - Капитан  Артемов! Вы, кто  такие  будете?!
- Лейтенант  Капустин! Тридцать  третья  армия! А, это  мои  бойцы!
- Сержант, давай, возьми  бойцов  лейтенанта, и  накормите!- посмотрев  на  Борисова, сказал  капитан.
- Понял, товарищ  капитан! – ответил  сержант  и  тут  же  продолжил:- Давай, мужики, за  мной!
- А  мы, с  тобой, лейтенант, давай  присядем, поговорим!
Они  сели  на  ступеньках  крыльца  ближайшего  дома.
- Так  как  ты  здесь  оказался, лейтенант?
Он  рассказал  капитану  про  отряд, про  оставленный  заслон  и  про  бой, который  они  вели  в  деревне. Заканчивая  свой  рассказ, он  спросил: - А, вы, как  сюда  попали?
- Как  тебе  объяснить?! Я  из  роты  разведки, двести  двадцать  второй  дивизии. Когда  дивизия  попала  в  окружение, и  кольцо  стало  сжиматься - капитан  вдруг  замолчал, тяжело  вздохнул  и  продолжил: - Комдив  собрал  оставшихся  и  отправил  в  прорыв.  Вот, десятый  день  прорываемся! Из  ста  тридцати  человек, осталось  сорок  два, со  мной! Из  офицеров, я  один  остался! Вот  так, лейтенант!
- Вы, что, одни  со  всей  дивизии  остались?!
- Не, я  то  с  командиром  дивизии  на  КП  был! Как  слышал, он  приказ  в  полки  отдавал  на  прорыв, но  точно  не  знаю, сколько  уцелело! К  моменту,  когда  он  приказ  отдавал, в  полках  уже  треть  личного  состава  оставалась!
-Да  уж! Помотало  вас!  А  шли то  куда?!
- Так, к  штабу  командарма  шли!
- О, товарищ  капитан, вы  бы  не  дошли! Это ж  еще  дней  пять  и  отсюда  километра  три, четыре  левее надо  брать, через  лес!
- Да, я  понял, что  мы  заплутали  немного! Просто, вчера  наткнулись  на  фрицев  и  во  время  боя, ломанули  вправо!  И  это, давай, на  ты, лейтенант!
- А, хорошо. Меня  Саня, зовут! Капустин  Александр!
- А, меня  Дмитрий! Артемов  Дима! Пойдем, лейтенант, перекусим,  чего ни будь, у  костра!
- Дима, чего –то  там  ругаются! Местные  жители  собрались!
- Давай, Саня, поторопимся!
И  они  быстрым  шагом  пошли  к  месту,  где  расположились  бойцы. Там  собрались  жители  деревни,  и  кто-то  сильно  ругался.  Когда  они  подошли, капитан  спросил:- Борисов, что  случилось?!
- Так, товарищ  капитан, этот  вражий  элемент, нас  в  чем-то  обвиняет!- ответил  сержант, показывая  на  деда  лет  семидесяти.
- Это, кто, вражий  алимент?! Это, я  то?! Да, я  с  германцем  воевал, когда  ты  сиську  сосал, паршивец! -  ругался  дед.
Женщины  и  бабки  смеялись  и  подбадривали  деда.
- Что  случилось, дедуля?! – спросил  Артемов.
- Сынок, ты  у  них  главный?!
- Ну, я, отец!
- Я  чего  говорю, сынок, вот  вы, что  наделали? Вы  немцев  побили, а  коли  другие  придут?  Они  же  всю  деревню  спалят! Двух  бабок  они  сегодня  застрелили, там, у  леса. Когда  другие  придут, никого  не  пожалеют! И  что  прикажешь  делать  нам?
- Да, что  нам  делать?! – спросила  еще  женщина  стоявшая  рядом.
- Я, чего-то  не  пойму, товарищи! Нам, что  надо  было  не  воевать, а  сдаться, что ли?! Вы, что  вообще  говорите? Я  отказываюсь  вас  понимать!
- Ну, коли  побили  немца, молодцы! Ну  и  не  бросайте  нас! Защитите!- не унимался  дед.
- Дедуля, женщины, милые  мои! Ну  не  можем  мы  остаться! Нам  надо  приказ  выполнять! Война, она  ведь  везде  идет! По  всей  стране, а  не  только  в  вашей  деревне!
- Это,  ты, командир, правильно говоришь! Только,  нас   ты  пойми! Мы  как  же  будем?! Германец  нас  не  пожалеет, ему  тут  не  далеко  до  нас! А  нынче  получается  так, что  с  немцем  спокойней  было!
- Ты, вот  что, дед! Ты  не  говорил, я  не  слышал! А  то  сам  знаешь, что  за  это  полагается, по  законам  военного  времени!
- Да, не  боюсь  я, сынок! От боялся  свое  уже!
- Обожди, дед, а  почему  ты  сказал, что  им  не  далеко?!
- Так  они  в  соседней  деревне  встали! Километров  семь  отсюда!
- А  где  эта  деревня, дедуля? – спросил  Артемов  и  посмотрел  на  лейтенанта.
- Так, по  дороге, вон  той! А  если  напрямки, через  лес, то  два  километра  меньше  будет! Но  лесом  нынче  не  пройти, снегу  много, по  ремень  будет!
- Вот, дедуля, это  самое  главное! Отряд, строиться! А, вы, женщины, расходитесь! Борисов, едрена корень, строй  отряд! Спасибо  дедуся!- сказал  капитан  и  слегка  приобнял  деда.
- Неужто, сынок, туда  пойдете?!
- Туда, туда! Быстрее  строиться! Что  думаешь, лейтенант?!
- Не  знаю, но  мы  с  вами!
- Сынки, погодьте! Вы, что? Погодь  командир, говорю! -  взяв  капитана  за  рукав, не  отставал  дед.
- Что, дедуля?!
- Меня, говорю, послухай! Сейчас  третий  час  дня  будет, пока  по  снегу  пойдете, сумерки  будут! И  придется  всю  ночь  на  снегу  сидеть, а  ночи  морозные! Это  днем  пригревает, а  ночью  померзнете! – сказал  дед  и  посмотрел  на  капитана.
Артемов  задумался, потом  посмотрел  на  лейтенанта  и  спросил: - Что  думаешь?
- Вроде, дед, дело  говорит!
- Да, дело, дело говорю! Рано  утром, я  вас  проведу, прямо  к  той  деревне!
- Ладно, в  шесть,  если  выйдем, пойдет?
-Нет, сынок, в  пять  надо, тогда  в  самый  раз  будет!
- В  пять, значит, в  пять! -  заключил  капитан  и  пошел  к  строю.
Лейтенант  пошел  рядом  и  рукой  показал  своим, чтоб  тоже  становились  в  строй.
- Отряд, внимание! Слушаем, бойцы! Заселяемся  на  ночь  по  домам! Местные  жители  помогут! Помогут  дедуля?!
- Поможем, поможем!
-Вот, но  всех  предупреждаю!  Заселяться  в  первых  десяти  домах, потому  как,  выходим  в  пять  часов! Борисов!
-Я!
- Три  поста  выставить!  По  двое, по  два  часа!
- Может  два  поста, товарищ  капитан?!
- Борисов, ты  меня  не  зли! Я  сказал  три, значит  три!  Где  посты  поставить, я  тебе  поясню! Все, разойдись!
Бойцы  расходились, разговаривая  с  местными  жителями. Капитан  подошел  к  лейтенанту  и  спросил: - Ну, Саня, мы,  где  остановимся?
- Не  знаю, еще!
- Как  не  знаешь?! Сандаль, ночлег  нашли?! – крикнул  капитан  одному  из  бойцов  в  белом  маскхалате.
- Да, капитан, мы, вон  в  том  доме!  Дедуля  нас  и  приютил! Черт  и  Глухарь, там, во  дворе  дрова  рубят! Хозяйке  помогают!
- Отлично! Мы  тогда  к  вам! Не против, отец?
- Идем, идем  сынок! Бабка  моя  на  стол  соберет, поедите  чуток  и  отдохнете!
- Дим, слушай, а  сандаль, это  что  фамилия? – спросил  лейтенант.
- А, не, это  мои  разведчики. Это  у  нас, так  сказать  прозвища  такие, ну  и  позывные  заодно!  Сандаль, это  Толя  Сандалов, Черт, это  Чертов  Саня, а  глухарь, это  Алексей  Глухарев!- улыбаясь,  объяснил  капитан.
- А, теперь  понятно!
Разговаривая,  они  пошли  к  дому, а  следом  за  ними, Дворкин  и  Зайцев.
Чуть позже, за скромным угощением, состоящим из отварной картошки, соленых огурцов, квашенной капусты и хлеба, они вели беседу.

Под  вечер  снег  опять  завьюжил,
Кусался  ветер  и  мороз.
- Ишь,  март  какой-то  неуклюжий,
Так  отморозить  можно  нос!
- Такой  вот  март, отец  нам  выпал,
Но  мы  не  будем  причитать!
Дороги  снег  к  Москве  засыпал,
Нам,  помогая  воевать!
Фашист, он  этого  не  любит,
А  мы, привычные  уже,
Мороз  их  пыл  войны  остудит,
Глядь  и  замерзнут  на  меже!
Дед  самогон  на  стол  поставил,
Хозяйка  сало, серый  хлеб.
- Ого, дедуля, ты  уважил,
Спасли  как  будто  вас  от  бед!
За  разговором  прошел  вечер,
Дед  с  капитаном  за  столом.
- Ты  говоришь, что  Бог  твой  вечен,
А  я, дедуля, о  другом!
Коль  Бог  твой  есть, то  почему,
Он  допустил  сейчас  такое?!
Он  допустил,  зачем  войну,
Где  гибнет  все, что  есть, живое?!
- Отвечу  так,  тебе  сынок,
Войну  развязывают  люди,
Мы  победим, и  вот  итог,
Господь  все  время  с  нами  будет!
Пускай  германец   и  силен,
Но  он, победы  не  увидит,
Благословенья   нет  на  нем,
И  русский  дух  его  подвинет!
- Дедуля, русский  мой  солдат,
Но  я  скажу  тебе  другое,
Народ  друг  другу  стал  как  брат,
Союз  и  дом  для  нас  святое!
Мы  здесь,  на  каждом  рубеже,
Ложимся  тысячами, знаешь?!
Чтоб  не  прошел  фашист  к  Москве,
Тут  умираем, понимаешь?!
- Даст  Бог, сынок, мы  все  осилим,
А  нынче  спать  уже  давай,
Твои  ребята  спят, лихие,
И  ты  ложись  и  отдыхай.

Ночь  пролетела, как  мгновенье.
- А  ну  построились! Живей!
И  все, забыли  сновиденья!
Меня  все  слушаем! Бодрей!
Сейчас  выходим! Не  тянуться!
Готовым  к  бою  быть  всегда!
Коль  немцы  раньше  нас  проснутся,
Для  нас  аукнется беда!
А  потому, шагаем  быстро,
Чтобы  к  рассвету  подоспеть!
Предупреждаю  вас, артисты,
Пока  идем, сны  не  смотреть!
В  строю  солдаты  улыбались.
- Вот  юморной, наш  капитан!
- Ну, что, все  духом  тут  собрались?!
Веди  Борисов, сзади  сам!
Отряд  пошел  дорогой  снежной,
Два  офицера  позади.
- Вот, лейтенант, одна  надежда,
Что  их  немного  впереди!
- Сынки! Постойте! Как  же  я?!
Тут  офицеры  обернулись.
- А  ну, щипни, не  сплю  ли я?!
-Да, Дима, мы  давно  проснулись!
А  дед  с  ружьем  наперевес,
В  дубленке, валенках, стоял.
- Дед, ты  зачем, с  печи то  слез?!
Да  ты, свое  отвоевал!
- Так, я  же  с  вами, бить  фашистов,
Да  и  дорогу  показать!
- Ну, Саня, видел  ты  артиста?
Дедуля, что  тебе  сказать?!
Подумал  я, ты  на  охоту,
За  волком, зайца  погонять,
А  нет, нашел  себе  заботу,
Собрался  деда  воевать!
Тут  капитан  его  обнял.
- Иван  Макарыч, дорогой,
Ты  столько  в  жизни  воевал,
Прости, пойдем мы сами  в  бой.
И  лейтенант  его  обнял.
- Спасибо, дедушка, тебе!
А  дед  печально  так  стоял,
Слеза  скатилась  по  щеке.
Он  посмотрел  вслед  офицерам,
Что  уходили  навсегда.
«Я  доказал бы  вам  на  деле,
Еще  тверда  моя  рука»
Пошел, у  дома  сел  печальный,
Рукой, глаза  все  вытирал,
И  лейтенанта, взгляд  прощальный,
Он, то  и  дело, вспоминал.
- Ну, дурень  старый, что  не  взяли?!
А, говорила  я  тебе!
И  что  они  тебе  сказали?!
- Что  я  не  нужен  на  войне!
- А  я  тебе, что  говорила,
Ты, старый, прешься то  куда?!
Еще  в  руках  моих  есть  сила!
Смотри, как  снег  уж  голова!
- Ой, Клава, я  прошу, закройся!
Ты, молодуха, у  меня!
Присела  рядом. – Успокойся,
Уже  не  наша, знать, война!
- Ребята, Клава, молодые,
И  лейтенант то, молодой.
Я  вслед  смотрел, как уходили,
Что  ждет  их  там, в  деревне  той?
Рассвет  почти  полностью  прогнал  ночь, когда  отряд  расположился  в  лесу  у  деревни. Осматривая  местность, все  ждали  возвращения  из  разведки  двух  бойцов.
- Товарищ  капитан, вон, наши  возвращаются - негромко  сказал  сержант  Борисов.
- Вижу, вижу! А  где  лейтенант?
- Я  тут, Дима!
Капитан  кивнул  головой  и  сел  на  сломанное  дерево, отряхнув  от  снега  белый  маскхалат.  Слегка  пригибаясь,  подбежали  два  разведчика.
- Что  скажешь, Толя?
- Значит, так, капитан. Вон, у  того  дома, пулемет  и  пост  из  двух  солдат. Левее, вглубь  деревни  две  бронемашины  и  еще  дальше  четыре  грузовика.  И  Черт  еще  срисовал  два  броневика – доложил Сандалов.
Артемов  посмотрел  на  второго  разведчика  и  спросил: -  Саня, где  броневики видел?
- Там, за  тем  большим  домом. Вон, капитан, где  сарай  еще. Как  раз, за  сараем, две  бронемашины  и  пост  из  двух  солдат.
- Так. Ясно. И  как  думаете, мужики, сколько  их  в  деревне?
- Около  роты, думаю – ответил  Чертов.
- Судя  по  транспорту, рота  или  чуть  больше. Думаю, человек  сто  или  сто пятьдесят-  предположил  Сандалов.
Капитан  задумался  и  посмотрел  на  лейтенанта.
- Ну, что, лейтенант  Капустин, что  скажешь?
- А, что  тут  скажешь? У  нас то  и  выбора  особого  нет.
- Да, правильно  говоришь, Саня. Так. Всем  приготовится!
Все  стали  вставать,  отряхиваться  от  снега  и  проверять  оружие.
- Черт, возьми,  с  собой  семь  человек  и  сразу  к  дальним  броневикам! Остальные  с  мной  и  лейтенантом!  В  деревню  врываемся  бегом  и  просто  уничтожаем  каждого  фрица!  Пленные  мне  не  нужны! Ясно?
- Понятно! – ответил  кто-то  из  солдат.
- Все, пошли! – сказал  Артемов  и  рукой  показал, чтоб  все  двигались  за  ним.  Как  только  капитан  вышел  из  леса,  и  до  первых  домов  осталось  метров  двести, он  пригнулся  и  побежал. Их  атака  в  утренний  час, застала  немецких  солдат  врасплох. Бой  вспыхнул  внезапно,  первые  разрывы  гранат  и  свинцовый  дождь, посеяли  среди  врага  панику  и  неразбериху.  Выбегающие  из  домов  фашисты  попадали  под  плотный,  автоматно – винтовочный  огонь.  Четыре  грузовые  машины  уже  горели,  и  дымился  один  из  броневиков.
- Борисов! Второй  запалите! – крикнул  Артемов  и  тут  же  дал  очередь, в  выбежавших  на  крыльцо  дома, двух  немецких  солдат. Те, упали, как  подкошенные.  – Сандаль! Дом  проверьте!
Сандалов  и  еще  трое  бойцов  поднялись  на  крыльцо, как  вдруг  из  дома  выскочили  еще  пятеро  фашистов.  Стрелковая  дуэль  продолжалась  секунды  с  расстояния  трех  метров. Обернувшись, Сандалов  увидел, что  двое  из  бежавших  с  ним  бойцов, лежат  у  крыльца. Двое  из  фашистов  были  убиты, трое  раненых  кричали  и  старались  заползти  в  дом.  Он  подскочил  и  встав  над  ними, дал  две  длинные  очереди, буквально  пригвоздив  их  свинцом  к  полу. Забежав  в  дом, он  увидел, в  комнате   женщину  лет  сорока  и  трех  детей  разного  возраста. Она  закрывала  их  собой, в  углу, за  печкой.  Сандалов  подмигнул  ей  и  перевернув  на  бок  стол, пододвинул  его  так, чтобы  спрятать  их  от  шальных  пуль.
- Не  высовывайтесь! – сказал  он  и  в  тот  же  миг  почувствовал  два  удара  в  спину  и  жгучую  боль  по  всему  телу. Схватившись  рукой  за  дверь  шкафа, он  обернулся. Сзади  него, с  пистолетом  в  руке ,стоял  немецкий  офицер, который  до  этого  прятался  в  другой  комнате.
- Ах, ты, сука! – сквозь  боль  сказал  он  и  упал.
Немецкий  офицер  подошел  к  нему  и  в  это  время  раздался  выстрел. Фашист,  вздрогнул   и   повалился   на  пол, рядом  с  убитым  Сандаловым. Боец,  оставшийся  на  крыльце  дома, вошел  и  точным  выстрелом  между  лопаток, отправил  немецкого  офицера  на  покой. После  чего  выбежал  на  улицу  продолжать  бой.
- Саня! Лейтенант! – крикнул  Артемов  и  показал  рукой  на  четырех  убегающих  немецких  солдат. Сам  капитан  не  мог  их  преследовать, так  как  вел  перестрелку  у  крыльца   другого  дома.
- Понял! -  ответил  Капустин  и  тут  же  скомандовал :- Дворкин! Зайцев! За  мной!
Преследуя  фашистов,  они  минули  два  дома  и  выскочили  на  укатанную  дорогу,  ведущую  к  ферме. 
- Стоять! – крикнул  лейтенант  и  попятился  за  дом. Дворкин  и  Зайцев  остановились  и  прижались  спинами  к  стене  дома.
- Что  делать, лейтенант?!- спросил  Дворкин.
- Надо  капитану  сказать!  И  уходить  из  деревни!
Капустин  еще  раз  выглянул  из-за  угла  дома. По  дороге   от  фермы, в  сторону  деревни  двигались  две  бронемашины  с пулеметами  и  около  сотни  немецких  солдат, которые   по  ходу  перестраивались   в  цепь. Бой  в  деревне  был  в  самом  разгаре  и  три  дома  были  объяты   огнем. 
- Давайте, быстро, обратно! – скомандовал  лейтенант.
Продвигаясь  обратно,  они  остановились  у  хозяйственной  постройки одного  из  домов. В  это  время,  убегая  из  деревни, на  них  выскочили  три  немецких  солдата.  Все  случилось  мгновенно. Один  из  фашистов  набросился  на  Зайцева, второй  успел  дать  короткую  очередь  из  автомата  в  сторону  Дворкина, но  тот    успел  сделать  выстрел в ответ. Третий  ударил  лейтенанта  карабином  и  повалил  на  снег. Упав, Капустин  успел  дать  длинную  очередь  из  автомата, которая  пришлась  прямо  в ноги и  живот  немецкого  солдата.
- Лейтенант!! – кричал  Зайцев.
Он  поднялся  и  увидел, что  немец  душит  Зайцева. Сделав  два  шага, он  нажал  на  спусковой  крючок, но  выстрелов  не  последовало. Тогда, взяв  автомат  за  ствол, лейтенант  со  всей  силы  ударил  фашиста  по  голове. Брызги  крови  попали  ему  на  лицо  и  он  бросив  автомат,  сел  на  снег.
- Лейтенант! Лейтенант! Ты чего? Чего  расселся?!- поднимая  его  под руки, говорил  Зайцев.
- А, Дворкин?- негромко  спросил  Капустин.
- Давай! Давай, пошли, лейтенант! Нету  больше  Дворкина! Пошли!
Помогая  лейтенанту, Зайцев  поднял   два карабина,  немецкий  автомат, и пошел  вглубь  деревни.  В  отдельных  местах  еще  шли  перестрелки  и  слышались  разрывы. 
- Что  случилось? Что  ранили?! – подбегая  к  ним,  спросил  капитан.
- Ничего! Дима, уходить  надо!
- Почему?! – не понял  капитан  и  посмотрел  на  Зайцева.
- Товарищ  капитан, там  немцев  куча  сюда  идет! А, лейтенанта, фриц  карабином  двинул, куда-то  в  шею или  плечо! Вот его и скрючило! Уходить надо!!
- Сколько  немцев  идет?!
- Много, товарищ  капитан!
- Дима, две  бронемашины  и  взвод  пехоты, наверное! -  сказал  лейтенант  и  показал  Зайцеву, чтоб тот  его  отпустил.
- Понял! Борисов!  Собирай  отряд! Уходим!  Оружие  соберите! Быстрей! Быстрей!- командовал  капитан.
Через  минуту, на  окраине  деревни  началась  сильная  стрельба,  и  раздалось   несколько  взрывов.
- Быстро! Быстро! Уходим! В  том же  направлении, откуда  пришли! Живей! Всем, обратно!! - кричал  Артемов.
- Дима! Дима! Смотри! – лейтенант  показал  рукой.
Из  одного  из  домов  выбежали  двое  бойцов  и  бежали  в  их  сторону. Тут  же  из-за  дома  выехала  бронемашина  и  вышли  около  десяти  немецких  солдат.  Пулеметная  очередь  сразила  бежавших  к ним бойцов,  и  немецкие  автоматчики  открыли  шквальный  огонь.
- Все  за  дома!  Уходим  за  домами!! Быстрей!!
-  Капитан, я  задержу!! -  сев  у  одного  из  домов, крикнул  Борисов.
- А, ну  бегом, сказал!!  Я  тебе  задержу! – схватив  его  за  шиворот  и толкая,  крикнул  Артемов.
Сержант  был  вынужден  подняться  и  бежать.  В  нескольких  домах  остались  солдаты, которые   не  успели  уйти, и  они  из  окон  домов  открыли  огонь  по  фашистам.  Справа  появилась  еще  одна  бронемашина  и  следом  за  ней,  около  двадцати  немецких  солдат. Окруженные  в домах  бойцы вели  яростную  стрельбу по противнику, погибая, но не сдаваясь.
- Товарищ  капитан!! Там  не  выйти!!  Надо  левее  уходить!  Там  где  заходили,  немцы! – крикнул  один  из  бойцов, и тут же схватившись за живот упал.  Услышав  его,  Артемов  повернулся. Действительно,  со  стороны  дороги, где  они  заходили  в  деревню, наступали  около  двадцати  немецких  пехотинцев. Шквальный огонь, который они вели, казалось не оставлял ни малейшего шанса на жизнь.
- Сука, пол отряда  отсекли!! Уходим!! Уходим!! Быстрей!! Давай, Саня, туда!! К  лесу!! За  мной!! К  лесу!! Уходим!!- отстреливаясь,  кричал  капитан, показывая  бойцам,  в  какую  сторону  отходить.

                Штаб  33  армии

Дверь  приоткрылась: - Разрешите?!
- Да, да, Давыдов, заходи!
Коль  транспорт  прибыл, не  тяните!
Нач. меда  быстро  разыщи!
- Пилот  сказал, что  он  за  вами,
Без  вас, в  Москву  не  полетит!
- Он  генеральской  хочет  брани?!
Во  мне  от  злости, все  кипит!
А  ну, пошли-ка, к  самолету,
Сейчас  беседу  проведу!
Он  подготовится  к  отлету,
Слова  я  нужные  найду!

Морозной  ночью, шагом  быстрым,
Пришли  туда, где  транспорт  сел.
- А  ну, зовите  мне  артиста!
Меня  услышать  он  хотел?!
И  офицеры  штаба  мигом,
Пилота  крикнули  к  нему.
Тот  подбежал. Его  увидел.
- Лететь  без  вас, я  не  могу!
Приказ  из  ставки, вас  забрать!
Иначе, просто  трибунал!
- Мне  на  приказ  такой  плевать!
Ты  для  чего  меня  позвал?!
Ты, что  устроил  капитан?!
Тебе, полковник  объяснил?!
Я  не  лечу, так  скажешь  там!
Меня, ты  сильно  разозлил!
- Но как  же? У  меня  приказ!
Я  не  могу  без  вас  лететь!
- Тогда  поймешь  ты  все  сейчас,
Не  стану  на  тебя  смотреть!
Полковник  Саблин! Арестуйте!
А  самолет, спалить  дотла!
Смелей! Смелей! И  не  пасуйте,
Мы, расстреляем  их  с  утра!
Пилота  под руки  схватили,
Весь  экипаж  взят  на  прицел.
-Вот, капитан, вы  напросились,
А, я, такого не  хотел!!
-Я  осознал! Меня  простите!
Пилот  почти  уже  кричал.
- Прошу! Прошу, меня  простите!
Прошу, товарищ  генерал!
Он  поднял  руку:- Отпустите!
И  пистолет  ему  вернуть!
Давайте, раненых  грузите!
Майор, знамена  не  забудь!
Ты, капитан, там  передай,
Солдат  своих,  я  не  оставлю!
Как  все  закончат, улетай!
Шифровку  в  ставку, я  отправлю!
- Так  точно! Есть! Мне  все  понятно!
Все  как  сказали,  передам!
А, вы  когда  в  прорыв, обратно?
Но  не  ответил  командарм.

Он,  не  спеша, любуясь  ночью,
Шел, размышляя  обо всем,
Война, любовь  и  мыслей  прочих,
Набрал  бы  целый  он  вагон.
- Давыдов! Чай  бы  хорошо!
Что  Елизаров?
- Связи  нет!
-На  месте  должен  быть  давно.
Ты, подготовь  в  Москву  ответ!
- Ответ  на  транспорт?
- Ну, конечно!
Ведь  я  на  нем  не  улетел,
Убьют  там  летчика  поспешно,
А  он  все  выполнить  хотел!
- Вы  продиктуете, пишу
- А  сам, не  можешь  текст  составить?!
- Напутать, что –то  не  хочу!
Я  чай  на  стол могу  поставить?
- Так  ставь! Записывай  тогда!
« В  ставку  верховного  главнокомандующего. Сегодня  тринадцатого  марта  1942 года, в  23 часа  50 мин. транспорт  вылетел  в  вашем  направлении.  Оставление  армии  считаю  не целесообразным. Транспортом  отправлены  тяжело  и  легкораненые,  солдаты,  и  офицеры  армии.  По  моему  приказу  вам  отправлены  знамена  частей  и  подразделений  армии. В  ночь  на  17 марта  начинаем  прорыв  по  указанному  ранее  маршруту. Командарм  Ефремов»
- И, вот  что, Давыдов,  еще  запиши  и  передай  в  штаб  фронта! – и  тут  же  стал  диктовать « Командующему  Западным  фронтом  Жукову.  По  данным  разведки, противник  ведет  активную  подготовку  к  завершению  окружения  армии. Прошу  в  ближайшие  двое  суток  нанести  бомбовые  удары  по  квадратам  3719; 3740; 4315  и 4616, где  наблюдается  наибольшее  скопление  техники  и  живой  силы  противника. Командарм  Ефремов»
- Все, Давыдов, отправляй!  И  сообщи  офицерам  в  девять  утра  совещание!
- Есть, понял! Разрешите  идти?!
- Да!
Он  долго  сидел  за  столом, рисуя  на  карте  стрелки,  и  круги  и  что-то  записывал  в  блокнот. « Почему  молчит  Елизаров? Где  его  отряд? Если  он  не вышел  в  квадрат, если  он  не  вышел  к  дороге, то  тогда  задача  осложняется. Тогда  необходимо, чтобы  левофланговая  группа  ушла  намного  выше  и левей. Там  они  смогут  перекрыть  дорогу. Только  по  этой  дороге,  противник  может  довольно  быстро  перебросить  войска  в  наши  квадраты  и  тогда, конец. Тогда  они  рассекающим  ударом  отрежут  нас  и  будут  выдавливать  нас  сюда, где  много  открытого  пространства  и  три  деревни.  Нет, как  ни  крути, а  дорогу  надо  закрывать. Почему  же  молчит  Елизаров? Убили? Так  там  у  него  Довлатов. Почему  они  молчат?» - обо  всем  этом  думал  он, ведя  записи  и  снова  рисуя  на  карте  направления  и знаки.  Уже  ближе  к  утру  он  лег  спать.
Рано  утром, его  разбудил  пришедший  полковник  Саблин,  пробуждаясь, горячим  чаем,  он  вникал  в  новые  разведданные.  Потом  командарм  ознакомил  полковника  с  изменениями  в  плане, которые  накидал  ночью  и  выслушал  его  мнение.  Обсуждая  кандидатуры  офицеров, Саблин  предложил, командование  левофланговой  группой  поручить  полковнику  Котову  Петру  Федоровичу, а  в  помощь  дать  ему  майора  Зотова  из  разведки. Генерал  согласился, так  как  хорошо  знал  этого боевого  полковника, а  в  офицерах  разведки  сомневаться  не  приходилось.  К  девяти  часам  утра  стали  собираться  офицеры  штаба  армии.
Решенье  принято  и  все  же,
Он  все  обдумал  еще  раз,
«Ударим  здесь, еще,  быть  может,
Что  не  готов  фашист  сейчас»
- Андрей  Егорович, что  скажешь?
- Решенье  принято  тобой!
- Давай, на  карте  нам  покажешь,
Где  разгореться  может  бой!
Сюда  все  смотрим,  командиры!
Полковник  Саблин  объяснит!
-  Выходим  ночью, до  зари, мы,
В  надежде, что  противник  спит!
Полк  Комиссарова  правее,
С  врагом, вы  встретитесь, вот  здесь,
Но  их  там  мало, посмелее!
Всего  конечно  не  учесть!
Коль  там  прорветесь, тут  спокойно,
К  реке  выходите  сюда!
Вдоль  русла  движетесь  спокойно,
И  не  петляйте  никуда!
Левее, вы, полковник  Котов,
У  вас  задача  посложней,
К  вам, от  разведки, майор  Зотов,
Вам  надо  действовать  хитрей.
Сначала  вы  идете  прямо,
Потом, уходите  сюда,
Пять  рот  у  вас, конечно  мало,
Но  что  поделать  раз  война!
Противник, здесь  вот, у  дороги!
Ее  вам  надо  перекрыть,
И  ровно  сутки  быть  как  боги,
Потом же, дальше  уходить!
За  это  время, командарм,
Ударит  основным  отрядом,
И  поведет  его  он  сам,
И  я,  конечно,  буду  рядом!
А  ровно, суток, через  пять,
Мы  все  встречаемся  вот  здесь!
Прошу  по  лесу  не  петлять,
Всего  конечно  не  учесть!
Что, командиры, есть  вопросы?
Себе  отметили  маршрут?
Я  понимаю, что  не  просто,
Бои  тяжелые  нас  ждут!
Реку, форсируем  все  вместе,
Ориентировочно, вот  тут!
Как  соберемся, все  там  взвесим,
Знать  надо, сколько  не  дойдут!
Тут  командарм  со  стула  встал.
- Спасибо  Вам, полковник  Саблин,
Все  очень  точно  показал,
Но  вижу  я, нач. мед  подавлен!
- На  карте, все  довольно  просто!
Куда  мне  раненых  девать?!
- Такой  вы  добрый, а  я  жесткий!
С  собой  не  можем  их  таскать!
Их  развезите  по  деревням,
К  себе, пусть  местные  возьмут!
- А  тех, кто  с  тифом, их  поверьте,
Не  примут, бросим, пусть  помрут?!
- Вы, понимаете, полковник,
Война  безжалостна  ко  всем,
Никто  из  нас  тут  не  виновник,
Вы,  сердце  рвете  мне, зачем?!
- Я  понял  все! Вопросов  нет!
И  офицеры  все  молчали,
Для  них  понятен  был  ответ,
Но  верить  в  это  не  желали.
- Тогда, для  всех,  на  подготовку,
Даю  последние  два  дня!
Почистить  каждую  винтовку,
Проверить  все, вплоть  до  ремня!
Всю  артиллерию  бросаем,
Ее  сквозь  лес  не  протащить,
Что  можно, просто  разбираем,
А  что  не  можем, подпалить!
Полковник  Котов, очень  важно,
Дорогу  эту  перекрыть,
Иначе  нам  во  фланг, и  страшно,
Что  может  с  нами  тогда  быть!
Держитесь  сутки, мы  успеем,
Пройти  вперед  и  дальше  в  лес,
И  в  Елизарова  мы  верим,
Но  он  со  связи  вдруг  исчез!
А  если  он, там  перекроет,
Тогда  вам  легче  будет  тут!
На  вас  надежда, я  не  скрою,
Ударом  с  фланга  нас  сметут!
Как  все  получится, не  знаю,
Война, всего  мне  не  учесть,
Любую  смерть, я  принимаю,
Плен  не  пойму, не  наша  честь!
Все  разошлись, а  он  остался,
К  окну  спокойно  подошел,
Дурные  мысли  гнать  старался,
Полковник  Саблин  вдруг  вошел.
- Полковник, что?! Случилось  что-то?!
Вы  чем  встревожены  сейчас?!
- Тут  бой  кипит, воюет  кто-то,
Пять  дней  пути  идти  до  нас!
Разведки  группа  передала,
Что  бой  не  шуточный  идет,
Часть  немцев, в  лес, сюда  бежала,
Бой, неизвестно  кто  ведет!
Он  быстро  к  карте  подошел.
- Где, говоришь,  идет  стрельба?!
- Сорокин, с  группой, тут  вот  шел,
Деревня  там  и  не  одна!
- Постой! Так  там  был  Елизаров!
Два  дня  как  должен  был  уйти!
- Так  точно, с  ним  еще  Довлатов,
Но  что  могло  произойти?!
- Я  их  отправил, вот  сюда,
Дорогу  эту  перекрыть!
Ну, а  они  пошли  куда?!
Да, нет, не  может  это  быть!
Андрей  Егорыч, пусть  твои,
Когда  утихнет  жаркий  бой,
Узнают  тихо, кто  они,
И  сразу  свяжутся  с  тобой!
- Так  точно, понял, передам!
Быть  может  это  партизаны?!
Ну,  не  должно  быть  наших  там!
- Навряд ли, наши, хулиганы!

Один  остался  в  кабинете,
Тяжелых  мыслей  целый  ком,
За  всех, кто  бой  ведет  в  ответе,
Погибла  армия  при  нем.
Дверь  приоткрылась. – Миша, можно?
- Да, да, родная, заходи!
Его  обняла  осторожно.
- Родной, себя  ты  не  вини!
Сказали  мне, мы  в  окружении,
И  все  дивизии  в  котлах,
Лишь  на  прорыв  одно  спасенье,
Так  страшно, даже  на  словах!
- Не  бойся, милая, родная,
Должны  прорваться  мы  назад.
Судьба  у  армии  такая,
Пройти  сквозь  этот  жуткий  ад!
Фашист  две  армии  здесь  держит,
И  о  Москве  уже  забыл,
Вот  на  прорыв  одна  надежда,
Чтоб  хоть  кого-то  сохранил!
Она  к  груди  его  прижалась,
Закрыв  от  нежности  глаза,
Минутой  этой  наслаждалась,
А  по  щеке  скользит  слеза.
- Мы  все  погибнем? Только  честно,
Прошу, ответь  мне  и  не  ври!
- Кто  уцелеет  неизвестно,
Все  так  туманно  впереди!
Вперед  не  лезь, держись  с  нач. медом,
Как  брешь  мы  сделаем  для  вас,
Тогда  за  нами  сразу, следом
И  догоняете  вы  нас!
- Нет, я  с тобой! Я  буду  рядом!
Меня, прошу, не  оставляй!
- Я  в  бой  пойду  совсем  отрядом,
Тебя  прошу, не  начинай!
Там  смерти  будет  очень  тесно,
Свинец  как  ливень  будет  лить,
Тебя  зацепят, скажу  честно,
Я  не  смогу  себе  простить!
- А  вдруг  тебя  убьют  в  прорыве?
Я  не  хочу  жить  без  тебя!
Мы  будем  вместе  и  отныне,
Я  все  решила  для  себя!
Увидишь, я  мешать  не  буду,
Но  только  рядышком  с  тобой,
Ты  относись  ко  мне, как  другу,
С  которым  просто, идешь  в  бой!
Он  тяжело  вздохнул  и  нежно,
Ее  прижал  к  своей  груди.
-Зима  досталась  нынче  снежной,
Себя  ты  только  береги!
Она  довольно  улыбнулась,
И  слезы  вытерла  рукой.
Любовь  вуалью  их  коснулась,
Укутав  нежностью  простой.

 Отряд  полковника  Елизарова

- Отряд! Привал! Все  отдыхаем!
Майор  Довлатов, подойди!
Два  дня   в лесу  уже  плутаем,
Не  вижу   дальше  я  пути.
- Давайте  сверимся  по  карте,
Свернули  где-то  ни  туда!
- Утонем, к  черту, в  этом  марте,
Вода, мороз, одна  беда!
Днем  солнце  вроде  пригревает,
А  если  ночью  вновь  мороз,
У  нас, народ  по замерзает,
Обидно, сука, аж  до  слез!
- Прошу, полковник, вас  спокойно!
Ну, заблудились  мы  в  лесу,
Нам  надо  выглядеть  достойно,
Разведать   я  все  прикажу!
- Да, что  разведывать, майор?!
Два  дня  ползем,  по  пояс  снега!
Я  говорю  вам  не  в  укор,
Я,  вас, ценю  как  человека!
- Спасибо, цените  меня,
Но  мне  от  этого  не  жарко.
Два, потеряли, важных  дня,
Приказ   не  выполнили, жалко!
- О  чем, майор?! Какой  приказ?!
Мы  заблудились  и  подохнем!
Продукты  кончатся  у  нас,
Мороз  ударит, не  просохнем!
- Я, не  пойму, вас, Елизаров,
Так, что  нам  лечь  и  умереть?!
Я, вижу  трусость  ваших  взглядов!
- Закройте  рот, майор!  Не  сметь!
Вы  забываетесь, майор!
Меня, вы  трусом  обозвали,
А  нам, сейчас, не  надо  ссор,
Меня  поймете  вы  едва ли!
Привал  закончен!! Всем, вперед!!
Майор, Довлатов, впереди!!
И  вновь  в  снегу  отряд  идет,
Сквозь  лес, в  котором  не  пройти.
Проваливаясь  в  мокрый  снег,  солдаты  медленно  продвигались  по  лесу. За  целый  день  они  сделали  три  привала, но  бойцы  не  успевали  отдыхать  и  отряд  все  больше  растягивался.
- Отряд! Привал! Всем  располагаться  на  ночлег! Сомов! Позови  ко  мне  капитана  Дугина! – крикнул  Довлатов  и  устало  сел  на  снег.
- Понял, товарищ  майор! – ответил  боец.
- Почему  остановились, майор  Довлатов?!- подходя  к  нему, кричал  полковник  Елизаров.
-Устали. Солдаты  валятся  с  ног. И  не  кричите  так, полковник!
- Мы  могли бы  еще  часа  два  двигаться!
- Два, вряд ли, через  час  сумерки  будут. Лучше  снег  расчистят  слегка, да  на  ночлег  устроятся. Вы что, Елизаров, не видите, что у нас все больше людей заболевают?!
- Самодеятельностью  занимаетесь, майор?! Подумаешь, ноги промочили и простыли! Не мы же с вами виноваты, что ночью мороз, а днем солнце! Я  буду  вынужден доложить!
- Да, не  орите, вы, Елизаров! Доложите, доложите, когда  выйдем  к  своим  и  живыми!  Только  думаю, что  шансов  на  это, ой  как  мало!
- А, то  есть, вы  поняли, майор, что  мы  заблудились?!  И  выхода  нет! Я говорил, что идти надо было по дороге, а не через чащу!

- Саня, чего  звал?! – спросил  подошедший  капитан  Дугин.
-Это, что  еще  за  панибратство, капитан?! – возмутился  полковник  Елизаров  и  тут же  продолжил: - Обращайтесь,  как  положено!
- Так  точно, товарищ  полковник! Разрешите обратиться  к  товарищу  майору?!
-Вот  так! Разрешаю!- довольно  ответил  полковник.
-Товарищ  майор, капитан  Дугин по  вашему  приказанию  прибыл! – улыбаясь,  доложил  капитан, посмотрев  на  Довлатова.
- Да, ладно, ладно, Коля! – улыбнулся майор  и  продолжил:- Ты, вот что, Коля. Ты  охранение  выставь   и  ночью  надо  будет  проверить  пару  раз, а  то  точно  по - засыпают, устали  все. Три  дня  считай  по  лесу  бродим. Да  и  снег  этот, уже  надоел, двигаемся  очень  медленно.
- Я  понял! Там  это, Саня, еды  у  солдат  почти  нет. Может,  у  кого  и  осталось  по  сухарю, а  так  все!
- Я знаю, знаю Коля, но  что  сделать  ума  не  приложу! Потерпеть  надо, может,  завтра  выйдем,  из  этого  чертового  леса  и  тогда  легче  будет!
- Потерпим, это  ничего! Сань, пойдем, вон  бойцы  костры  развели!
Майор,  держась  за  дерево, тяжело  поднялся.
- Тебе,  не  хорошо, что ли, Саня?!
- Да, что то  в  пот  бросает  и  слабость  в  ногах -  медленно  ответил  майор.
- А, ну! – капитан  при обнял  Довлатова  и  рукой  потрогал  его лоб.
- Да, ничего, ничего, Коля, прорвемся!
- Какой  к  черту  прорвемся, Саня?! Ты  весь  горишь! Застудился,  наверное! Коробков! Гусев!
К  ним  подбежали  два  солдата.
- Давайте, мужики, майору  помогите  до  костра  дойти!  И  место  сделайте  поближе  к  огню! А  я  пока  схожу, кое-что  принесу.
Бойцы  помогли  Довлатову  дойти  до  костра  и  усадили  на  сделанный  из  лапника  настил.  Огонь  дарил  тепло,  и  казалось,  мороз  отступает. Он  вытянул  к  костру  ноги  и  опустил  воротник  шинели. Тут  рядом  с  ним  сел  полковник  и  спросил: - Что, майор, захворали?
- Да, что-то  слабость  одолела  и  мороз  пробирает!
- Капитан  сказал, что  у  вас  жар! Не мудрено, днем  солнце, а  ночью  мороз!
- А  вот  и  я, товарищ  майор! – вернулся  Дугин.
- А, Коля!
- Смотрите, что  я  принес! – показывая  фляжку, он  сел рядом  с  Довлатовым.
- Интересно, что  там  у  вас?!-  спросил  полковник.
- Так, когда  в  деревне  стояли, старушка  одна  самогону  налила! Тебе, Саня, сейчас  в  самый  раз, подлечиться! Держи!- и  он  протянул  майору  фляжку.
Довлатов  сделал  три  глотка  и  зажмурился, задержав  дыхание.
- Хух! – выдохнул  он.
-Ну  как?
- Хорош  напиток! Обжигает!
- А  я, что  говорил?! Товарищ  полковник, будете?
- Давай, капитан, попробую, что  там  у  тебя! – согласился  Елизаров  и  взял  у  капитана  флягу.
Сделав  три  больших  глотка, полковник  занюхал  рукавом  шинели и  негромко  сказал: - Ядрена  вещь! Градусов  семьдесят  будет!
- Вот, а  я  и  говорил, хороший  первачок! – обрадовался  капитан  и  быстро  сделал  два  глотка.
Разговаривать  уже  не  хотелось  и  Довлатов, почувствовав  прилив  теплоты  внутри, задремал, прислонившись спиной к дереву.
- Саня, вставай. Саня – трогал  его  за  плечо  Дугин.
Уже  почти  рассвело,  и  он  посмотрел  вокруг. Солдаты  собирались  после  ночлега. Полковник  Елизаров  умывался  снегом  и  что-то  говорил  солдатам.
- Коль, а  сколько  времени?
- Сань, ну  ты  даешь! Почти  семь  утра!
- Как  семь? Как  будто   глаза  только  закрыл!
- Вставай, ты  вообще  как  себя  чувствуешь? Товарищ  полковник, сказал,  выходим  через  двадцать  минут. Он  впереди, а  мы  с  тобой  сзади.  Довлатов  тяжело  встал, держась  рукой  за  ствол, рядом  растущего  дерева. Посмотрев  на  капитана, он  умыл  снегом  лицо  и  сказал: - Что -то  слаб я, Коля!
- Давай  помогу, Саня!-  Дугин  подставил  плечо.
- Нет, Коля, не  надо, я  сам! Дай, лучше, хлебну  напитка  из  фляги!
- Конечно, Саня! Вот, держи!- Дугин  протянул  фляжку.
Довлатов  сделал  три  глотка  и  вернул  капитану  флягу. Потом  поправил  портупею,  шинель  и  вместе  с  Дугиным   пошли  к  стоящим  в  строю бойцам.  Елизаров  скомандовал,   и  отряд  опять  двинулся  по  заснеженному  лесу.  Майор  и  капитан  шли  последними  и  подгоняли  отставших  бойцов.
- Плохо, Коля, что  приказ  командарма  не  выполнили  и  заблудились  еще! – говорил  Довлатов  капитану.
- Это  точно, Саня. И  как  нас  угораздило  заплутать?!
С  трудом  пробираясь, сквозь  лесную  чащу, они  разговаривали  и  думали  о  том, что  произошло  и  гадали  о  судьбе  лейтенанта  Капустина, оставленного  в  заслоне.  Но  они  не  могли  знать, что  сегодня  ночью, оставшиеся  подразделения  тридцать  третьей  армии  вместе  со  штабом  и  резервным  полком  предприняли  попытку  прорыва  из  окружения, по  трем  намеченным  направлениям.  Они  не  знали, что  перебросив  значительные  силы  с  других  участков  фронта, противник  начал  планомерное  сжатие   котлов  и  уничтожение  окруженных  частей  и  подразделений  их  армии.
- Товарищ  майор! Товарищи  офицеры! Вас  полковник  зовет! Там  немцы!- прервал  их  разговор  и  размышления  сержант  Крапивин.
- Немцы?! – удивился  Довлатов.
- Где  немцы, Крапивин?!-  спросил  Дугин.
- Так, там, товарищ  капитан! – сержант  показал  рукой  вперед.
Майор  и  капитан  подбежали  к  Елизарову, который  сидел  на  снегу  и  смотрел  вперед, выглядывая  из-за  дерева.
- Товарищ  полковник, мы  тут! – доложил  Довлатов,  садясь  на  снег.
- Тише, тише, товарищи. Вот, что  скажете? – спросил  полковник.
Метрах  в  двухстах  от  края  леса, на  небольшом  заснеженном  поле, стояли  четверо  больших   саней, запряженных  лошадьми. Около  саней   стояли  девять  немецких  солдат  и  что-то  громко  и  весело  обсуждали.
- Судя  по  тому, что  у  них  в  санях, народ  грабили! Даже  свинью  везут! Может  мы  их  того?! – предложил  капитан.
- Значит  деревня  где-то  рядом! Можно  пропустить, важно,  куда  везут  продукты!- высказал  мнение  Довлатов.
- Товарищи, будем  атаковать! Всем  приготовиться! – скомандовал  Елизаров.
Трое  немецких  солдат, смеясь, стали  бегать  и  кидать  друг  в  друга  снежками. Остальные  стояли  и  курили. Когда  немецкий  офицер, что-то  крикнул, раздалось  множество  выстрелов,  и  река  свинца  заставила  трех  фашистов  упасть  в  снег.  Другие  стали  прятаться  за  сани  и  стрелять  в  сторону  леса.  Именно  оттуда,  как  черная  волна    на  белом  снегу, выбежали  советские  солдаты  и  стреляя, быстро  приближались  к  ним. Немецкий  офицер,  запрыгнув  в  сани, хотел  уехать, но  лошадь  со  страшным   ржанием  повалилась  на  снег. Встав  немецкий  офицер, тут  же  схватился  за  живот  и  тоже  упал. Три  немецких  солдата  побежали  в  поле, но  пробежав  метров  двадцать, один  за  другим  как  подкошенные  упали  в  снег.  Два  оставшихся  немецких  солдата  бросили  свои  карабины  и  подняли  руки.
- Так! Быстро  оружие  собрать! Из  тех  саней, все  распределить  по  этим  трем! Дугин! Капитан, у  нас  потерь  нет?! – командовал  Елизаров.
- Двое  раненых! Один  легко, другой  тяжело! – ответил  капитан.
- Довлатов! – позвал  Елизаров.
- Иду! – отозвался  майор.
Когда  Довлатов  и  Дугин  подошли  к  полковнику, он  спросил: - Ну, что, товарищи  офицеры, в  какую  сторону  двинем?!
- Так, думаю, в  ту, откуда  они  ехали! -  ответил  майор.
- Точно! Туда  надо  двигать! – поддержал  капитан.
- Тогда  командуйте  и  разворачивайте  сани!
В  это  время  подбежал  сержант Крапивин: - Товарищ  майор!  Товарищ  майор!!
- Что  такое, Миша?!
- Немцы!! Немцы!! – показывая  рукой, кричал  сержант.
Офицеры  повернулись  и  увидели, что  со  стороны,  куда  ехали  немецкие  солдаты  на  санях, двигались  два  танка  и  две  открытые  бронемашины  с  солдатами.
- Влипли! Уходить  надо! – громко  сказал  Елизаров.
-Надо  обратно  в  лес!!  Сани  бросать!! – крикнул  Довлатов.
- Как  бросать?!  Вы, что  майор?!  Все,  бегом  и  сани  с  нами!  Вперед!!
В  это  время  два  разрыва  ударили  совсем  рядом  и  четверо  бойцов  упали.
- К  лесу!!  Все, к  лесу!! -  крикнул  Довлатов.
Солдаты  быстро  побежали  обратно  в  лес.  Со  стороны  немецких  машин  заработали  два  пулемета.
- Быстрей! Быстрей!  - кричал  полковник.
Когда  они  забежали  в  лес, по  деревьям  ударила  пулеметная  очередь.
- Ложись!! – крикнул  Елизаров.
Немецкие  танки  подъехали  и  остановились  у  брошенных  саней, развернув  башни  в  сторону  леса.  Из  бронемашин  высыпалась  немецкая  пехота. Танки  сделали  два  выстрела  в  лес, а  пулеметы  поддержали  их  длинными  очередями.  Немецкие  солдаты,  пошли  в  сторону  леса,  выстроившись  в  цепь. 
- Довлатов, их  всего  человек  сорок, а  нас  триста!
- Вы, забыли, Елизаров, сорок  и  два  танка! И  два  пулемета  не  забудьте!
- А  если  броском, когда  ближе  к  лесу  подойдут?!
- Полковник, мы  пол  отряда  положим! Да  и  до  танков  как  добежать?!
- Да, танки,  почему то  не  едут, а  остались  у  саней!
- Так, понятно  почему, чтоб  сразу  снарядами  накрыть  точки  сопротивления.  В  лесу  танки  бесполезны!
- А где  у  нас  капитан  Дугин?
- Не  знаю! – ответил  майор  и  посмотрел  рядом: - Гусев!!
- Я, товарищ  майор! – подполз  боец.
- Где  капитан  Дугин?!
- Не  могу  знать!  Не  видел!
В  это  время  со  стороны  саней, пригибаясь, к  танкам  подбежал  сержант  Крапивин  и  тут  же  кинул  две  гранаты.  Одновременно  с  ним,  капитан  вырос,  откуда то   из  снега  и  бросил  гранату  в  кузов  бронемашины. Взрывы   раздались  друг  за  другом, заставив  цепь  немецких  солдат  обернутся.  Оба  танка  дымились, а  около  бронемашин  шла  перестрелка.
- Елизаров, надо  поднимать  людей! Самое  время!! Иначе им хана!!
- Вперед!!  За  мной!! – побежал  в  атаку  полковник.
- Ура!! -  поддержал  его  Довлатов  и  побежал  за  ним.
Тут  же  с  диким  криком  «Ура!», весь  отряд  выбежал  из  леса. Немецкие  солдаты,  отступая,  открыли  ураганный  огонь. Но  остановить  этих  советских  солдат, было  невозможно.  Расстояние  между  ними  быстро  сокращалось, и  уже  первые  сошлись  в  рукопашной  схватке. Елизаров  подбегая,  трижды  выстрелил  из  пистолета  в  стоящего  перед  ним, немецкого  солдата.
- Довлатов!! – крикнул  полковник.
В  это  время, удар  прикладом  сбил  его  с  ног. Упав  на  снег, он  схватился  за  плечо. Оно  ужасно  болело  от  полученного  удара. Он  попытался  встать, но  тут  же  получил  удар  ногой  в  грудь.
- Да, что  такое?!  Черт!!
Он  посмотрел  наверх. Рядом, спиной  к  нему, стоял  немецкий  солдат  и  душил  советского  бойца, сжимая  руками  горло.  С  криком  бросившись  вперед, полковник  схватил  фашиста  за  ноги  и  вцепившись  зубами  в  бедро, повалил  его. Падая  и  крича  от  боли, немецкий  солдат  старался  освободить  ноги, но Елизаров  держал  его  мертвой  хваткой.  В  момент, когда  фашист  хотел  ударить  его, раздался  выстрел. Немецкий  солдат, в  тот же  миг откинулся  на  снег  и  захрипел.  Елизаров  найдя  в  снегу  свой  пистолет, встал.
- Товарищ  полковник, как  вы?! – нагнулся  к  нему, подбежавший   Довлатов.
- Нормально, майор, нормально  уже! Я  вижу,  и  этот  бой  мы  выиграли! И это, спасибо майор, вовремя  подоспели!
- Да  ладно, товарищ  полковник! Вот если бы  не  капитан  Дугин  и  сержант  Крапивин, то  вряд ли  бы  удалось  победить!
- Да, вы  правы, майор! Идемте, найдем  их! И  дайте  команду, Довлатов, потери  наши  посчитать!
- Хорошо! Антонов! Сержант  Антонов!
- Я, тут, товарищ  майор!
- Давай, Антонов, пробегись, уточни, какие  у  нас  потери?!
- Ага, понял, товарищ  майор!
Полковник  и  майор  подошли  к  подбитым  танкам,  у  одного, из  которых, на  снегу  сидел  капитан  Дугин, а  рядом  с  ним  лежал  убитый  сержант  Крапивин. Дугин  поднялся  и  поправил  на  плече  автомат.
-Вот, товарищ  полковник, зацепили  Мишу. Прямо  в  грудь  очередь  пришлась – подавленно   доложил  капитан.
-Что  поделать, капитан?! Война, есть  война! Ничего  не  сделаешь, но  вы, молодцы! Если бы   не  вы, неизвестно, чем  бы  все  закончилось!
Довлатов  обнял  капитана  и  на  ухо  сказал: - Молодчина, Коля! Хорошо, что  уцелел!
- Я то, да, а  вот, Крапивин! Жаль, отличный  парень  был!
- Собираем, побыстрей  оружие  и  еду! Живей, живей, собирайте! – командовал  Елизаров.
- Товарищ  майор! – обратился, подошедший  сержант  Антонов.
- Да, Антонов! Говори!
- У  нас  семнадцать  убитыми  и  семь  раненых! Два  легко, остальные  тяжелые!
- Понял. Давай, Антонов, строй  отряд! Двое  саней  освободите  для  раненых!
- Есть! Отряд!! Строиться!!- убегая,  крикнул  сержант.
Офицеры  стояли  перед  строем  и  полковник  громко  говорил: - Товарищи! Сегодня, мы  одержали  две  важные  и  трудные  победы! Мы, доказали  врагу, что  здесь  их  ждет только  смерть! Мы, собой  защитим  Москву  и  всю  нашу  советскую  Родину! Мы, уничтожили  сегодня, больше  пятидесяти фашистов! Два  танка  и  две  бронемашины!  Да, мы  потеряли  в  боях, семнадцать  наших  товарищей! Но  каждая  капля  крови,  пролитая  нами, приближает  нашу  победу! Смерть  фашистским  оккупантам! Сейчас, мы  продолжим  движение! Вероятней  всего, недалеко  деревня, где  эти, фашистские  твари забрали  еду  у  жителей! Поэтому, прошу, у  жителей  ничего  не  брать! Узнаю, расстреляю! Все! Отряд! Направо! За  мной, шагом  марш!
 Отряд  двинулся  по  заснеженной  проселочной  дороге,  вслед  за  полковником. Довлатов  и  Дугин  шли  последними. Майор  обернулся  и  посмотрел   на  картину  прошедшего  боя. На  белом  снегу, сразу  выделялись  два  дымящихся, черных  танка  и  уничтоженные  бронемашины. В  разных  местах,  на  небольшом  отрезке поля, лежали  тела, немецких  и  советских,  погибших  солдат. « Мы же, их  даже  не  похоронили. Не  хорошо, как то. Времени нет, эх, не хорошо» - подумал  Довлатов  и  быстро  пошел  догонять  отряд.

    Отряд  командарма   Ефремова

-Полковник  Саблин, что  там  справа?
- У  Комисарова, бои!
А  нам  идти  покуда  прямо!
- Не  спят  разведчики  твои?!
- Не  спят, вот  тут  нас  поджидают!
Их  забираем  и  вперед,
А  за  фашистом  наблюдают!
Заслон  один  вот  тут  нас  ждет!
- Здесь  говоришь? Полдня  пути?!
А  что  по  численности  знают?
- До  взвода  тут  вот, впереди,
Чуть  сзади, ротой  закрывают!
- А, что  у  Котова, там, слева?!
- Его  на  связи, пока  нет!
До  этой  точки, идет  смело,
А  дальше, будем  ждать  ответ!
Лесной, заснеженной  дорогой,
Отряд  шагал  еще  полдня.
- Осталось  нам  идти  немного,
Отправим  взвод  вперед  себя!
Твою  разведку  пусть  найдут
И  ждут, когда  мы  подойдем!
Пусть  наблюдение  ведут,
В  атаку  сходу  мы  пойдем!
- Зернов! Давай-ка, капитан,
Со  взводом, двигайся  вперед!
Вот  тут, по  карте, встанешь  сам,
Тебя  разведка  наша  ждет!
Там  наблюдаете  и  ждете,
Подходим  мы, тогда  вперед!
Надеюсь, вы  там  не  заснете?
Я  верю, нас  удача  ждет!
- Вас  понял!  Взвод!! За  мной! Быстрей!
- Полковник  Саблин, нам  привал!
Связь  с  Комисаровым, живей!
Надеюсь, он  заслон  прорвал?!
И  где  нач. связи, Ушаков?!
Давыдов, ну-ка, позовите!
- Есть  Комисаров! Нет, Горшков!
Товарищ  генерал, есть связь! Возьмите!
- Горшков! А  где  сам  Комисаров?!
Как  обстановка  там, у  вас?!
Не  понял! Что?! Каких  завалов?!
Вы  где  находитесь  сейчас?!
Прорвать, прорвались, это  ясно!
Где  Комисаров?! Как  убит?!
Что  значит,  двинулись  напрасно?!
Как  пол  полка  в  снегу  лежит?!
С  тобой,  сейчас,  прорвалось  сколько?!
Ты, что, Горшков?! Не  может  быть!!
И  это  все?! Две  роты  только?!
Кольцо  вам  дальше  не  пробить!
Горшков, на  связи  ты  побудь,
Мы  все  обдумаем  сейчас!
И  если  надо  новый  путь,
Тут  скорректируем  для  вас!
Он  посмотрел  на  офицеров.
- Полк  Комисарова  разбит!
Они  в  атаку  пошли  смело,
Сам  Комисаров, был  убит!
Вот  тут  заслон  они  прорвали,
Но  справа  танки  подошли,
И  их  во  фланг  атаковали,
Лишь  чудом,  дальше,  в  лес  ушли!
Майор  Горшков  собрал  две  роты,
Сейчас  находятся, вот  тут!
А  дальше, будут  пулеметы,
Они  там, явно  не  пройдут!
Андрей  Егорыч, как  случилось?
Откуда  танки  там  взялись?!
-  Не  знаю, что  там  получилось,
Вот  здесь, наверно  прорвались!
Пускай  уходят, к  нам, левее,
Мы,  у  реки,  их  тут  найдем!
А   мы, коль  действовать  живее,
Вот  в  эту  точку  попадем!
- А, вы, что  думаете, Томин?!
- Согласен,  с  Саблиным  во  всем!
Горшков, пройти  сюда  способен,
От  нас  зависит, как  пройдем!
- Раз,  два  полковника  согласны.
Горшков! Бери  левее, но  к  реке!
Да, без  разведки! Да, опасно!
Но  мы  с  тобою  на  войне!
Давай, родной, держись  маршрута!
И  я  прошу, ты  не  виляй!
Ты  вправо  дашь, слегка  как  будто,
В  лесу  заблудишься,  считай!
Окончив  связь, он  сел  на  пень.
О  чем-то  думал  постоянно:
«Смотреть  на  карту  уже  лень,
По  обстановке  все  спонтанно»
Пред  ним  полковники  стояли.
Нач. связи  тут  же  подошел:
- Меня, сказали, вы  искали,
Я, со  своими, сзади  шел!
- А, да, полковник  Ушаков,
Есть  еще  рация  у  нас?
Ну, что  молчите? Больше  слов!
- Одна, резервная, для  нас!
Он  посмотрел  на  офицеров.
- Отправим  Котову  ее?
- Вы, разрешите? Я б  не  делал!
Она  для  нас  важней  всего!
- Я  это  знаю, Ушаков!
Но  двое  суток  он  молчит!
Что  справа  знаем, там  Горшков,
А  слева, как  там  обстоит?
Полковник  Саблин, промолчал,
А  Томин, пожимал  плечами.
- Тогда, потом! – он  им  сказал,
Но  обсудите  это  сами!
Сейчас  бойцов  вы  поднимайте,
Нам  надо  двигаться  вперед!
Еще  немного, понимайте,
Не  знаем, дальше, что  нас  ждет!
Привал  окончили  и  снова,
Строй  потянулся  через  лес,
Солдатской  доли, то  не  ново,
Нести  войны  тяжелый  крест.
- Прошу, товарищ  командарм,
Когда  атаку  мы  начнем,
Своих  разведчиков  вам  дам,
Чтоб  берегли  вас  под  огнем!
- Андрей  Егорыч, ты  чего?!
Я  сам  в  атаку  поведу,
А  коль  погибнуть,  мне  дано,
Солдат  своих  не  подведу!
- Зачем, товарищ  генерал?!
- На  этом, тему  мы  закончим!
На  этот  счет, я  все  сказал,
И  обсуждение  прикончим!
Полковник  Саблин, под отстал,
Своих  разведчиков  дождался.
- Ну, что, Семенов, не  устал?!
- Да, что  нам  будет!- рассмеялся.
Полковник  тоже  улыбнулся.
- Ты  все  смеешься, капитан?!
- Стахович  наш, сейчас  споткнулся,
Идет  и  спит  себе  цыган!
- Стахович, что  цыган  и  вправду?
- Так  точно, в  таборе  я  рос,
Потом  детдом, не  помню  мамку,
А  батю  вспомню, аж  до  слез!
- А  сколько  лет?!
- Так, двадцать  восемь!
- А  как  в  разведку  к  нам  попал?!
- У  капитана  лучше  спросим!
- Да, это  я  его  позвал!
Ножи  кидает, как  кудесник,
И  нюх  такой, на  лошадей!
Уже  полгода, мы  с  ним  вместе,
Фашистских  гробим  мы  чертей!
- Давай, Семенов, приотстанем,
Догоним  строй  с  тобой  потом,
И  от  тебя  скрывать  стану.
Тебе  сказать  хочу  о  том.
Когда  начнется  свистопляска,
Ты, с  группой  быстренько  ко  мне,
Тебе  задачу  ставлю  ясно,
Жизнь  генерала   на  тебе!
Что  хочешь,  делай  ты, Семенов,
Но  командарма  сбереги!
Орлы  твои, Стахович, Скоков,
Щитами  стать  его  должны  !
- Андрей  Егорыч, понял  вас!
Что, сам  в  атаку  поведет?!
- Да, хочет  сам, сказал  сейчас,
А  бой, кто  знает, как  пойдет!
Но  я  надеюсь  на  тебя!
Прошу, родной, не  подведи!
- Жалеть  не  станем  мы  себя,
Все  будем  рядом, впереди!
Пройдя  еще  не  меньше  часа,
Отряд  догнал  ушедший  взвод.
- Зернов, ну  что  тут  слышно, Саша?
Я  вижу, спрятал  свой  народ?!
- Так  точно, замаскировал,
Отсюда, все  вам  покажу!
Рукою  ветки  он  прижал.
- Ты  покажи, я  подержу!
-Вон  там  и  там,  два  пулемета,
Тут, окопался, где –то  взвод,
Чуть  за  поляной, там, до  роты,
Бронемашина, но  не  в  счет!
- И  почему, не  в  счет  она?
- Ну, так  она  у  них  не  едет,
И  ремонтируют  всегда,
Но  починить  им  здесь  не  светит!
- Разведки  группу  ты  нашел?
- Так  точно, там  вон, наблюдают!
К  фашистам, транспорт  подошел,
Сейчас  там, что-то  разгружают!
-Ну, что  решаем, командиры?!
До  темноты  успеем  взять?!
- Отряд  большой, нам  хватит  силы,
Чтоб  сходу  их  заслон  прорвать!
- Так  все  считают?! Что ж, тогда,
Всем  приготовиться  к  атаке!
Для  всех, задача  лишь  одна,
Сломать  хребет  им  в  этой  драке!
А  март  опять,  снежком  играя,
Слегка  морозом  поддавил,
И  лес  под  снегом  отдыхая,
Лишь  тишину  в  себе  хранил.
День  не  спеша, шел  в  гости  к  ночи,
Не  предвещая  суеты,
И  в  это  миг, зов  ада  точно,
Нарушил  царство  тишины.
В  лесу  и  рядом, на  поляне,
Идя  в  глубокий, мокрый  снег,
Под  крики: «Все, вперед  славяне!!»
Пошли  две  тысячи  человек.
И  вьюга  смерти  закружилась,
Свинец  вальсировал  везде,
И  чья-то  жизнь  уже  не  сбылась,
Все  как  обычно, на  войне.
Вот  кто-то  в  снег, лицом  уткнулся,
А  кто-то, медленно  присел,
В  смертельный  сон  свой  окунулся,
Пока  свинец  им  песню  пел.
- Андрей  Егрорыч, это  твои?! – набегу  обратился  он  к  Саблину, показывая  на  четырех  бойцов  в  белых  маскхалатах, которые  обогнали  его  и  бежали  на пять  шагов  впереди.   Саблин  только  улыбнулся  в  ответ.  По  всей  линии  немецкого  заслона, шла  рукопашная  схватка. Силы  были  явно  не  равны.  Большой, почти  двухтысячный  отряд  советских  солдат, сметал   противника, который  пытался  отчаянно  сопротивляться. Остановившись  у  недостроенного  шалаша, он  спросил: - Андрей  Егорыч, ну  что, прошли?!
- Да, товарищ  генерал! Вон, там  справа  у  леса  добивают! – тяжело  дыша,  ответил  полковник.
- Ага, Андрей  Егорыч, запыхался?! Давно  мы  с  тобой  не  бегали!
- Это  точно! – пряча  пистолет  в  кобуру и  делая  глубокий  вдох, ответил  Саблин.
- Товарищ  командарм! Пленных  взяли, много! Очень  много!- доложил, подошедший  полковник  Хабаров.
- Пленных?! Николай  Дмитрич, на  кой  нам  пленные?! Нам, что  их, за  собой  таскать  и  кормить?!  Ну, ты, Николай  Дмитрич, даешь! Всех, того! -  сказал  он  и  показал  жестом, что  могло  означать, только  одно.
- Всех?! – не  понял  Хабаров.
- Бляха!  Николай  Дмитрич! Ты, что  разучился  приказы  понимать?!- повышая  голос,  сказал  он  и  посмотрел  на  полковника.
- Понял! Так  их  там, человек  двадцать!
Командарм  подошел  очень  близко  к  полковнику  и  сквозь  зубы, зло  спросил: - Что- то  не  понятно?! Ты  еще  в  особый  отдел сообщи, мать твою!
- Понятно! Все, понятно, товарищ  генерал! – ответил  Хабаров  и  взяв  под  козырек, ушел.
Солдаты  и  некоторые  офицеры  собирали  оружие  и  боеприпасы, а  кто-то  просто  сидел,  отдыхая  от  прошедшего  боя.
- Андрей  Егорыч, надо  заканчивать  это  мародерство  и  двигать  дальше!- обратился  он  к  Саблину.
- Товарищ  генерал, это  не  мародерство, а  трофеи!- улыбаясь,  ответил  полковник  и  тут  же  продолжил: - Сейчас  провизию  соберут  и  двинем!  Через  час, два, уже  стемнеет!
- Товарищ  командарм, а  что  с  нашими  ранеными  будем  делать?! – подошел  полковник  Томин.
- Наших  много?! Все  тяжелые?!
- Тяжелых, двадцать  три! Легких, всего  шесть!
Саблин  и  Томин  смотрели  на  него  и  ждали  ответа. В  это  время, справа  в  лесу, раздались  несколько  длинных  очередей.  Они  посмотрели  в  ту  сторону  и  увидели, что  оттуда  идет  полковник  Хабаров  и  несколько  бойцов. Подошедший  полковник, доложил: - Товарищ  генерал, в  ходе  скоротечного  боя, пленных  взять, не  удалось!
- Хорошо! Полковник  Саблин, стройте  отряд! Томин, вы, найдите  нач. меда и  ко  мне  его! Полковник  Хабаров, вы, уточните  наши  потери  и  доложите!
Полковники  отдали  честь, но  выполнить  приказы  не  успели.  Слева, метрах  в  ста, закричали:- Немцы!!
В  одно  мгновение  вся  левая  от  них  сторона  окунулась  в  интенсивную  перестрелку, которая  нарастала  с  каждым  мгновеньем.
- Ложись!!  К  бою!! -  крикнул  командарм  и  посмотрел  на  Саблина.
- Товарищ  генерал, вон, немцы!! – крикнул    Томин, показывая  рукой.
На  лесной  дороге  показались  три  немецких  танка  и  две  открытых  бронемашины, из  которых, ведя  огонь,  выпрыгивали  пехотинцы.  За  броневиками  показались  простые  грузовики, из  которых  тоже  стали  выпрыгивать  и разбегаться  немецкие  солдаты. 
- Лежать  нельзя, товарищ  командарм!  Пока  не  рассредоточились, надо  атаковать!! – крикнул  Саблин.
- Поднимайте  людей, командиры!! – крикнул  он  и  встал.
- Вперед!!  В  атаку!!  За  мной!! – поднялся  полковник  Хабаров  и  побежал  на  наступающих  немцев.
- За  мной!!! -  поддержал  Томин  и  побежал  вслед  за  Хабаровым.
Вскочив  в  полный  рост, с  криком «Ура!!!»  весь  отряд  побежал  на  врага.
- Сколько  до  них, метров  четыреста?! -  спросил  Саблин,  на бегу,  рядом  с  командармом.
- Триста, четыреста! Да, какая  разница!! – ответил  тот.
Танки  ответили  беглым, орудийным  огнем.  В  массе  атакующих  советских  солдат, разорвались  несколько  снарядов, отбрасывая  и  разрывая  на  части  тела. По  бежавшим, с диким  криком «Ура!», красноармейцам  интенсивно  заработали  три  пулемета. Бой  шел  везде, на  поляне  и  на  выходящей  к  ней  лесной  дороге,  слева  и  справа  от  нее, в  глубине  леса.  В  наступающих  сумерках, уже  было  трудно  понять, что  происходит  в  лесной  чаще.  Один  из  немецких  танков,  повернул  влево  и  стал  уходить,  от  быстро  приближающихся  советских  солдат, вдоль  края  леса, по  поляне. Глубокий, мокрый  снег, затруднял  движение  и  когда,  разворачивая  башню, танк  попытался  сделать  небольшой  маневр, правая  гусеница провалилась  в  глубокую  яму  и  он  увяз.  Догнавшие  его  солдаты, тут  же  забросали  танк  гранатами.  Второй  танк,  добавив  скорости, не  съезжая  с  дороги, врезался  в  толпу  атакующих  солдат, продолжая  вести  пулеметный  огонь.  Подмяв  под  себя  нескольких  советских  бойцов, немецкие  танкисты  рассчитывали  проскочить  сквозь  атакующих.
- Остановите  его!!! – кричал  Саблин.
- Гранату!- крикнул  командарм, глядя  на  одного  из  рядом  бегущих  солдат.
В  это  время  другой  боец  с  гранатами  бросился  прямо  под  гусеницы  танка.  От  взрыва  сползла  одна  из  гусениц,  и  танк  стал  крутиться. Став  теперь  легкой  добычей, уже  через  минуту  танк  был  объят  огнем.  Тем  временем, во  многих  местах  кипели  рукопашные  схватки  вперемешку  со  стрельбой.  Пробегая  мимо  одного  из  стоявших  грузовиков, он  увидел  вылезавшего  из  под  машины, немецкого  солдата. Не  останавливаясь, он  дважды  выстрелил, заставив  того  вскрикнуть и замереть.  Крики, стрельба  и  драки  шли  кругом.  Неожиданно, слева, раздался  взрыв  и  бегущего  впереди   бойца  в  белом  маскхалате, отбросило  прямо  на  него. Он  упал.
-Командарма  ранили!!
- Генерала  убили!!  - стали  кричать  со  всех  сторон.
Полковник  Саблин  и  двое  разведчиков, помогли  ему  подняться.
- Ах, черт!! – застонал  он, когда  хотел  двинуть  левой  рукой.  Боль  пронзила  от  плеча  и  до  кисти.
- Вы  ранены, товарищ  генерал! Санитара  надо! -  сказал  один  из  разведчиков, осматривая  руку.
- Если бы  не  он! Ваш, Андрей  Егорыч?! – прижимая  правой  рукой  левую  руку, сквозь  боль  спросил  он, показывая  на  лежащего  бойца, белый  маскхалат, которого  на  груди стал  красным.
- Так  точно, мой! Капитан  Семенов  это! – ответил  Саблин, присев  рядом  с  погибшим  офицером. – Эх, Семенов, Семенов – негромко  повторил  полковник, слегка  сжимая  плечо  погибшего  офицера.
- Спасибо тебе, парень! – наклонившись  и  дотронувшись  до  плеча  капитана, сказал  командарм.
-Спасибо, Семенов!  - негромко  сказал  Саблин  и  поднявшись  продолжил: - Перевязать  вас  надо, товарищ  генерал!
Справа  и  слева  от  них  шли  рукопашные  схватки.  Впереди, на  дороге  велась  перестрелка.  Один  из  разведчиков, бинтовал  ему  руку, а  полковник  Саблин, с  немецким  автоматом  в  руках, закрывал  генерала  собой.  Вдруг, сзади  раздался  вой  и страшный  рык. Они  обернулись  и  увидели, что  один  из  разведчиков  сел  у  тела  капитана  и  гладя  его  по  груди, выл  и  рычал. Саблин  узнал  его, это  был  тот  самый  цыган.
- Перестань, солдат! – трогая  его  за  плечо, сказал  полковник.
Но  Стахович  отдернул  плечо,  поднялся  и  зло  посмотрел  на  Саблина. Полковник  увидел, что  боец, на  ремне,  перевел немецкий  автомат, себе   за  спину,  достал  два  ножа,    посмотрел  на  убитого  капитана  и  оттолкнув  Саблина, побежал  вперед.
-Куда?! Стой?! Стой, солдат!! – крикнул  полковник.
Но  боец  его  не  слышал. Он  ворвался  в  ближайшую  рукопашную  схватку, ударив  ногой  немецкого  солдата,  потом  наотмашь  ударил  его  ножом  в  шею.  Затем, воткнул  оба  ножа  в  спину  другого  фашиста, который  душил  советского  бойца.
- Да, он, просто  зверь! – воскликнул  Саблин.
- Отлично  воюет  солдат! Молодец!-  поддержал  командарм, и  тут  же  продолжил: - Ты  посмотри, что  творит!
Стахович  в  это  время, запрыгнул  на  спину  немецкого  пехотинца  и  оба  ножа, по  самые  рукоятки,  воткнулись  в  основание  шеи  противника.  Бой  постепенно  затихал. Где-то  в  лесу  еще  звучали  отдельные  выстрелы, но  во  многих  местах, солдаты  собирали  у  убитых  фашистов  оружие, боеприпасы  и  еду.   Два  бойца  принесли  два  ящика  и  поставили  их  друг  на  друга.
- Товарищ  генерал, садитесь! Все  лучше, чем  просто  на  снегу, да  и  удобней!
- Спасибо, ребята! Видишь, Андрей  Егорыч, заботятся  твои  разведчики  обо мне! Ни  на  минуту  одного  не  оставляют! Спасибо, ребята! – сказал  он и  сел  на  ящики.
- Они, Михаил  Григорьевич, у  меня  орлы! Отличные  ребята!- ответил  полковник.
- Андрей  Егорыч, через  полчаса  совсем  темно  станет! Руководи, строй  отряд, собери  офицеров!
- Понял, товарищ  генерал! Скоков! Трохин! – крикнул  Саблин  и  показал  им, чтоб  они  находились  рядом  с  командармом.
- Миша! Миша! Ой, товарищ  генерал! – подбежала  санинструктор.
Полковник  Саблин  улыбнулся  и  пошел  руководить  построением.
- Как  же  так, Миша?! Товарищ  генерал, вы же  обещали!! Миша, как  сказали, я  сразу  сюда! Ты  же  говорил, что  беречь  себя  будешь! Ты  врун! Просто  врун! Кто ж  тебе  повязку  так  наложил?! – осматривая  его  руку,  повторяла  она.
- Ну, перестань, перестань, моя  хорошая! Чуток  зацепило в  руку! Капитан  спас, закрыл  собой! Вон, тот, парень! А потом  разведчики  перевязали! Все  хорошо, не  стоило  переживать! Ты  чего  прибежала? Я бы  потом  вызвал! – говорил  он  и  гладил  ее  по  плечу.
- Вызвал, вызвал! Я  тебя  знаю! Чего  прибежала?! Да, я  места  себе  не  находила, такая  стрельба  шла! А  ну, кисть  сожми! А  теперь в  локте! Вот  и  все! Теперь, как  надо!- застегивая  свою  санитарную  сумку, сказала  она и посмотрела  на  него.
Он  здоровой  рукой  прижал  ее к  своей  груди  и  негромко  сказал:- Хорошая  моя! Не  волнуйся, прошу  тебя.
Она,  прижавшись  к  нему, улыбалась, а  по  щекам  текли  слезы.
- Товарищ  генерал, отряд  построился! Все  старшие  офицеры  здесь!- доложил  Саблин.
- Да, иду! – он  медленно  поднялся  и  осторожно  пальцами  провел  по  ее  щеке. – Не  плачь, чтоб  я  этого  больше  не  видел. Обещаю, буду  осторожней!
Она  улыбнулась  и  ответила: - Я  же  знаю, что  врешь, но  я  все  равно  люблю  тебя! Береги  себя, товарищ  генерал! – и  поцеловала  его  в  щеку.
- Ты, подожди, я  быстро!
- Хорошо, я  только  сбегаю, узнаю  как  там  раненые! – сказала  она  и  придерживая  рукой  сумку,  побежала  в  сторону  построившихся  солдат.
Он  подошел  к  собравшимся  офицерам: - Товарищи, о  чем  спорите?!
- Товарищ  генерал, отряд  построен! С  учетом  двух  проведенных  боев  потери  составили  триста  шесть  человек  убитыми  и  сорок  семь  раненых! Из  офицеров  погибли, полковник  Хабаров, полковник Сурков,  майор  Царьков, майор  Казанцев, майор  Конкин, майор Черкасов, капитан  Семенов, капитан  Иванов, капитан Долин, капитан  Дронов, капитан  Малышев  и  лейтенанты  Гурьев  и  Песочников!- доложил  полковник  Саблин.
- Триста  шесть?! – он  покачал  головой  и  продолжил: - Много! Большие  потери! Очень  большие! Сколько,  получается,  у  нас  в  строю  осталось?!
- Михаил Григорьевич, считай,  прямо  напролом, на  пулеметы, да и танки! Много, конечно, но по другому, как?!  В  строю, сейчас,  тысяча  четыреста  семнадцать  человек!
- Да, все я понимаю!  Но это,  огромные  потери! А  вы, о  чем  спорили?!
- Часть  офицеров  предлагают  заночевать  здесь, так как  стемнело, а  часть  говорит, что  необходимо  двигаться  и  заночевать  в  другом  месте!
Он  задумался  и  посмотрел  на  Саблина.
- Андрей  Егорыч, ночуем  здесь! Организуйте  охранение  и  костры, иначе  люди  померзнут, ночью  наверняка  мороз  будет! Выходим  утром, часов  в  восемь!
- Есть! Товарищи  офицеры, командуйте  своим  подразделениям, разойтись! Но  предупреждаю, по  лесу  глубоко  не  разбредаться  и  держаться  подразделениями! Костры  разрешаются. Построение  в  семь  часов  утра!– скомандовал  Саблин.
Вернувшись  к  поставленным  ящикам, он  увидел, что  разведчики  уже  развели  костер  и  организовали  места  для  отдыха  из  ящиков  и  множества  набросанных  шинелей.
- Вот, молодцы, такие  места  настроили! Сразу  видно, разведка!
- Так  точно, товарищ  генерал!  А  мы, вам  еще,  вон  в  том  грузовике, в  кузове  постель  сделали!
- Спасибо, спасибо, разведка! Но, я  пока  здесь, у  костра  посижу – сказал  он  и  расположившись  на  ящике  покрытом  шинелями, продолжил: - А, ничего, удобно!
- Старались, товарищ  генерал! – ответил  боец  в  белом  маскхалате.
- Как  фамилия  твоя, солдат?!
- Лейтенант  Шмелев, товарищ  генерал!
- А  звать  тебя  как, лейтенант?
- Алексей!
- О, товарищ  командарм, вы  уже  расположились?!  Разрешите? – спросил  подошедший  Саблин.
- Конечно, Андрей  Егорыч, садись  рядом! Твои  разведчики, так  все  обустроили, молодцы! Вот  и  лейтенант, сказал,  в  грузовике  еще  настелили, чтоб  отдохнуть  смогли!
- Шмелев, передай  всем  нашим, чтоб  отдыхали, а  то  рано  утром  вставать! И  найди  капитана  Рубцова, пусть  ко  мне  придет! – скомандовал  Саблин.
- Есть! Понял! Разрешите  идти, товарищ  полковник?
Саблин  только  кивнул  в  ответ  и  сел  рядом  с командармом.
- Март  нынче, Андрей  Егорыч, суровый, минус  так  и  держится! – сказал  он, протянув  руки  к  огню.
- Да, конец  марта, а  мороз  прижимает! Я, тут, что  подумал, Михаил  Григорьевич, дорогу  так  никто  и  не  перекрыл, раз  сюда  эти  танки  дошли!
- Ты, Андрей  Егорыч, что  считаешь, Котов  не  смог? Не  справился? А, что  с  отрядом  тогда?
-Просто, если бы им  удалось, то  вот  этих  бы  машин  и  танков  здесь  не  было! И  мы  бы  налегке  одним  боем  отделались, а  тут  пришлось  второй  бой  принимать  и  людей  терять!
- Одно  меня  радует, Андрей  Егорыч, фашистов  мы  немало  уничтожили! А  это, сейчас  главное! Жаль,  конечно, что  у  Котова  не  получилось  облегчить  нам  путь, но  это  война.
-Да, Михаил  Григорьевич, гибель  нашей  армии, это  тоже  война! Но  неужели  нельзя  было  помочь  нам?!  Там, наверху, в  штабе, наверняка  знали  всю  ситуацию! Почему  дотянули  до  такого?!
- Я, много  об  этом  думал, Андрей  Егорыч. И  пришел  к  выводу, что  не  смогли  они  пробиться  к  нам! А  почему  не  смогли, догадываешься? Правильно, значит  немец, сюда  полки  и  дивизии  стянул! А  если  соседей  наших, сорок  третью  и  пятую армии  остановил, да  еще  и  нас  в  кольцо  взял, то  сам  понимаешь, явно  не  одну, две  дивизии  перебросил! Точно  три, четыре  армии  сюда  стянул, чтобы  свои  позиции  удержать! А  после  такой  каши, какую  мы  здесь  заварили, восстанавливаться  его  войскам  придется  месяца  четыре, пять! Мы, понимаешь, мы, отбросили  его  от  Москвы  и  дали  нашим  время! Каждая  наша  дивизия, каждый  наш  полк, да  и  каждый  отряд  уничтожает  врага  и  стоит  до  конца, а  это  дорогого  стоит! Со  временем, гибель  нашей  армии  разберут  по  косточкам, найдут  виновных и  ошибки, но  никто  и  никогда  не  оспорит  подвигов наших  солдат  и  всего  нашего народа! 

Отряд  капитана  Артемова  и  лейтенанта  Капустина

Сквозь  лес, проваливаясь  в  снег,
Они  бежали, что  есть  силы,
Каких-то  девять  человек,
Что  избежать  смогли  могилы.
- Все! Стой! Передохнем!
И  все  попадали  на  снег.
- Как  мыслишь, Дима, что  уйдем?
- Коль  не  фашист, убьет  нас  бег!
Мы  третий  день  бежим, как  кони,
А  эти  твари, по  пятам!
Куда  нас  эти  суки  гонят?
-Засада  точно  ждет  нас  там!
- Куницкий,  встань  на  охраненье!
И  хлопцы, я  прошу, не  спать!
Прикинем  наше  положенье!
И  стал  планшет  свой  открывать.
-  Вот  та  деревня, где  попали,
Потом  рванули  мы  сюда,
Затем, дорогу  потеряли!
Вот  заплутали, Вот  беда!
Ну, лейтенант, что  мыслишь, Саня?!
- Наверно, где-то  мы, вот  здесь?!
- Тогда, чуток  до  леса  края,
Если  поправки  все  учесть!
Зачем  они  тогда  нас  гонят,
Идут  за  нами  по  следам?!
-  На  плен  наш,  видно,  планы  строят!
- Вот, хрен  им! Я  себя  не  дам!
- Послушай, Дима, может  вправо?!
Рванем  туда, поглубже  в  лес!
- А  там,  куда? Вариантов  мало!
Что  так, что  так! С  едой  иль  без!
- Давай  рискнем, послушай, Дима!
Ведь  нам  же  нечего  терять!
Сквозь  лес  пройдем, болото  мимо,
Глядишь, и  сможем  убежать!
- Дней  пять  еще  идти  придется,
Помрем  все  точно, без  еды!
- А  что  еще  нам  остается?!
Сюда  идти?!  Тут  нам  кранты!
- Ну, что ж, попробуем, давай!
Отряд  подъем!! Уходим  вправо!!
Куницкий, ты  не  отставай!
- Так  отдохнули, что-то  мало!
- Потом  Куницкий  отдохнешь!
От  немцев  надо  оторваться!
Иль  может,  в  плен  ты  сам  пойдешь?!
Тогда  их  можешь  тут  дождаться!
- Да, не  серчай, ты, капитан,
Уж  ели  ноги  волочем!
- Я  все,  Степанов,  вижу  сам!
Часок  пройдем  и  отдохнем!
Потом  три  дня, в  глуши, в  снегу,
Теряя  всякую  надежду.
- Все, бросьте, хлопцы, не могу!
Готов  сожрать  свою  одежду!
- Вставай  Куницкий! Ты  чего?!
Отряд  привал!! Все  отдыхаем!!
Что  скажешь, Саня?!
- Ничего, пока  идем, не  замерзаем!
- Давай  держись кА, лейтенант!
И  за  Куницким  посмотри!
Подохнуть  так, нам  не  вариант!
Хоть  немцев  надо  нам  найти!
В  бою  застрелят, да  и  хрен!
Спасибо  им  тогда  скажу,
Одно  порадует, не  плен!
Держаться  всех, я  попрошу!
Эй, ты  куда  собрался, Кожин?!
А  ну ка, стой! Куда  пополз?!
Ну, хоть  один  боец  мой  ожил,
И  что  ты  шепчешь  про  обоз?
Какие  немцы, ты  сдурел?!
Иль  что  привиделось, с  испугу?!
В  ответ  солдат  лишь  зашипел.
- Вот, подзатыльник  дам, как  другу!
И  капитан  подполз  к  солдату.
-Ну, что  тут, Кожин, покажи?!
Дорога  шла  в  лесу  когда-то.
Стояли  немцы  впереди.
- Едрена  вошь! Они  сломались?!
Один  несчастный  грузовик!
А  те, чинить  его  пытались.
У  капитана  план  возник.
-Эй, лейтенант, давай  сюда!
Картина  маслом, перед  нами,
А  так  везет  нам  не  всегда,
Но  тут  они  попались  сами!
Что, лейтенант, шарахнем  фрицев?!
- Пожалуй,  можно, капитан!
- А  их  испуганные  лица,
Для  нас  прекраснейший  бальзам!
Отряд! Внимание! Спокойно!
Степанов, Кожин, вы  туда,
Все  остальные  бьем  достойно,
И  не  берем  мы  в  плен  врага!
- Так  их  же  семеро  всего!
У  нас  два  выстрела  в  запасе!
- Не  упустить, ни  одного,
Куницкий  справа, на  атасе!
Фашисты  этого  не  ждали,
Раздались  выстрелы  в  лесу.
Они  понять  не  успевали,
Откуда  в  чаще  быть  врагу.
Тут  лица  дикие, небриты,
И  русский  мат  кругом  стоит.
Через  минуту, все  убиты,
Лишь  грузовик  слегка  дымит.
- Степанов, глянь,  что  там, в  машине!
- Горючка, сука, нет  жратвы!
- Консервы  три  нашел  в  кабине!!
- Спаситель  наш, Морозов, ты!!
Боеприпасы  собираем!!
- У  нас  теперь, есть  шесть  гранат!!
- Во  фляжке  спирт!!
- Тогда  гуляем!
- Еще  один  нам  автомат!
- На,  лейтенант, два  магазина,
Мне  тоже  два  и  пистолет!
- Куда  вот  ехали  то, Дима?
На  это  нужен  нам  ответ!
- Так  если  ехали  туда,
Солярку  в  бочках  повезли!
Постой! Что, танки?! Это да!
Но  как  они  туда  прошли?!
Следов  тут  нет! Не  та  дорога?
- Ты, Дима, карту  доставай!
Гадать  с  тобой  мы  можем  много!
- Держи, сиди  и  изучай!
Лейтенант  взял  планшет  с  картой  и  стал  смотреть, изучая  возможные  пути  движения  немецкой  машины.
- Дима! Дима! – позвал  он  капитана.
- Да, Саня, что  есть  наметки  какие?! – подошел  Артемов.
- Смотри! Я  думаю,  они  не  туда  повернули  и  попали  на  эту  заброшенную  дорогу, а  ехали  они,  по  всей  видимости,  сюда!
Капитан  внимательно  посмотрел  на  карту  и  отметил  карандашом место  их  вероятного  нахождения.
- Считаешь, танки  могут  быть  в  этой  деревне?!
- Думаю, да!
- Если  так, то  ты  понимаешь, что  они  отрезали  вот  этот  район?! Они  выйдут  вот  сюда  и  тогда  дивизия  пропала! – Артемов провел  карандашом  линию.
- Дима, какая  дивизия?! Ты  что  не  понимаешь,  если  им  навстречу  еще  кто-нибудь  идет, вот  отсюда, то  все! Они  рассекут  весь  фронт  армии! Это  окружение!
- Да  уж! Что  же  делать?! – Артемов  посмотрел  на  лейтенанта  и  продолжил: - Нет, ну, в  самом  деле, не  догонять  же  их?! Да  и  что  мы  можем  вдевятером?!
Капустин  в  ответ  только  пожал  плечами.  Капитан  сложил  планшет  и  повесив  через  плечо, скомандовал: - Отряд! Строиться!
Лейтенант  понял, что  Артемов  принял  какое-то  решение  и  сейчас  объявит  о  нем. Отряд  построился  на  дороге, рядом  с  захваченным  грузовиком.
- Значится так, мужики! Ситуация  у  нас,  не  простая! – ходя  перед строем,  сказал  капитан  и  посмотрев  на  лейтенанта  продолжил:- Такая  значит  ситуация, хреновая  ситуация  одним  словом! Мы  тут  с  лейтенантом  Капустиным  поразмышляли  и  вот, что  я  хочу  вам  сказать, дорогие  мои,  боевые  товарищи!
- Ты, командир, не  тяни, говори  как  есть!- сказал  из  строя  солдат.
- А, я  и  говорю, Морозов, говорю!- встав  напротив  бойца, ответил  капитан  и  сразу  продолжил:- Армия  наша, товарищи, по  всей вероятности  находится  в  окружении! Не  полк, не  дивизия, а  вся  армия! И  это  объясняет  тот  факт, что  мы  встречаем  врага  по  всему  пути  нашего  движения, даже  там, где  его и  быть то  не  должно!
- То  есть  враг  повсюду?!- спросил  другой  боец.
- Так  точно, Степанов, повсюду!
- И, что  нам  теперь?! Делать то, что, командир?! И  Москва, как  же?!
- Москва  Степанов, Москва  товарищи, она  им  не  по зубам! Мы,  именно  мы, заставили  немцев  отступить  и  увязнуть  здесь, в ста  километрах  от  нашей  столицы! Прорываясь  из  окружения  к  штабу  армии, мы  надеялись  на  помощь, но  теперь  стало  ясно, что  помощи  не  будет! Уничтожив, вот  этих  фашистов, стало  понятно, что  в  километрах  пяти  отсюда, вероятно, находится  какое-то  немецкое  подразделение, которое  движется  к  основной  дороге  на Шпырево.  Мы, конечно  можем  продолжить  свой  путь, и  попытаться  вырваться  из  окружения, не  знаю  только, насколько  у  нас  это получится, но  будем  ли  мы  себя  уважать  после  этого, зная, что  какие-то  немецкие  выродки  ударят  по  нашим  дивизиям  с  тыла?!
Все  молчали. Артемов  ходил  перед  строем  и  всматривался  в  лица, своих  измученных  боями и  дорогами  солдат. Он  понимал то, что он  собирается  им  предложить  дальше, означает  только  одно, смерть. Если продолжение  пути  на  прорыв еще  давало  какую-то  искорку  надежды, хоть  кому-то  добраться  до  своих, то  его  предложение  просто  подведет  черту  под  их  жизнями. Но  сейчас, поступить  по другому  было  нельзя. В этой  войне  победит тот, кто  забудет  о  себе, кто,  умирая,  будет  стрелять,  и  забирать  с  собой  врага, кто  своим  сердцем,  словном  снарядом, будет  бить  по  врагу. Все  это  он  прекрасно  понимал  и  надеялся, что  вот  эти, прошедшие  уже  сквозь  ад  солдаты, тоже  все  понимают.
-Едрена  мать, довоевались! – сказал  Куницкий.
Все  сразу  оживились  и  Степанов  спросил:- Капитан, так  делать то, что?!
- Мы  все из  разных  подразделений нашей  армии, но  как  старший  по  званию, я  являюсь  вашим  командиром. Тем  более, что  из  разведки, остались  только я и  Воробьев! Можно  сказать, что  мы  все, сейчас  разведчики! Лейтенант  Капустин, у  нас, вообще близок  к  штабу  армии  был, а  как  в  бою себя  показал, а?! Настоящий  разведчик! Я, считаю, что  мы  должны  идти  в  ту  деревню  и  обнаружив  противника, завязать  бой  и  нанести  как  можно  больший  урон  ему! Да, нас  только  девять, но  вы  только  представьте, что  если  каждый  из  нас  сможет  уничтожить  по  два  врага! Это  значит, что  на  восемнадцать  человек  немецкая  армия  станет  меньше! Скажите, ерунда?! А  если  по  три! То  уничтожен  почти  взвод! Да, мы  скорей  всего  погибнем, но  мы  заставим  их  бояться ходить  по  нашей  земле! Они  должны  бояться  каждого  куста, каждого  дерева, каждого  камня, земля  должна  гореть  у них  под  ногами! Я  считаю  так!
- А  если  их  там  рота?!
- Да, хоть  полк, боец  Голованов! Сколько  бы  их  не было! Нам важно, сколько   мы   уничтожим  фашистов, вот  это, главное!
- Да, чего  тут  думать, мужики?! Надо  бить  этих  мразей, пока  дышим! – поддержал  лейтенант.
Солдаты  молчали, только  изредка тяжело  вздыхая, а  некоторые  качали  головами, обдумывая  все то, что  сказал  капитан.
- Бить, так  бить!! Чего  уж  там, командир!! – посмотрев  на  капитана, сказал Морозов.
- Что ж, значит  так! Убитых  фрицев  в  машину, а  машину  сжечь! На  все,  даю  двадцать  минут,  и  выдвигаемся!- отдал  команды  Артемов.
Отряд   двигался   старой  лесной  дорогой, которая  через  три  часа  привела  их  к  населенному  пункту.
- А  ну-ка, быстро  все  с  дороги! – не  громко  скомандовал  капитан,  и  бойцы  бросились  с  дороги  в лес.
- Ложись! Тихо! Воробей! – негромко  продолжал  капитан  и  показал  Воробьеву  какие-то  жесты, которые  были  понятны  разведчикам. 
Солдаты  лежали  на  снегу  и  смотрели  на  дорогу.  Со  стороны  деревни, по  дороге, в  лес  заходили  три  немецких  солдата, одетые  в  белые  маскхалаты.  Они  шли  спокойно  и  разговаривали   между  собой.  Двое  были  вооружены  автоматами, а  один  карабином. 
- Их  всего  трое, Дима – прошептал  лежащий  рядом  с  капитаном, Капустин.
- Вижу, вижу – шепотом  ответил  капитан  и  подал  бойцу  Воробьеву   сигнал  рукой.
В  тоже  мгновенье  Воробьев, в  три  прыжка  оказался  рядом  с  немецкими  солдатами  и  сбив  с  ног  одного, другого  ударил  ножом  в  живот. Лейтенант, даже  не успел   заметить, как  капитан, на  дороге  уже  дважды  ударил  ножом, третьего  из  фашистов.  Все  произошло  так  быстро, что  остальные  солдаты, даже  понять  не  успели  всей  картины.  Капитан  махнул  рукой  подзывая  своих  и  наклонившись,  вытер  нож   об  одежду  убитого  немецкого  солдата.
- Товарищ   капитан, ну  вы  даете?! – подбежав,  воскликнул  Кожин.
- Воробьев, да  ты  зверь! -  хлопая  Воробьева  по  плечу, радостно  сказал  Степанов.
- Я, такого  не  видел! Вы  убили  их  за  минуту, без единого  выстрела! -  удивленно  констатировал  Куницкий.
Лейтенант  подошел, посмотрел  на  убитых  фашистов, а  потом  на  капитана. Когда  их  взгляды  встретились, лейтенант, слегка  разведя  руки  в  стороны  с  улыбкой  сказал:
- Слов  нет, красиво  воюет  разведка!
- Ладно, ладно, орлы! Автоматы  забрать! Нам, с  лейтенантом, дайте  по  два  магазина! Тела  с  дороги  убрать! Морозов!- спокойно  командовал  Артемов.
- Я, товарищ  капитан!
- Морозов, кровь  на  дороге  снегом  закидай!
- Понял!
- Давайте, давайте  по быстрей! Шевелись, мужики!
Через  десять  минут, отряд  из  девяти  человек, осторожно  подходил  к  деревне.  Подойдя  к  краю  леса, Артемов  не  громко  дал  команду: - Ложись!
- Едрёна  вошь, промокнем  все, снег  мокрый! – падая  на  снег, возмутился  Кожин.
- Не  бубнить! Можно  подумать, ты  чистый  и  сухой! Нам  еще  помыться  и  побриться  не  мешало  бы, а,  Кожин? Да  и  форму  новую, чистую! Ладно, сейчас, вон  туда, к  тем  кустам  и  трем  соснам  переползем  и  наблюдаем!  Все, за  мной! -  сказал  капитан  и  пополз  по  грязному, мокрому  снегу.
Расположившись   в  двухстах  метрах  от  ближайшего  дома, они  стали  наблюдать  за  деревней.
- Не  хрена, не  видно! Неужели  только  эти  два  грузовика?! – спросил  Артемов  и  посмотрел  на  лейтенанта.
- Дима, давай  я  схожу, посмотрю. Танки  должны  быть, а  иначе  для  чего  им  столько  горючки?! – ответил  Капустин.
- Спокойно, Саня, надо  подумать. Воробьев! – позвал  капитан.
- Я, здесь, капитан! – подполз  боец.
- Толя, надо  Толя, разведать, что  там?! Отсюда,  ни  черта не  видно!
- Я, понял, командир.
- Только, я  тебя  прошу, Толя, ты  по осторожней  там!
- Все  сделаю  как  надо, не  переживай, командир! – ответил  боец  и  быстро  пополз  к  ближайшему  дому.
- Теперь, все  отползаем  в  лес  и  ждем!  Живей, живей, мужики! Отползаем! – командовал  Артемов.
Ждать  пришлось  не  долго. Через сорок  минут  послышался  хруст  сухих  веток  и  показался  Воробьев.
- Хух! Вы бы  хоть  записочку  оставили, что  на  тридцать  метров  в  глубь  уйдете, а  то  чуть  не  заплутал!- сев  на  сухое, поваленное  ветром  дерево, улыбаясь,  сказал боец.
- Раз  шутишь, Воробей, значит  не  все  так  плохо!- ответил  капитан  и  посмотрел  на  солдата.
- Дела  такие, командир! Значит слушай! Танки  есть, насчитал  шесть  штук! Пехоты, роты  две! Много грузовиков  и видел  две  бронемашины! Короче, командир, если  пойдем, то  в  один  конец! Уйти оттуда, не  вариант!
Бойцы  смотрели  на  капитана  и  молчали.  Он  посмотрел  на  лейтенанта, потом  на  Воробьева  и  остальных  солдат.
- Мы же, мужики, знали, на  что  идем! Так  уж  случилось, что  мы  с  вами  до  сих  пор  живые, теперь  только  мы  должны  рассчитаться, за  наших  погибших  товарищей, за  разрушенные  города, за  убитых  женщин  и  детей! Только  мы, здесь  и  сейчас! Только   мы!
- Ты, капитан, нас  не  агитируй! Чай,  не  первый  день  воюем, знаем,  за  что  в  бой  идем! Они, суки, за  все  ответят! Ты, не  сомневайся, командир!- поддержал  Кожин.
- Дима, здесь  все, такое  прошли, что  готовы  ко  всему  и  смертью  никого  не  напугать!- заключил  лейтенант.
- Хорошо. Тогда  так, мужики, прямо  сейчас  и  выходим. Не  день  и  не  ночь, сумерки  нам  в  помощь. Начнется  паника,  неразбериха, вот  мы  их  и  повалим!  Одно  прошу, есть  возможность, жгите  танки  или  бронемашины, а  пехотой  уже  добирайте!
- Понятно, командир!
- Поняли, капитан!
- Ясное  дело, командир!
- Тогда, отряд, строиться! – скомандовал  Артемов  и  когда  бойцы  построились, продолжил:- Проверить  оружие! Основная  задача  наша, уничтожить  как  можно  больше  фашистов  и  сжечь  как  можно  больше  техники! Воробьев, где  лучше  пройти?!
- Так, вот  тут, командир, правей  метров  сто  возьмем  и  за  домами  войдем, а  там  уж, как  пойдет!
- Все, пошли!
Скрываясь  за  деревьями, осторожно  продвигаясь  по  глубокому, талому, грязному  снегу, они  вышли  к  деревенскому  большому  дому. Медленно, прижимаясь  спинами  к  бревенчатой  стене, они  продвинулись  к  крыльцу. Метрах  в  двадцати  впереди, стояли  около  десяти  немецких  солдат  и  к  ним  подходили  еще  трое. Артемов  жестом  показал  Морозову, что  надо  делать  и  тот  без  промедления, выхватил  из-за  пояса  гранату  и  бросил  в  сторону  фашистов. Взрыв  разорвал  тишину  и разбросал  тела  стоявших  немецких  солдат.
- Вперед!! – крикнул  капитан  и  дал  три  короткие  очереди  в  бегущих  к  дому  фашистов.  Весь  отряд  разбежался,  и  уже  в  нескольких  местах  велась  стрельба,  и  рвались  гранаты.   На  крыльцо  из  дома  стали  выбегать  немецкие  солдаты.
- Дима!! Смотри!! – крикнул  лейтенант  и  тут  же  две  длинные  очереди  свалили  четырех  фашистов.
Впереди, метрах  в  ста, запылали  две  бронемашины  и  грузовик. Немецкие  солдаты  бегали  по  деревне, не  понимая,  сколько  и  откуда  их  атакует  противник. Опускавшаяся  ночь,  не  давала  возможности  понять, где  свои, а  где  чужие. Перестрелки  и  разрывы  гранат  охватили   большую  часть  деревни. Через  десять  минут  боя, загорелся  один  из  домов   и  рядом  стоящий  танк.
Забежав  за  один  из  домов, лейтенант  увидел  стоящий  танк  и  бегущих  к  нему  трех  танкистов, двое  из  которых  были  в  нательном  белье  и  сапогах.  Сделав  пять  шагов  им  навстречу, он  дал  две  длинные  очереди, навсегда  остановив  их  бег.  Быстро  поменяв  магазин  в  автомате, он  заскочил  в  какой-то  сарай  и  прислонившись  спиной  к  стене, старался  отдышаться.   Через  минуту  в  сарай  вбежали  пять  немецких  солдат, стараясь  спрятаться  от  происходящего  на  улице.  От  неожиданности, лейтенант  повернулся  и  стал  стрелять  длинными  очередями.
- Аааа!!! Гады!!!! Получай!!!!!! – отходя  вглубь  сарая, не  прекращая  стрельбы, кричал  Капустин.
Застигнутые  врасплох   стрельбой  из  темноты, фашисты  падали  один  за  другим, крича  и  ругаясь. Отступая, в  темноте, он  оступился  и  упал, зацепив  какую-то  сельскую  утварь  и  инструменты. В  его  сторону, из  темноты  раздались  три  одиночных  выстрела, но  пули  прошли  выше,  ударившись  в  стену  сарая.
«Удачно  я  упал, а  то бы, ку-ку» подумал  он. Стараясь  не  создавать  шума, он  медленно, старался  отстегнуть  пустой  магазин  автомата. В  темноте, в  сарае  слышались  какие-то  шорохи. «Вот, сучары, кто-то  там  есть  и  он  явно  живой. Едрёна  кочерыжка, еще  ремень  за  что-то  зацепился, ни  туда  и  ни  сюда» - размышлял  он, стараясь, медленно  нащупать  зацеп. Внезапно,  за  стеной  сарая,  раздался  взрыв  и  решив  воспользоваться  этим  шумом,  он  рванулся  в  сторону  и  присел  на  корточки. Рядом  с  тем  местом,  где  он  лежал,  ударились  две  пули. Привыкшие  к  темноте  глаза, успели  различить  какую-то  тень, которая  в  тот  же  миг  бросилась  на  него. Упав  они  стали  кататься  по  деревянному, закиданному  сухим   сеном  полу. Он  почувствовал, резкую, дикую  боль  в  левой  руке  и  закричал:- Ах!!Сукааа!!Ах ты, гад!!!Ах!!  Но  фашист  был  явно  сильней  и  постепенно  одерживал  верх  в  драке. Собравшись, Капустин, сильно  укусил  немца  за  плечо  и  когда  тот  заорал  от  боли, он  перевернулся, поднялся  и  быстро  отскочил  на  два  шага  назад. Нащупав  в  темноте  какую-то  палку, лейтенант  схватил  ее  и  дважды  ударил  поднимающегося  немца. Когда  немецкий  солдат  поднялся, Капустин  сделал  выпад, рассчитывая  ударить  тычком  в  живот. Но  после  удара, он  почему-то  не  смог  обратно  выхватить  палку, а  фашист  захрипел  и  ругаясь  на  немецком  упал  на  колени  и  повалился  на  бок. Осторожно  подойдя  ближе, он  увидел, что  взятая  в  темноте  палка, оказалась  вилами,  и  последний  удар  пришелся в  живот  немцу.
- О, бляха, повезло – тихо  сказал  он  и  тяжело  опустился  на  пол.  Ужасно  болела  рука, но  сил  осмотреть  ее  пока  не  было.
 На  улице  все  еще  шел  бой.  Ожесточенные  перестрелки  кипели в разных  местах  деревни.  Капитан  выскочил  из-за  угла  дома  и  дал  две  короткие  очереди  в  спины  пробежавших  немецких  солдат.  Он  подбежал  к  ним  и  успел  схватить  только  один  магазин  к  автомату  и  гранату. Сильный  удар  и  боль  в  ноге, заставили  упасть  на  второе  колено.
- Вот, твааари!!! – крикнул  Артемов  и  тут  же  дал  длинную  очередь  влево.
Поднявшись, он, сильно  хромая  побежал  к  ближайшему  дому. Развернувшись,  он  выпустил  длинную  очередь  и  бросил  гранату. Сев  у  крыльца, он  тяжело  дыша, отправил  короткую  очередь   в  перебегавших  от  дома  к  дому  фашистов.
- Воробей!!Воробей!! Ты  лейтенанта  не  видел?! – отстреливаясь,  кричал  Артемов.
- Не, капитан, не  видел!! – ведя  стрельбу, подбежал  Воробьев и  тут  же  продолжил: О, командир, тебя  зацепили?! Давай  помогу!!
- Да, на хрена, мне  помогать! Ты, давай, Воробей, вон  туда  уходи! Уходи! Я  прикрою!!
- Командир!!
-Уходи, сказал!! Если, что, лейтенанта  может  найдешь!! Он,  где-то  там  был!!  Уходи, Толя!!
- Я  не  могу, командир!!
- Ну,  перестань, Толя!! Давай, уходи!! Мне  все  равно  конец!! Уходи!! Давай, родной, прошу  тебя!!
- Прощай, командир!!- сказал  Воробьев  и  слегка  обнял  капитана.
- Давай, Толя! Давай, родной! Лейтенанта  поищи!! – уже  вслед  убегающему  разведчику,  крикнул  Артемов  и  стал  по  крыльцу  забираться  в дом. Сильно  хромая, он  забежал  в  дом  и  отошел  к  дальнему  углу, из  которого  просматривалась  вся  комната.
- Вот  и  все, последний  приют, капитан  Артемов! – сказал  он  сам  себе и  тут  же  дал  короткую  очередь  в  забежавшего, в  дом,  фашиста. Тот,  схватившись  за  живот,  упал  и  стал  кричать. Он посмотрел  на  свою  левую  ногу, которая  была  в  крови. – Эх, как же  так, угораздило?! – говорил  он  сам  себе.  Две  пули  явно  пробили  кость  чуть  выше  колена. Он  свалил  два  стула, сделав  из  них   небольшую  баррикаду  и  сел  за  ней. В  окно  и  в  открытую  дверь  влетели  две  гранаты.
- Ох, сука!!- крикнул  он  и  лег  за  стульями. Разрывы  гранат  пошатнули  этот  мир  и  окунули  дом  в  один  сплошной  звон, раздававшийся  в  ушах.  Он  уже  ничего  не  слышал. Раненый  немецкий  солдат  уже  не  кричал  и  не  дергался, явно  поймав  в  себя  несколько  осколков.  Артемов  направил  автомат  на  дверь  и  просто  лежал. Болело  все, нога, рука, а  голова  просто  разрывалась  и  этот  постоянный  звон  в  ушах, сводил  с  ума.  Сквозь  исчезающий  дым  от  разрывов  гранат, он  увидел,  как  в  дом  медленно  стали  входить  немецкие  солдаты. Их  было  четверо, и  когда  один  из  них  нагнулся, чтоб  осмотреть  своего  убитого  солдата, капитан  дал  длинную  очередь. Двое  из  вошедших  повалились  на  пол, но  двое  других  ответили  стрельбой  и  десять  пуль  изрешетили    тело  капитана.
Стрельба  в  деревне  давно  затихла. Капустин  кое-как  затянул  тряпкой  рану  выше   локтя  на  левой  руке.  Он  осмотрел  убитых  фашистов, не  у  одного  из  них  не  было  автомата, а  у  него  остался  только  один  магазин. Взяв  карабин, он  одел  его  за  спину, а  потом  собрал  патроны  для  него.
- Да, не  густо, шестнадцать  штук  и  в  карабине  три. И  того, девятнадцать  патронов! - разговаривал  лейтенант  сам  с  собой. Рассовав   патроны  по  карманам, он  взял  в  руки  автомат  и  подошел  к  небольшим  воротам  сарая. « Скоро  совсем  рассветет. Надо  как –то  выбираться. Куда  только  выбираться? В  какую  сторону?»  Осторожно  отодвинув   одну  часть  ворот, он  медленно  вышел  на  улицу. Слегка  пригибаясь, он  пробежал  до  большого  дерева, потом  до  угла  старого  небольшого  дома.  От  этого  дома,  до  леса,  было  около  ста  метров. « Если  доползти  до  тех  кустов, то  останется  совсем  чуть-чуть.  Если  заметят, то  даже  спрятаться  негде  будет. А  если  просто  бегом?»  Пока  он  стоял  и  думал, в  метре  от  него  в  доме  открылось  окно,  и  на  улицу  выпрыгнул  солдат  в  белом  маскхалате.
- Воробьев?! Ты?!
- Тьфу  ты, лейтенант, напугал!
- Что  думаешь,  не  заметят, Воробьев?
- Ты, что, лейтенант, им  еще  дня  два  отходить  от  нашего  приветствия! – улыбаясь,  ответил  Воробьев  и  продолжил: - Давай  за  мной, лейтенант!
Через  пять  минут, они  спокойно  шли  по  лесу, оставляя  за  спиной погибший  отряд  и  заметно  поредевшее  немецкое  подразделение. Они  еще  не  знали, что, после  недельного  скитания  по  лесам,  окажутся  одними  из  совсем  не  многих, кто  выйдет  из  окружения. Из  их  сведений, станет  понятно,  как  погибала  армия, дивизия  и  отряд.

 Отряд   полковника   Елизарова

Отряд,  измотанный  боями,
Уже  заметно  поредел,
Идя  дорогами, лесами,
Отбить  деревни  две  сумел.
- Майор, командуйте, привал!
- Отряд! Привал! Все, отдыхаем!
Планшет  полковник  открывал.
- Майор, по  карте, погуляем?!
- Так, от чего ж  не  погулять?!
Прикинем  наше  продвиженье!
Быть  может  Дугина  позвать?!
- Втроем  обсудим  положенье?!
-Боец! Латухин! Дорогой!
Ты, капитана  позови!
Сюда  несется  пусть  стрелой!
Давай, давай, поторопи!
-Я, тут  уже!  Меня  искали?!
- Давай, присядь кА, Николай!
Мы, тут  с  майором  накидали,
Маршрут, смотри, запоминай!
И  коли  с  нами, что  случится!
Тебе  отряд  туда  вести,
Сюда, вот, будешь  торопиться,
Как  раз   по  этому  пути!
- Так  тут  еще  идти, дней  пять!
А  если  срезать, тут  правее?!
- Коль, станем  мы  в  лесу  петлять,
Помрем  все  с голоду  скорее!
Держаться  этого  маршрута!
Прошу, запомни, капитан!
И  коль  заслон  немецкий, тут  вот,
То  здесь, скорей  всего, капкан!
А  потому, идем, вот  так!
Пускай  пять  дней, пускай  лесами!
Да, избегать  мы  будем  драк,
Прошу, поймите, это  сами!
Вся  наша  армия  разбита,
Нам  надо  вывести  людей!
Вся  местность  фрицами  набита!
Нам  сохранить  солдат  важней!
А  коль  прижмут, мы  примем  бой,
И  с  боем, будем  прорываться!
Не  трус, поймите, я  такой!
Солдат  беречь, прошу  стараться!
- Полковник, мы  не  осуждаем!
Нам  командарм  давал  приказ,
Теперь, конечно  понимаем,
Погибла  армия  сейчас!
Мы, с  капитаном  согласимся,
Что  надо  вывести  людей,
А  стычек  с  немцем  не  боимся,
Нам  сохранить  солдат  важней!
Где  сможем, будем  их  кусать,
Чтоб  понимали, с  кем  воюют!
- Отряд  постройте, посчитать!
- Еда  нужна, по  ней  тоскуют!
- Майор, вы  слово  подобрали!
Да  не  тоскуют, не  грустят!
Они б  глазами  все  сожрали,
В  деревне  брали  все  подряд!
И  если б  их  не  придержали,
Не  расстреляли, тех, троих,
На  вилы б  бабы  нас  подняли!
- Да, стыдно  было  за  своих!
- Ну, хорошо, коня  нам  дали!
- Его  же  нет, как  третий  день!
Жуя  лишь  снег, дойдем  едва ли,
Уж  скоро  жить  всем  будет  лень!
- Собрать  всю  волю  и  держаться!
Солдат  от  паники  держать!
Нам  надо  очень  постараться,
Сюда, к  деревни, дошагать!
По  карте  к  ней, должно  быть, сутки!
И  там  уж  точно  поедим!
Солдат  голодный, то  не  шутки,
Мы  с  вами  тоже  есть  хотим!
Так, что, давайте, командиры,
Отряд  постройте, посчитать!
За  нарушенье  дисциплины,
Прошу, безжалостно  карать!
Отряд  построился  в  лесу.
Довлатов  строй  весь  обошел.
- Что, мужики, я  вам  скажу,
Я  всю  дорогу  с  вами  шел!
Осталось  нам  еще  немного,
Уж  скоро  выйдем  мы  к  своим!
Боями  выстлана  дорога,
Война, чего  же  мы  хотим?!
- Да, нам  поесть  бы, командир!
Хоть, что  ни будь,  хоть  где  ни - будь,
А то  идти,  уж  нету  силы,
Кишки  болят, орут, аж  жуть!
Полковник  глянул  очень  строго:
- Не  ныть, сказал  вам, мужики!
У  нас  вариантов  тут  немного,
Мы,  голодаем,  как и  вы!
Вот  доберемся  до  деревни,
Вот  там, глядишь, и  поедим!
- Чай, не  свинца, как  там  намедни?!
Тогда  отсыпали  троим!!
- За мародерство, расстреляю!
Рука  не  дрогнет, так  скажу!!
Я все  прекрасно  понимаю,
Но  по  другому  не  смогу!
А  потому, прошу, держаться!
И  чувствам  воли  не  давать!
Нам  очень  важно  не  сломаться!
Иначе, как  нам  воевать?!

Еще  два  дня  прошли  дорогой.
Весна, все  больше  тает  снег,
Война, для  всех  учитель  строгий,
И  ей  не  важен  человек.
- Довлатов, что  у  нас, шестое?!
- Так  точно, чертовый  апрель!
И  заболевших  уже  трое!
- Теплу, Довлатов, ты не  верь!
- Да, надоело, снег  и  дождь!
Солдаты  мокрые  совсем!
- Война, Довлатов, делать  что ж!
Ну  не  сдаваться ж всем нам  в  плен!
- Я, не  к тому! Быстрей б деревня!
Хоть  там, согреемся  слегка!
- А  ну ка, глянь кА  за  деревья!
Пришли,  пожалуй?!
- Точно! Да!
- Отряд! Привал! Всем  отдыхать!
Отправь, Довлатов, ты  троих!
Нам  надо  точно  все  узнать,
Что б  ни  попасть  там  на  чужих!
- Сержант  Красулин, подойди!
Давай кА, Вова, до  деревни,
Двоих  бойцов  с  собой  возьми,
И  аккуратно  все  проверьте!
- Так  точно, понял, мы  слетаем!
- Ты, осторожно, я прошу!
Что  там,  в  деревне,  мы  не  знаем,
Не  нарушайте  тишину!
Сержант  ушел  с  двумя  бойцами,
Они  остались  ждать  в  лесу.
- Уж  лучше б  мы  сходили  сами!
Я  ждать  так  долго  не  могу!
- Где, Дугин, выдержка  у  вас?!
Что, капитан, хотите  дела?!
- Так  ждем  уже  их  третий  час,
Уже  порядком  надоело!
- Вон, возвращаются  они!
- Ну, что, Красулин? Что  так  долго?!
- Да, мы  похоже, тут  одни!
Пуста  деревня! Трупы  только!
- Ты, что, Красулин, что  за  трупы?!
- Так, местных  видимо, того!
Мы  там  полазили  немного,
Но  не  нашли  мы  никого!
Сама  деревня  небольшая,
Домов  шестнадцать, точно  всех!!
Лежат  у  дальнего  сарая!
Я  говорю  вам, точно  всех!!
Там, у  сарая  все  лежат!
Их  точно, взяли, расстреляли!
Дня  три,  наверное,  назад!
Их  даже  и  не  закопали!
Сидели  молча  офицеры.
Сержант  рукой  закрыл  глаза.
От  злости  лица  у  всех  серы.
- Найти  бы  гадов!! Их  тогда!!
Отряд  вошел  в  деревню  смело.
- Довлатов! Надо бы, того,
Заняться  нам  похоронным  делом!
Да, неприятно, ну, а что?!
Могилу  братскую, для  местных,
Солдаты  выроют,   пусть  там!
И  отдадим  поклон  им  честно,
А  речь  солдатам, скажу  сам!
И  холм  большой  образовался,
И деревянный  крест  на  нем.
Солдат  тут  каждый  постарался,
И  каждый  думал  о  своем.
-Солдаты! Видите  все  сами!
Что  эти  выродки  творят!
Мы, рассчитаемся  с  врагами,
Сердца  ведь  наши  так  болят!
А  потому, пока  мы  живы!
Фашистов  с  вами, будем  бить!
А  коль  уйдем  в  свои  могилы,
Потомки  будут  нас  любить!
Я  вас  прошу, не  расслабляться,
И  быть  готовым  ко  всему!
Нам  предстоит  еще  сражаться,
И  только  смерть  нести  врагу!
Довлатов! Дугин! Вы  со  мной!
Все  остальные, разойдись!!
Мы  с  вами, в  этот  дом  большой!
Майор, с  постами  разберись!
- Так  точно! Есть! – ответил  Довлатов  и  повернувшись  крикнул: - Боец! Преснухин! Где  сержанты, Красулин  или  Варнаков?! Найди  их  и  ко  мне!!
- Понял, товарищ  майор! – ответил  солдат.
- Ну, что, товарищи  офицеры, сутки, двое, мы  тут  отдохнем, а потом  двинем  дальше! – зайдя  в  дом  и  проходя  в  комнату, сказал  Елизаров.
- Печку, наверное  надо  затопить, а  то, что –то  холодно! – осматривая  печь  в  доме, заключил  Дугин.
Довлатов  зашел  в  дом, когда  Дугин  уже  затопил  печь, а  полковник  Елизаров, сняв  шинель,  сидел  за столом  и  рассматривал  карту.
- Товарищ  полковник, я  приказал  четыре  поста  выставить, по  два  человека! Сержанты, людей  расставят!- доложил  майор.
- Хорошо! Идите  сюда, майор! Садитесь!- ответил  полковник  и  показал  рукой  на  рядом  стоящий  стул.
- Коля, ну, ты  и  натопил! Жара! Скажи, там  бойцам, пусть  с  едой, что -то придумают  и  про  командиров  не  забудут! -  положив  немецкий  автомат  на  стол  и  снимая  шинель, обратился  майор  к  Дугину.
- Смотрите, майор, если  от  этой  деревни, мы  возьмем  правее, то  через  двое, трое  суток, выйдем  в  этот  район, и  даже  если  там  немцы, то  явно  последний  заслон!
- Согласен, но  суток  трое  опять  по  лесам  идти! Может, сначала  вперед  пройдем, вот  до  этого  участка, а  потом  правей  возьмем!
- Довлатов, неужели  вы  не  понимаете, что  если  пойдем  по  дороге  прямо, то  можем ,  уже  вот  тут  встретить  врага, а  потом  и  тут  опасный  участок, так  что, только  сразу  от  деревни, вправо!
- Что ж, вправо, значит  вправо! – согласился  майор.
- Разрешите?! – заглянул  в  комнату  солдат.
- Да! Заходите! – ответил  полковник.
- Заходи! Заходи, Латухин! Ты  чего?! – вставая  со  стула  спросил  Довлатов.
- Так, товарищ  капитан  прислал  с  едой! – ответил  солдат, держа  в  руках  сковородку  и  хлеб.
- О, так  чего  стоишь?! Проходи! Ставь  на  стол!!- обрадовался  майор.
- И  что  там  нажарили?! – спросил  Елизаров.
- Картошку, товарищ  полковник, с  салом!! – ставя  на  стол  сковородку, ответил  солдат.
- Ух, ты!! Картошечка!! Где  раздобыли, Латухин?!
- Ребята  в  одном  из  домов, в  подполье, сало  нашли! А  картошка  есть, ее  много  нажарили  и  сварили!! И  хлеб  нашли  и  соленья!!
- А  чего же  соленья  не  принес?!
- Здесь  они! – зашел  в  комнату  капитан, в  руках  у  которого  была  глиняная   миска  с  солеными  огурцами  и  капустой.
- О, отлично! Ты, Коля, молодец!!
- Ха, с  этим  спорить  не  буду!! – улыбаясь  и  проходя  к  столу, ответил  капитан.
- Тогда, товарищи, за  стол! – скомандовал  полковник.
- Разрешите  идти?! – спросил  солдат.
- Да, да, давай  Латухин, иди! – похлопав  солдата  по  плечу, сказал  капитан  и  подошел  к столу.
- Картошечка! Ох, поедим! – с  удовольствием, садясь  за  стол, заключил  Довлатов.
- Да, товарищи, соскучились  мы  по  еде! Давайте  есть! – откусывая  соленый  огурец, сказал  полковник.
Спустя  всего  час, расположившись   в  разных  местах  комнаты, они  легли  отдыхать. Не человеческая  усталость, в  секунды, туманила  сознание. Уже  через  минуту, они  провалились, в глубокий  сон.
Сквозь  тяжелую  пелену  сна, кто-то  толкал  его  в  плечо.
- Что  такое? – с  трудом  открывая  глаза, негромко  спросил  Довлатов.
- Это  я, товарищ  майор! – шепотом  сказал  будивший.
- А, это  ты, Красулин?! Что  случилось?!
- Я это, я! Там  задержали  нашего, одного! – негромко  объяснял  сержант.
Довлатов  сел  на  кровати  и  посмотрел  вокруг. Полковник  и  капитан  спали. Он посмотрел на окна, на  улице, были  сумерки.
- Кого  задержали? Где? Сколько  время, Красулин?
- Так, это, половина  пятого, утра.
- Как  утра?! Ни  хрена  себе, а  как  будто  только  лег! Так, кого  говоришь, задержали?
- На  краю  деревни, не  далеко  от  дороги, из  леса  вышел!  Он  говорит, что  наш, из  двести  двадцать  второй  дивизии!
- Ладно, где  он?
- Тут, на  крыльце, в  прихожей!
- Хорошо, идем! Только  тише,  не  шумите, пусть  поспят  еще!
Поправляя   на  ходу  гимнастерку  и  затягиваясь  ремнем, он  вышел  вслед  за  сержантом.  У  дверей, в  прихожей, стоял  красноармеец   с  карабином, а  рядом   боец, в расстегнутой  шинели, без  шапки, ремня  и  без  оружия.  Довлатов  подошел, посмотрел  и  спросил: - Это, что  за  вид?! Ты  где  оружие  потерял  и  ремень? Шапка  где?! Из какого  подразделения?! Кто  командир?!
-Не  шумите, товарищ  майор! Вопросов  у  вас, что-то  много! – ответил  солдат.
- Что?! Ты  как  отвечаешь, солдат?! Где  оружие  твое, спрашиваю?! Фамилия  и  подразделение?! А  то, расстреляю  к  едрене  фене и  весь  разговор!!- разозлился  Довлатов.
- Ты, майор, не  торопись  меня  расстреливать! Ты  лучше  послушай, что  я  скажу!
Сержант  аж  присвистнул   от  удивления.  Майор  подошел  вплотную  к  солдату  и  схватив  его  за  грудки, злобно  спросил: - Что  ты  хочешь  сказать?! Фамилия?! Имя?! Подразделение?!
- Меня  немцы  прислали!! А  фамилия  моя, Володин, рядовой  Володин!
Довлатов  отпустил  солдата  и  спросил: Чего?! Кто?! Ты  из  плена  сбежал, что ли?!
- Нам, товарищ  майор, вдвоем  бы  лучше  поговорить!
Довлатов  посмотрел  в  глаза  солдата  и  сказал: - Красулин, оставьте  нас!
- Понял! – ответил  сержант  и  кивком  головы  показал  красноармейцу  с  карабином  выйти.
-Ну, говори!- глядя  на  солдата, сказал  Довлатов.
- Меня  немцы  прислали! Они  вокруг  деревни, в  лесу  стоят! Вы  окружены, товарищ  майор! Закончилась для нас война, майор!
-Много  их?!
- Много! С  полк, наверное!  Двенадцать  минометов  пристреляны  на  деревню!
- А, ну, идем! – сказал  майор  и  пройдя  в  комнату,  где  спали  полковник  и  капитан, продолжил: Подъем, товарищи!!
- Что  случилось, Довлатов?! Сколько  время?!- одеваясь,  спрашивал  Елизаров.
- Пять  утра, товарищ  полковник! Наши  бойцы, задержали  на  посту, вот  этого  солдата, который  вышел  из  лесу!
- Кто  таков?! Почему  в  таком  виде?! – спросил  Елизаров, сев  на  диван.
- Говорит, что  мы  окружены, а  его  к  нам  немцы  послали!
- Чего?! – подойдя  к  солдату, спросил  капитан.
- Зачем  послали?!
- Чтоб  предложить  вам  сдаться, товарищ  полковник! – спокойно  отвечал  солдат.
Полковник  пересел  за  стол  и  глядя, то  на  Довлатова, то на  солдата, продолжал:  - И, что, много  их?!
- Говорит, около  полка!! Двенадцать  минометов, пристреляны  на  деревню!-  сев  на  стул, ответил  майор.
- А  ты, как  у  немцев  оказался?!
- Они  меня  в  лесу  взяли! Остатки  полка  прорывались  к  нашим! Я  был  в  отряде, капитана  Кононова! Нас  тридцать  семь  человек  было! Две  недели  по  лесам  шли, два  серьезных  боя  вели  и  остались  семь  человек! Пять  дней  назад, в  километрах  двух  отсюда, вышли  в  лесу  прямо  на  них! После  перестрелки, меня  и  рядового  Кошкина  взяли  в  плен, остальные  погибли.
- Да, уж! А  из  дивизии, кто-то  уцелел?!
- Не  знаю, товарищ  полковник! Наш  полк  окружили  еще  месяц   назад! Мы  держались  и  просили  помощи! А  потом, полковник  Кожемякин  приказал  майору  Вербину, собрать  отряд  и  прорываться, а  сам  остался  с  десятью  солдатами  прикрывать! В  первом  же  прорыве  с  позиций, майора  Вербина  и  лейтенанта  Пахомова  убили! Прорвались  тридцать  семь  человек  и  капитан  Кононов!
-Ясно! Так, что  немцы  сказали  передать?!
- Сказали, что  вам  надо  сдаться,  и  они  гарантируют  жизнь  и  еду! Если  до  шести  утра  вы  не  сдадитесь, то  они  начнут  обстрел! Да, и  пленных  после  шести  утра  брать  не  будут!
Полковник  посмотрел  на  Довлатова  и Дугина. В  комнате  повисла  тишина. Капитан  взял  автомат, проверил  в  магазине  патроны и  сев  на  стул, сказал: - Ну, что, кажется, все?!
- Подожди, ты, Коля! Тут  подумать  надо!- ответил  Довлатов.
- Так, значит  сейчас, пять  часов  двадцать  минут! Дугин, отведите  солдата  и  скажи  сержантам, чтоб  поднимали  людей! Потом  сразу  сюда! Надо  нам, обдумать  все!
-Понял! Пошли, боец!- позвал  за  собой  солдата, Дугин.
Когда  капитан  вернулся, Елизаров  и  Довлатов, что-то  обсуждали, рассматривая  карту.
- Все  сделал! Людей  подняли! – доложил  Дугин.
- Хорошо! Садись, капитан! Какие  мысли  есть, по  поводу  нашего  положения?! И, Довлатов, сколько  человек  у  нас  в  строю?!
- У нас, сто семьдесят  один  человек, без  нас! – ответил  майор.
- А  с  нами, получается сто  семьдесят  четыре, значит! Ну, это  уже  серьезная  сила!- с  улыбкой  отметил  Елизаров.
- Ага, что нам  их  полк, мы  их  одним  криком  запугаем!!- улыбаясь,  поддержал  Дугин.
- Еще  бы  завтра  так  посмеяться, вот  это было бы  хорошо! – заметил  Довлатов.
- Ладно, давайте  решать! Нам  надо  прорываться! Вопрос  только  один, в  какую  сторону?! – посмотрел  на  них  полковник.
- Я, товарищ  полковник, думаю, сюда! Здесь  от  деревни  до  леса  метров двести, триста, не  больше!
- Ты  значит, капитан, считаешь, что  тут  сможем?! А  если  в  лесу  их  человек  двести  на  этом  участке?!  Нам  надо  выбрать  такое  направление  прорыва, где  они  слабей  всего  кольцо  могли  сделать!
- Товарищ  полковник, а  что, если  туда  же, откуда  пришли?!- спросил  Довлатов  и  посмотрел  на  Елизарова.
- Туда же?! – полковник  задумался.
- Ну, да! Немцы, они  куда  ушли? Правильно, сюда!  А  мы  откуда  пришли?! Правильно  отсюда! Мы  когда  подходили, что-нибудь  подозрительное  видели? Нет! Значит, как  только  мы  в  деревню  вошли, немцы  сюда, могли  отправить  два, три, взвода! Чтоб  перекрыть  участок, этого  достаточно! Они  точно, не  рассчитывают, что  мы  прорываться  обратно  будем! А  основные  силы, наверняка, вот  тут  расставили!- задавая  вопросы  и  сам  отвечая, объяснял  Довлатов.
- Что ж, разумно! Есть  в  этом, что-то! А  сколько, там, до  леса?!
- Так, с  полкилометра, наверное,  будет! – ответил  Дугин.
Полковник  смотрел  на  карту  и  о  чем-то  думал. Довлатов  с  Дугиным  смотрели  друг  на  друга  и  общались  кивками  головы  и  пожатием  плечами.
- Что, вы, там  переглядываетесь?! Думаете, заснул  полковник?! Нет! Не  заснул! Прорываться  будем  туда, куда  сказал  Довлатов!  И  начинаем  через  пятнадцать  минут! Получается, без  десяти  шесть, идем  в  прорыв! Все, идите, стройте  людей!
Елизаров  вышел  из  дома, когда  строй  уже  стоял.
- Довлатов! Дугин! Поплотней  сюда  людей, чтоб  за  домами  не  видно  было!
Отряд  собрался  за  домами  и  майор  доложил: - Можно  выдвигаться, товарищ  полковник!
- Товарищи, насколько  можно, надо  пройти  тихо  и  незаметно! Смотрите  за  офицерами  и  точно  выполняйте  все  команды! Будем  прорываться  все  вместе! Все, пора! – сказал  Елизаров  и  пригибаясь  пошел  между  домами. Довлатов  и  Дугин  пошли  за  ним, а  следом  за  ними  весь  отряд.  Пройдя  метров  двести  от  домов, полковник,  с  немецким  автоматом  в  руке, жестом  показал  «бегом»  и  побежал  к  лесу.  Через  несколько  секунд   в  деревне  раздались  первые  разрывы.  Минометный  обстрел, ужасным, смертельным  воем, разорвал  тишину  этого  раннего  утра.  Когда  до  леса  и  дороги , оставалось  меньше  ста  метров, ударил  свинцовый  ливень. 
- Не  останавливаться! Вперед! – кричал  Елизаров.
- Саня! Саня! Я  чуть  правей  возьму! – крикнул   капитан, Довлатову, стреляя  на  ходу  из  автомата.
- Давай!! – ответил  майор, дав  в  сторону  леса  три  короткие  очереди.
Забегая  в  лес, он  увидел, что  кроме  стрельбы  и  разрывов  гранат, шли  рукопашные  схватки.  Дикие  крики   дерущихся и  умирающих  среди  деревьев  солдат, сливались  в  один, несмолкаемый   вопль.  Пробежав  еще  метров  десять,  он  увидел  немецкого  солдата, который  прикладом  карабина  ударил  красноармейца. Довлатов  тут  же  дал  из  автомата  короткую  очередь  прямо  в  спину  фашиста. Тот  взмахнул  руками  и  стал  падать  на  землю.  Встав  спиной  к  дереву, он  быстро  поменял  магазин  и  тут  же  длинной  очередью  скосил  двух   пробегавших  мимо  немецких  солдат. Повернувшись, он  успел  заметить  и  слегка  уклониться, от  летевшего  ему  в  голову  приклада. Удар  пришелся  в  плечо  и вскользь по груди. Тупая, дикая  боль  заставила  его  согнуться  и  тут  же  еще  один  удар  по  спине, сбил  его  с  ног.  Казалось  адская  боль  сейчас  отключит  сознание, но  он  успел  перевернуться  на  спину  и  приподняв  автомат, выпустил  длинную  очередь.  Семь  пуль  насквозь  прошили  живот  немецкого  пехотинца, лицо  которого  исказила  гримаса  боли,  и  он  упал,  навалившись  на  него.  В  метрах  пяти  от  Довлатова,  красноармеец  боролся  с  двумя  фашистами  и  дернув  кольцо  гранаты, подорвал  себя  и  врагов.  Приподняв  тело  немецкого  солдата, он  вытащил  из  ножен, висевший  у  него  на  поясе  нож. Скинув  с  себя  тело, второй  рукой  он  взял  автомат  и  стал  вставать.  Схватки  кипели  где-то  слева  и  справа. Он  встал  и  огляделся. Вокруг  лежали  убитые  советские  и  немецкие  солдаты. Слышались  стоны  раненых  и  русский  мат. Где-то справа длинными  очередями строчил пулемет.  Спина  ужасно  болела,  и  тупой  болью  отдавало  плечо. Он  засунул  нож  в  голенище  сапога  и  держа  наготове  автомат, осторожно  пошел  дальше.
Пройдя  шагов  двадцать, он  услышал  слева  крик: - Товарищ  майор! Товарищ  майор, помогите!
Он  подошел  к  дереву, у  которого  сидел  красноармеец  и  держался  за  живот. Рядом  лежали  тела  трех  фашистов  и  еще  одного  советского бойца.  Он  сквозь  боль, присел  рядом  с  солдатом.
- Руки  убери, дай  посмотрю!
Солдат  убрал  руки.  Довлатов  расстегнул  шинель  и  осмотрел  рану.
- Ранили  меня, товарищ  майор! Ранили  эти  черти!
- Как  фамилия, боец?!
- Красовский, я, Алексей! Суки  эти, ранили!! Перевязать меня надо!
- У  тебя,  солдат, кишки  наружу!! Кишки  наружу, Красовский!! Понимаешь, солдат? Плохо  это, понимаешь? Убили  тебя!!
- Как это  убили?! Я же живой!! Ранили  же!! Нет, меня  ранили!! Товарищ  майор, как  же  это?!
Довлатов  перевернул  убитого  немца.
- Товарищ  майор, меня  ранили!! Слышите, ранили!!
- На, Красовский, чем  могу!! – сказал  Довлатов  и  положил  на  живот  солдату, гранату, которую  вытащил  у  фашиста.
- Не  оставляйте, товарищ  майор!! Не  оставляйте!!
- Прости, солдат!! Прости!- ответил  Довлатов  и  медленно  пошел  дальше, держа  в  правой  руке  автомат.
«Неужели  я  один? Кто-то  еще  вырвался? Где  Елизаров? Где Коля? Не  может  быть, что  один. Должен же  еще  кто-то  выбраться. Что  делать?» задавал  он  себе  эти  вопросы, когда  услышал  дикий  крик  и  взрыв. «Отмучился, солдат. Прости, Красовский. Прости. Возьму  левее. Сука, что же  так  спина  болит и  плечо, просто  отнимается. Пить  охота»
Стрельба прекратилась, только из разных мест доносились  крики  раненых  и стоны умирающих. Ломая  ветки кустов, он пробирался, осматривая тела, не обращая  внимания,  на ползающих и просящих о помощи  раненых.  Проходя  мимо тела немецкого  офицера, он  наклонился  и забрал  у него пистолет.
- Товарищ майор! Товарищ  майор! Помогите! – услышал  он крик, чуть в стороне.
Быстро  подойдя  к кустам, он увидел  не большую воронку, в которой  полулежал  красноармеец.
-Латухин?! Живой?! – присел он рядом с солдатом.
- Патроны  у меня кончились, товарищ майор!
- Черт! Латухин! – посмотрев  на бойца, сказал он.
- Товарищ майор, оставьте  пистолет!
- У тебя, Латухин…
- Я знаю, товарищ майор! Правой ступни  нет и левое  бедро пробито! Оставь пистолет, майор! – перебил его солдат.
Он достал пистолет и  отдал  бойцу. Потом сжал его руку и сказал:- Прощай, солдат! Прощай!
- Спасибо, товарищ майор! – улыбнувшись, сквозь боль, ответил Латухин.
Он взял автомат, развернулся и не оглядываясь стал уходить. Отойдя, на пять шагов, он услышал выстрел, но оборачиваться не стал.
Пройдя  метров  тридцать  влево, он  остановился. Среди  множества  убитых   немецких  и  советских  солдат, он  увидел  сидящих  у  дерева  фашистов. Один  из  них  перевязывал  другого  и  что-то  говорил  по-немецки. Довлатов  сделал  пять  шагов  в  их  сторону  и  когда, один  из  них  бросился  за  карабином, дал  длинную  очередь,  опустошая  магазин  автомата.  Подойдя  к  убитым, он  забрал  у  них  две  гранаты. Осмотревшись, он  увидел  у  трех  убитых  немецких  солдат  автоматы  и  стал  собирать  магазины  с  патронами.  Когда  он  менял  магазин  в  автомате, шум  ломающихся  веток, заставил  спрятаться  за  деревом. Довлатов  выглянул  и  опустил  автомат.
- Красулин?! Ты, Красулин?! Живой!!
- Я, товарищ  майор!! А, я слышу,  стреляет  кто!! Я  и  побежал  сюда!!
- Красулин, дорогой!- Довлатов  обнял  сержанта.
- Товарищ  майор, со мной  еще боец! Я его,  там, в кустах оставил!
- Так, зови его, Красулин!
- Елецкий! Елецкий! – крикнул сержант  и когда, далеко  в  кустах поднялся  солдат, рукой  показал и продолжил: - Давай  сюда, Сеня!
- Товарищ  майор, рядовой Елецкий! – подошел  боец.
- Что  ранен, солдат?! – посмотрев на  него, спросил Довлатов.
- Да, ерунда, слегка  зацепило  по  руке!
-Хорошо, что  по руке, а не по ноге! Нам, с вами  много топать  придется!
-Товарищ  майор, что  делать  будем?! У  меня  только  пистолет  полковника  Елизарова  с  пятью  патронами!
- Пистолет, это  нормально! Постой, Красулин, а  сам  полковник?!
- Так, это, товарищ  майор, убили  его! Он, там  лежит! Две  пули  в  грудь  поймал!  Я  его  оттащил  в  кусты! Вот, там,  он,  умирая,  отдал  мне  пистолет  и  документы  свои!
- А, капитана  Дугина, не  видел?!
- Не, товарищ  майор, не  видел!
- А, ты, Елецкий, не видел?!
-Не, товарищ майор, не  видел!
- Жаль, что  не  видели! Собирайте  оружие,  тут  его полно! Только, шевелитесь! Красулин,  вон, бери  у  того  фрица  автомат  и  патроны  собирай. Да, Красулин, ты  гранаты  тоже  бери! А  если  воду  и  еду  найдешь, вообще  хорошо  будет!
- Да, товарищ  майор, пить  охота, страсть  как!!
- Елецкий, да  брось  ты  карабин! Бери  автомат  и патроны!
- Я, карабин  тоже с собой  возьму! – ответил  солдат и перевел  карабин за спину.
- Ну, как  знаешь! Давайте, побыстрей  ребята, а то немцы  деревню  проверят  и  сюда  пойдут! Надо  уходить!
Собрав  оружие  и  боеприпасы, они  пошли  вглубь  леса. Они  не  знали,  и  им  не  дано  было  узнать, что  единственным  выжившим  из  всего  отряда  останется  именно  капитан  Дугин, который  через  семь  дней, раненый, едва  державшийся  на  ногах,  выйдет  в  расположение  одного  из партизанских  отрядов.  Они  не  знали, что  свой  последний  бой, они  примут  ровно  через  сутки, случайно  столкнувшись  с  немецкой  разведгруппой. Всего  этого  они  не  знали, да  и не  могли  знать. Тяжелыми, медленными  шагами  они  уходили  в  чащу  леса.

Деревня  Науменки. Штаб 33 армии.

- О, Саблин, вижу,  ты  не спишь!
А  я  вот, что-то  разоспался!
А  ночью, слышал, ты  храпишь!
Вот  это  друг  то  мне  достался!
- Ну, я то, вроде, не  храплю,
Боялся, рядом  генерал!
Он  улыбнулся: - Я ж шучу!
Ну, говори, что  рано  встал?!
-Да, вот  все  мысли  в  голове,
И  не  давали  мне  уснуть!
Ну, те, лесные  стычки  две,
Где  фриц  пытался  нас  куснуть!
-Ввиду  имеешь  хвост  отряда?
- Так  точно, странно  это  все!
- Так  может  их  разведка  рядом?!
-Э, нет, уж  больно  далеко!
- Андрей  Егорыч, что  темнишь?!
Иль  знаешь, что-то  ты  уже?!
И  потому, сейчас  не  спишь,
Но  говорить  не  хочешь  мне?!
Давай! Давай, полковник  Саблин,
Всю  обстановку  доложи,
А  то  быть  может,  я  расслаблен,
За  время  нашего  пути!
- Вот  после  той, последней  схватки,
Отправил  я  своих  ребят!
Фашист, играет  с  нами  в  прятки,
И  так  я  этому  не  рад!
- Постой, ты  что  сказать  мне  хочешь?!
Идут  за  нами  по  пятам?!
Андрей  Егорыч, это  точно?!
- Не  точно, не  сказал бы  вам!
- И  сколько  движется  за  нами?!
- До  сотни  подготовленных  солдат!
Они  охотятся  за  вами!
Взять  генерала  Гитлер  рад!
- Откуда  знают  наш  маршрут?!
- Пока  я  это  не  пойму!
- Так, значит, тут  вот, где-то  ждут?!
-Сказать  вам  точно  не  могу!
- Сегодня  мы  в  деревне, здесь,
А  завтра, движемся  сюда?!
Нам  надо  точно  все  учесть,
Иначе  ждет  нас  всех  беда!
Давыдов!!
В  дверь  вошел  майор.
-Где  твой  начальник, Ушаков?!
- Соседний  дом! Вон, рядом  двор!
-Его, ко  мне! Без  лишних  слов!
- Так  точно, понял! Разрешите?!
- Давай, Давыдов, побыстрей!
Да, и  нач. меда  позовите!
Давай, майор, прошу, живей!
Потом, сидел  опять  над  картой.
Карандашом  по  ней  стучал.
- Все  надо  было  делать  в  марте,
Так  долго  я  приказа  ждал!
- Москва  все  видела  иначе!
Чего  теперь  себя  винить!
Они  по  лесу  тут  не  скачут!
Им  лучше  видно  как  нам  быть!
-С  тобою, нас, Андрей  Егорыч,
За  мысли  к  стеночке  прижмут!
- Сначала б выбраться, Григорич!
Понять  бы, где  фашисты  ждут!
- Поступим  как, Андрей  Егорыч?!
Отсюда  двинем  мы  когда?!
- Дела  хреновые, Григорич,
Маневра   нет, совсем  беда!
Они  нас  двигают  к  дороге,
А  значит, ждут, вот  где-то  здесь!
И  от  Горшкова  нет  подмоги,
Отряд   не  вышел  его  весь!
- А  если  мы, пойдем  сюда?!
Сквозь  лес, возьмем  еще  правее?!
Вот  тут  выходим, тут  река,
Ее  форсируем  быстрее!
- Идея, может  получиться,
Но  сзади, могут  поднажать!
- А  мы  оставим  роту  биться,
И  тех,  кто  сзади, задержать!
В  дверь  постучали: - Разрешите?!
- Давыдов, что?!  Где  Ушаков?!
- Его  там  нет!
- Так, разыщите!
- Он  арестован, с  чужих  слов!
- Вы, что, Давыдов, заболели?!
Кем  арестован?! Что  за  бред?!
- А  доложить  вам  не успели,
Но  к  особисту  ведет  след!
- Так  позовите  особиста!
Что  происходит, вашу  мать!!
Андрей  Егорыч, вот  артисты!
И  как  мне  это  понимать?!
-Да, что-то  странное  творится,
Но  объяснит, наверно, здесь!
Сейчас  придет  и  объяснится!
Быть  может  основания  и  есть!
- Какие  к  черту  основанья?!
Он, что  совсем  сошел  с  ума?!
Не  время  проявлять  старанье,
Все  это  радость  для  врага!
- Быть  может,  мы  чего  не  знаем?!
- Андрей  Егорыч, прекрати!
С  тобой, мы, оба  понимаем,
Наветов  столько, пруд  пруди!
Нач. связи  наш, на  что  способен,
Что  только  Родину  предать?!
Тут  каждый, кто  в  кольце  виновен,
В  том, что  врага  не  смог  сдержать!
Зашел  спокойный  особист.
- Мне  доложили, вы  искали?!
- Ну, друг  сердечный, ты  артист!!
Тебя  пойму  теперь  едва ли!!
Где  Ушаков?! Что  происходит?!
Какой  арест, едрёна  вошь??!!
Коль  это  от  тебя  исходит,
Проблемы  ты  себе  найдешь!!
Ты, особист, не  понимаешь,
Что  мы  сейчас  в  кольце  врага!!
Иль  ты  и  нам  не  доверяешь?!
Нам  всем, до  смерти  два  шага!!
Упреки  выслушал  без  слов,
Потом  спокойно  сел  к  столу.
- Ответ  для  вас  уже  готов,
Озвучить  я  его  могу!
- Мы во  внимании  сейчас,
И  ждем  мы  ваших  объяснений!
- С  Москвы  бумага  есть, для  вас!
Ну так, что бы  не  было  сомнений!
Еще  два  месяца  тому,
С  Москвы  шифровку  получил.
Не  доложил  я  ни кому,
Ее  я  в  тайне  сохранил!
Не  ясно  было, кто  и  где,
Но  враг  о  многом  уже  знал,
И  были  мы  уже  кольце,
Я  это, четко  понимал!
Дрались  дивизии  в  котлах,
И  часть  солдат  попала  в  плен!
Упрека  нет  в  моих  словах!
Специальных  не было  измен!
Москва, чуть  позже, сообщила,
Один  связист  сломался  там!
Разведка  немцев  захватила,
Все  шифры, что  доступны  нам!
- Так, почему  не  доложили,
Не  прекратили  эту  связь?!
- С  Москвы  тогда же  сообщили,
Что  здесь, у  нас, есть  тоже  мразь!
И  мне  понадобилось  время,
Чтобы  проверить, что  к  чему!
Проверить  всей  цепочки  звенья,
Я  точно  верил, что  найду!
И  рядовой  Базуцкий  мною,
Допрошен  был, пять  дней  назад!
Его  допрашивал, не скрою,
Слова  бросая  наугад!
Но  он  признался, что  шпионил!
А  Ушакова  обманул!
Но  Ушаков  когда  все  понял,
С  докладом  вам  всерьез  тянул!!
- И  в  чем  виновен  наш  полковник?!
Что  это  нам  не  доложил?!
Лишь  только  в  этом  он  виновник?!
А  как  же  прежде  он  служил?!
Он  объясненья  дал  свои?!
-Халатность  он  свою  признал!
- Вот, особист, ты  мне  скажи,
Что  он  как  враг  нас  предавал?!
Иль  пожалел  того  бойца?!
Без  разговоров   ведь  стрельнешь?!
- Да, расстреляю  подлеца!
- А  жизнь  обратно, как вернешь?!
Ну, хорошо, боец  наш  струсил,
О  нас  им, что-то  передал!
Чтоб  разрубить  измены  узел,
Ты б  с  немцем  в  игры  бы  поиграл!
- Какие  игры, генерал?!
Уже  все  поздно, начинать!
Базуцкий, все  осознавал,
Себя  спасал, решив  предать!
А, Ушаков  подозревал,
Но  к  связи  доступ  не  пресек,
Фашист, о  планах  наших  знал,
Заслоны, тут  и  тут, итог!
- Андрей  Егорыч, не  молчи!
- Так, я  не  знаю, что  сказать?!
У  нас  тут  каждый  день  бои!
Как  Ушакова  понимать?!
-Так  ты  считаешь, он  виновен?!
- Но  нам-то  мог  все  рассказать!
Он  наказания  достоин,
Но  будем  все  в  Москве  решать!
- Я, вас, полковник  Саблин, уважаю,
Но  до  Москвы, не  стану  я  тянуть!
Обоих  здесь  я  расстреляю!
В  Москве  же, объясню  вины  их  суть!
- Вы, Камбург, вы  не  забывайтесь!
Здесь  все  решает  командарм!
-Да, капитан, уж  постарайтесь,
Но  Ушакова  расстрелять, я  вам  не  дам!
В  Москве, мы  все, ответим, без  сомнений!
Вы  за  себя, а  я  за  армию, за  всю!
Ну, а  пока, не  нужно  других  мнений,
Я  о  расстреле  слышать  не  хочу!
- Я  вас, товарищ  генерал, не  понимаю!
Мы, что же   пожалеем  тут  врага?!
- Включите  разум, я  вас  призываю!
Мы  в  окружении, до  смерти  два  шага!
Сейчас  начнем  расстреливать  своих,
Солдаты  просто  разбегутся!
И  ад  войны, чистилище  для  них!
Уж  сколько  их, до  наших  доберутся?!
Нам  хватит  погибающих  дивизий,
И  раненых, оставленных  в  лесах!
Усталые, без  всяческих  провизий,
Они  едва  стоят  ведь  на  ногах!
Мы, поклониться  им  должны, солдатам  нашим,
А  разбираться, будем  мы  потом!
И  понимать, что  это  очень  важно,
Они  за  Родину, стояли  тут  щитом!
- Что ж  Ушакова  отпущу,
Но  как  прорвемся  мы  в  Москву,
Все  руководству  доложу,
Ему  халатность  не  спущу!
- Давай, сначала  доберемся!
Там, объяснения  дадим,
И  с  тем, что  было  разберемся!
А  выйти,  все,  мы  так  хотим!
Тут  особист  спокойно  вышел,
И  воцарилась  тишина.
- Да, командарм, не  очень  вышло!
- А, что  он  думал, сейчас  война!!
Давай  решать, Андрей  Егорыч,
Кого  оставим  здесь  в  заслон!
- Ты, понимаешь  сам, Григорич,
Без  шансов  выйти  будет  он!
- Я, все  прекрасно  понимаю,
Но  тут  не  время  рассуждать!
И  что  сказать  ты  хочешь,  знаю,
Их  оставляем  умирать!
Оставим  взвод! Зачем  здесь  больше?!
Наверно, справятся  они?!
Им  продержаться  сутки, дольше,
Навряд ли  выдержат  они!
В  дверь  постучались:- Разрешите?!
- Нач. мед, ты  вовремя  пришел!
Да, да, полковник, проходите!
- Я,  через  раненых  прошел!
- И  сколько  раненых  у  нас?!
- Тяжелых, будет, сорок  шесть!
- А  если  всех, на  этот  час?!
- Боюсь,  плохая  будет  весть!
- Ну, говорите, не  молчите!
- Больных  и  раненых  легко,
Две  сотни  смело  вы  берите!
Им  не  пройти  уж  далеко!
- Андрей  Егорыч, предложенье?!
И ты, нач. мед, свое  скажи!
- Одно  быть  может  только  мненье,
Оставить  их, как  не  крути!
- Нач. мед, ну  что  на  это  скажешь?!
- Опять  оставить, как  тогда?!
- Сейчас, ты  грязью  нас  измажешь?!
Куда  их  деть?! Скажи, куда?!
Иначе  нам  и  не  прорваться,
Коль  за  собой  их  потянуть!
И  с ними, нам  здесь  не  остаться,
Через  леса  лежит  наш  путь!
- Вы, командарм, и  вам  решать!
В  глаза  не  стану  им  смотреть!
Оставим  их  кончины  ждать,
С  ничтожным  шансом  уцелеть!
- Пускай  ничтожный  у  них  шанс!
У  нас, он  тоже  не  велик!
В  любой  атаке, каждый  шаг,
Как  жребий  видеть  смерти  лик!
Кто  сможет, с  нами  пусть  идет!
Других, ты  жителям  оставь!
Когда  к  своим  уже  придем,
Ты  в  общий  список  их  добавь!
- Так  точно! Понял! Разрешите?!
- Иди, полковник, не  взыщи!
Прошу  вас, вы  меня  поймите,
Другого  нет  у  нас  пути!
Нач. мед  ушел, они  остались.
Осадок   страшный  на  душе,
И  тему  раненых  старались,
Не  поднимать  уже  вообще.
- Андрей  Егорыч,  как  Ефимов?!
- Надежный, твердый  офицер!
Руководит  бойцами  лихо,
Да  и  в  боях  довольно  смел!
- Кого  дадим  ему  в  подмогу?!
- Ершов, ком. взвода, лейтенант!
- Закроют  тут  они  дорогу,
И  мы  уйдем, им  не  вариант!
Им  надо  сутки  продержаться,
И  дать  возможность  нам  уйти!
От  тех,  кто  сзади, оторваться!
Другого  нет  у  нас  пути!
Давыдов!! 
В  дверь  вошел  майор.
- Сюда, Ефимова, ко  мне!
И  пусть  он  будет  очень  скор!
И  как  погода  на  дворе?!
- Весна! Апрель! Почти  тепло!
Снег  под сошел  уж  на  дороге!
- Идти  по  грязи  нелегко,
Бойцы  опять  промочат  ноги!
Давай, Ефимова  зови!
Да,  нам, с  полковником бы, чаю!
И  сахарку  нам  прихвати,
У  зам. по  тылу  есть, я  знаю!
Через  пять  минут, они  уже  пили  горячий  чай, вприкуску  с  небольшими  кусочками  сахара.
- Михаил  Григорьевич, я  бы, все же, их  вот  тут  оставил – сделав  глоток  чая, предложил  Саблин.
- А, почему   думаешь  здесь?! – склонился  над  картой  Ефремов.
- От  деревни  уже  порядочно  будет! А  потом, им  с  дороги  в  лес  не  уйти, увязнут! Им  только  по  дороге, за  нами  идти, до  вот  этой  точки!
- Так, так!  Ты, значит, уверен, что  они  вот  сюда  не  пойдут?!- он  посмотрел  на  полковника.
- Не  пойдут, Григорич! Точно  не  пойдут! Они  за  нами, по  этим  лесам, от  деревни  к  деревне, идут! Зачем  им  раньше  времени  в  чащу  идти  и  в  лесу, по  мокрому, глубокому  снегу  пилить?!
- Ну, ты, надеюсь, понимаешь, Андрей  Егорыч, что  мы  не  можем  ошибиться!  Нам, обязательно  надо  их  отсечь, иначе,  когда  будем  прорываться  тут, они  сзади  проблем  доставят!
- Я, все  понимаю, Григорич! Но, вот, что  хочешь,  делай  со  мной, ну  не  пойдут  они  в  лес, до  этой  точки!
В  дверь  постучали,  и  заглянул  майор: - Разрешите?!
- Да, заходи  Ефимов!  Как  настроение, майор?!
- Боевое, товарищ  генерал! Бойцы  устали  сильно, четыре  месяца  без  отдыха  воюем! Да, и  с  боеприпасами  не очень!
- Знаю, все  знаю, майор! Единственный  шанс  у нас, это  прорваться  из  окружения!
- Я, понимаю, товарищ  генерал!
- Погоди, майор, погоди! Тут, так  сказать, есть  небольшая  проблема! Вот, посмотри  на  карту! Мы, здесь, с  полковником  подумали, что б  нам  спокойно  прорываться, надо, что б  кто-то  сзади, вот  тут, постоял!  Сутки  надо  вот  здесь, взводом  простоять! Если  появится  за  нами  преследование, то  надо  их  задержать! А  не  появится, значит,  через  сутки  двинетесь  за  нами!
- Понял, товарищ  генерал!
- Ты, майор, посмотри  внимательно! Вот  тут  встанешь! Как  раз  дорогу  лесную  перекроешь, а  мы  вправо, в  лес  и  сюда  к  реке!
- Ясно, товарищ  генерал!
- Только, майор, если  уж  чего, держитесь,  сколько  сможете! Главное, не  пропустить  и  дать  нам  время, часов  двенадцать, а  лучше  сутки! – подошел  к  Ефимову  Саблин.
- Понял, товарищ  полковник! Не  переживайте, простоим! А  чей  взвод  брать?!
- Взвод, лейтенанта  Ершова! И полковник  Саблин, сейчас  с  тобой  сходит!- он  посмотрел  на  полковника  и  тут  же  продолжил: - У  подполковника  Крутецкого  возьмете  пулемет  и  патроны!  И, Андрей  Егорыч, помоги майору  с  гранатами! Хоть  десяток  надо  им  оставить!
- Хорошо! Ну, что  майор, пошли! – одевая  шинель,  позвал  полковник.
-Разрешите  идти?! -  спросил  Ефимов.
- Давай, Николай, держись! На  тебя  надеемся! Спины  наши  прикроешь! Держись, майор! – ответил  он  и  пожал  майору  руку.
Оставшись  один, он  сел на  кровать  и  достав  из  планшета  блокнот, стал  писать  карандашом: «12 апреля 1942 года. д. Науменки.  Отдал  приказ  о  дальнейшем  продвижении  отряда. Выход  назначен  на  8.00  13  апреля.  После  четырех  боестолкновений  численность  отряда  составляет  1417 солдат  и  офицеров. Связь  с  дивизиями  потеряна  месяц  назад. Судьба  отряда  полковника  Котова  неизвестна. Судьба  отряда  полковника  Елизарова  неизвестна. В  случае  своей  гибели, командовать  оставшимися  подразделениями  армии  мной  назначен  командующий  армейской  разведкой  полковник  Саблин»
Дверь  приоткрылась. – Разрешите?
Я, к  вам, товарищ  генерал!
- А, санинструктор, заходите!
Прихода  вашего  не  ждал!
Он  подошел, они  обнялись.
- Три  дня  не  видел  я  тебя!
- Ну, как  же, взглядами  встречались!
- Да, взгляды, Лина, ерунда!
Стояли  долго  так, обнявшись,
Он  гладил  волосы  ее,
Она,  к  груди  его  прижавшись,
Дыханье  слушала  его.
- Неужто  ты  скучал, любимый?
Неужто  помнил  про  меня?
Так, за  тебя  боюсь, родимый,
Ты  только  береги  себя!
-Не  бойся, милая  моя,
Прошу, ты  думай  о  себе
Мне  так  нужна  любовь  твоя
Будь  осторожней  ты  вдвойне!
Минуты  счастья  для  двоих,
Порой  они  так  скоротечны,
Но  этот  миг, святой  для  них,
А  те  мгновенья  в  жизни  вечны.
Но  каждый  миг  дороже  злата,
Минутам, просто  нет  цены.
Война, во  многом  виновата,
Любви  дороги  в  ней  страшны.
- Миша, говорят, что  мы  завтра  дальше  идем! Это  правда? – прижимаясь  к  его  груди, спросила  она.
- Да. Нам  необходимо  идти  дальше!
- Я думала, что  мы  уже  вышли!  Столько  шли  по  этим  лесам, столько  боев  и  перестрелок! Раненых, Миша, раненых  уйма!
- Я  знаю, знаю  милая!  Осталось, совсем  ничего!  Рассчитываю, что  еще  два  немецких  заслона  будет, или  один!
- Ты, только, я  тебя  прошу, береги  себя! А  то,  ты  любишь, в  атаку  впереди  всех  бежать! Нет, я  конечно  понимаю, что  ты  генерал, но  будь  осторожней!
Улыбаясь  и  гладя  ее  по  волосам, он  ответил: - Милая, я  обещаю, я  буду  осторожней! Ты  только  пойми, я  должен  вывести  людей  из  окружения! Мы  итак  потеряли  слишком   многих!  И  я  как  командарм, обязан  идти  впереди!  А  вот, тебя, я  прошу, будь  осторожна  и  не  лезь  вперед, пока  коридор  не  сделаем!
- Хорошо. Миша, ты  думаешь,  получится  у  нас  прорваться?!
- Надеюсь! Не  знаю  только  с  какими  потерями, но  кто- то  должен  прорваться!
- Ой, надо  мне  бежать, а  то  обыскались  уже,  наверное! Вот  тебя  увидела, побыла,  и  на  душе  легче!
- А, я  вот, тебя  не  отпущу! – и он  крепко  ее  обнял, целуя  в  шею.
-Миша! Хороший  мой! Я  так  тебя  люблю! Так  люблю! А  эта  проклятая  война, быстрей бы  она  закончилась!
- До  победы, моя  милая, еще  далеко! Нам  главное, вырваться  сейчас! Только  береги  себя, очень  тебя  прошу! Слышишь?! Береги  себя! – шептал  он  ей  на  ухо.
- И  ты, родной, знай, я  без  тебя  жить  не  стану! Просто, не  смогу! – она  прижалась  к  нему.
- Глупости, не говори, ты  должна  жить, что бы  ни  случилось  со  мной! Это  мой  тебе  приказ!
- С  тобой  ничего  не  случится! И  твои  приказы  на  меня  не  распространяются! А  если  будешь  вредничать, то  я  за  себя  не  отвечаю! -  и  она  поднесла  к  его  носу  кулак.
Он  рассмеялся, поцеловал  кулак  и  еще  крепче  ее  обнял.
- Задушишь! Все, надо  бежать! – и  поцеловав  его, она  быстро  ушла.
Он  допил  давно  остывший  чай  и  крикнул: - Давыдов!
- Звали, товарищ  генерал?! – вошел  майор.
- Да! Давыдов, передай, офицеры  высшего  командного  состава, сегодня  в пять  вечера  у  меня!
- Понял! Разрешите  идти?
- Да!
Оставшись  один,  он  встал  у  окна  и  задумался. « Весна. Эта  грязь  со  снегом  мешают  быстрому  продвижению. Если  нам  мешают, значит  и  немцам  трудно. Значит, сможем  оторваться. Может,  надо было  послушать  Жукова? Может,  на  Киров   было бы  проще? Жуков. Почему  он  раньше  не  отправил  прорываться  в  направлении  Кирова? Вся  армия  погибла. Кто  ответит? Кто  виноват? Мы  здесь  без  помощи, в  полном  окружении,  три  месяца. Три  месяца  нескончаемых  боев. Дивизии  гибли  на  моих  глазах, выполняя  мои  приказы. Нет, Георгий  Константинович, не  только  мои, но  и  ваши. Я, конечно, задам  вам  вопросы. Только  бы  выйти. Только  бы  сохранить, хотя бы  полк. Полк. Это  ужас. Один  полк, от  армии. Что  скажет  Сталин? Знал  он  обо всем  этом? Знал ли  он  о  планах  Жукова? Конечно,  знал, не  мог  не  знать. Почему  разрешил? Жуков. Как  же  так  получилось, Георгий  Константинович? Ладно. Все  потом. Сейчас, главное  прорваться. Остальное  потом. Все  вопросы, потом. Главное  вырваться»
В  пять  часов  вечера  собрались  офицеры  штаба.
- Товарищи  офицеры, завтра  в  семь  часов  утра  выходим! Все  смотрим  на  карту! Вот  по  этому  направлению  идем  к  реке  Собжа! Обойдя  д. Нижняя  Тарасовка, выходим, вот  на  эту  точку! Внимательно  смотрите  и  делайте  пометки  у  себя!  Потому  как  планы  поменялись, в  связи  с  изменением  развед. Данных! От  этой  точки, уходим  правей! Все  видят? Правей! И  дальше, через  сплошной  лес, к  реке! -  показывая  на  карте, объяснял  полковник  Саблин.
- И  хочу  добавить, товарищи! По лесу  не  разбредаться, а  держаться  подразделениями! До  реки  идти  не  долго, но  снег  и  грязь, а  солдаты  у  нас  в  валенках! Поэтому  идти  будут  медленно! Но  подчеркну, не  останавливаться! По  выходу  к  реке, форсируем  сходу! Полковник  Саблин, продолжайте! – добавил  генерал.
- Товарищи, в  сущности,  добавлять  больше  нечего! За  некоторым  исключением! Майор  Шумихин!
- Я! – встал  майор.
- Вы, майор, вместе  с  комиссаром  Владимировым!
- Я! –встал  второй  офицер.
- Вы, вдвоем, берете  взвод  старшего  лейтенанта  Конопко, и  выходите  за  час, до  всего  отряда! Ваша  задача, первыми  выйти  к  реке  и  начать  ее  форсирование! Отряд  подойдет  следом! Но  завязанный  вами  бой, откроет  наиболее  уязвимые  точки  немецкого  заслона! Задача  ясна?!
- Так  точно! – вместе  ответили  офицеры  и  сели.
- Майор  Ефимов!
-Я!
- Вы, свою  задачу  знаете?!
- Так  точно!
- На  вас, Ефимов, задача  архи сложная! Надеемся  на  вас! Сутки, нам, майор,  очень  надо  выиграть  сутки!
- Я, понял, товарищ  полковник!
- Товарищ, генерал, я  закончил! – доложил  Саблин.
Командарм  встал  и  посмотрев  на  собравшихся  офицеров  сказал: - Товарищи! Осталось  совсем  немного, и  через  пять, шесть  дней, мы  сможем  выйти  к  нашим! Последнее  усилие! Солдат  подбадривайте, я  понимаю, что  устали! Мы  столько  уже  прошли! Надеюсь  на  вас! Все, все  свободны!
Рано  утром  отряд  двинулся  по  лесной  дороге. Изможденные  солдаты, тяжелым  шагом  проходили  мимо  него  и  стоящего  рядом  полковника  Саблина.
- Да, Андрей  Егорыч, солдаты  наши, похожи  больше  на  каких- то  разбойников, одетых  в  шапки, да  шинели!
- Михаил  Григорьевич, когда  к  своим  выйдем, приведем  их  в  нормальный, солдатский  вид! А, пока, что же  в  таком  аду, честное  слово, не  до  парада! – ответил  полковник  и  посмотрел  на  командарма.
- Все  я  понимаю, Андрей  Егорыч! Главное  побольше  бы  осталось  тех, кого  в  солдатский  вид  приводить  будем! Ну, что  пошли! – и  они  двинулись  рядом  с  неровным  строем  солдат.
- Ну, что  майор, здесь  остаешься,
А  мы, правее, в  лес  уйдем!
Ершов, а  ты  чего  смеешься?!
- Так, через  сутки  вас  найдем!
Он  посмотрел  на  лейтенанта.
«Его,  быть  может заменить?»
- Полковник  Саблин, дай  сержанта!
- Зачем?!
- Тебе  еще  мне  объяснить?!
Сержант  разведки  им  поможет!
Ты, только  опытного  дай!
Андрей  Егорыч, что-то  гложет?!
Прошу  тебя, не  начинай!
Полковник  явно  был  расстроен.
- Цветков! Сизова  позови!
Пришел  сержант, он  был  спокоен.
- Разведать  надо  все  пути?!
- Нет, Саша, остаешься  тут!
Вон, с  лейтенантом  и  майором!
Сам  знаешь, сзади  немцы  прут,
Их  взвод  останется  заслоном!
Сержант  прищурился  слегка.
- Андрей  Егорыч, я  вас  понял!
- Держись, разведка  сейчас  война!
И  тут  полковник  его  обнял.

По  снегу  мокрому, в  лесу,
Отряд  ушел, а  их  оставил.
- Майор, послушай, что  скажу,
Ты б  пулемет, вон  там, поставил!
- Сержант, что  грамотный  такой?!
Полковник  Саблин, тебя  ценит!
Тебя  оставил  здесь, со  мной!
Мне, с  лейтенантом  он  не  верит?!
- Не в этом  дело, командир!
Мы  тут  оставлены  навечно!
- На  сутки, так  приказ  гласил!
- Здесь  сутки  будут  бесконечны!
- Сержант, ты  видно  много  знаешь!
Так  нас  тогда  ты  просвети!
- Я  из  разведки, понимаешь,
Нам  не  уйти, как  не  крути!
За  нами  движутся  фашисты,
Идут  буквально  по  пятам!
Идут  матерые «артисты»,
Чтоб  весь  отряд  загнать  в  капкан!
И  командарм  нас  здесь  оставил,
Не  дать  пройти им, задержать!
А  весь отряд, правей направил,
Чтоб там  кольцо врага прорвать!
- А мы, как выйдем?! Кто-то думал?
- Да, успокойся, лейтенант!
Наш  генерал, он все обдумал!
Там  пулемет, скажи  сержант?!
Майор сержанту подмигнул,
И тот ответил улыбаясь:
- Да, ветки я б чуть-чуть пригнул,
И бил оттуда прикрываясь!
- Взвод! Занимаем  оборону!
Мы остаемся здесь, в лесу!
Перекрываем тут дорогу!
Противник  рядом, на носу!
Кашутин! Вместе с пулеметом!
Где ель большая, бугорок!
Ложить немецкую пехоту,
Оттуда, будешь ты как Бог!
- Так вроде нету Бога вовсе?!
- Как  знать, Кашутин! Как бы знать?!
За Бога, нас накажут после,
А нам с небес лишь помощь ждать!
Так, лейтенант, возьми десяток!
Туда, вон, слева от дороги!
Ну, вроде все, теперь порядок,
Фашистов тут оставим многих!
А ты, разведка, как желаешь,
Местечко выбери себе!
В войне ты видно понимаешь!
- Да я, вон там, на старом пне!
- Что так на пне сидеть и будешь?!
Пенечек, значит обживешь!
- Майор, смеяться все мы будем,
Начнется бой, ты все поймешь!
- Так, Молотков, чего сидишь?!
- Да, невозможно, снег и грязь!
-От злости, вижу, ты кипишь!
Да, не копай ты, в этот раз!
Там, у березки, прямо встанешь,
Обсыплешь фрица матерком,
Что ты устал, о том им скажешь!
Окоп то выроешь потом!
Солдат со злостью стал копать,
Бурча под нос свои проклятья.
-Давайте, хлопцы, не стонать!
Война, противное занятье!
-Да вон, идут уже, кажись?!
-Взвод, к бою! Браво, Иноземцев!
-Майор, прошу, не суетись,
Давай подпустим ближе немцев!
- Ну, ты, разведка, помолчи!
Я, сам, не первый день воюю!
Вон, лейтенанта подучи,
А то, обделается, чую!
Фашисты в белых маскхалатах,
Шли осторожно, через лес.
- Видать матерые солдаты,
Отряд в десяток, это весь?!
-Да нет, дозорные, разведка!
Все остальные позади!
-Так может, этих снимем метко?!
Их сколько там, сержант скажи?!
-Там, весь отряд, не больше сотни,
Но подготовлены бойцы!
- Не избежать им сильной бойни!
За все ответят, стервецы!
-Чего огонь не открываем?!
-О, лейтенант, зачем прибег?!
Мы их, поближе подпускаем,
Ну, чтоб для них один итог!
-Вон, уж отряд весь показался!
-Всем приготовиться! Огонь!!
И в прошлом тихий лес остался.
И вздыбился под Смертью конь.
Галопом всадник устремился,
Искать в лесу живую плоть.
Солдат немецкий повалился,
Свинец в живот смог уколоть.
Бой закипел в одно мгновенье,
И грохот выстрелов в лесу,
Нарушив мирное теченье,
Разрушил леса тишину.
- А, так не нравится, вам, гады?!
Кричал майор, ведя огонь.
- Нам бы в атаку, тут вот, сразу,
Чтоб их погнать отсюда вон!
Отходят, суки! Так и надо!
Ну, что, разведка, как мы их?!
- Плясать от радости нам рано,
Они оставили троих!
-Но их уже на трое меньше,
А мы, как видно, без потерь!
Чтоб нас пройти, им надо прежде..
-Не дураки они, поверь!
- Ну, как вы тут?! Мы там нормально!
- О, лейтенант, опять ты здесь?!
Отбились быстро мы, похвально!
Сомненья у сержанта есть!
- Какие могут быть сомненья?!
Еще раз сунутся сюда,
Мы им дадим без промедленья!
Им не пройти тут, ни черта!
Сержант спокойно улыбнулся,
На лейтенанта посмотрел.
Вдруг лес от взрывов содрогнулся,
Упасть на землю он успел.
Земля дрожала и стонала,
Разрывы рвали ее плоть,
И Смерть над ними танцевала,
Порой, нахмуривая бровь.
Ложились рядом, взрыв за взрывом,
Ломая ели и дубы.
И звон в ушах не выносимый.
- Сержант живой?! Летеха, ты?!
- Да я, живой! Летеха, как?!
- Живой! Присыпало его!
Вот лупят, гады! Просто мрак!
-Вот, черт, не слышу  ничего!
- Не бойся, лейтенант, вернется  слух!
Давай  быстрее  поднимайся!
Бьют, суки  так, что  стынет  дух!
Да, ты  не  стой! Ты  пригибайся!
К  своим  живее, лейтенант!
Сюда  не бегай, там держись!
Со  мной  останется  сержант!
Давай, родной, поторопись!
Шесть  взрывов, рядом, друг за другом,
Взметнули  в  небо грязь и снег.
Там  криком полнится округа,
Кричит от боли человек.
- Накрыло наших, не иначе!
Майор, ты здесь, а я туда!
-Сержант, кустами, там проскачешь,
А дым и гарь там как стена!

Разрывы кончились внезапно,
Майор под шапкой вытер лоб.
-Да, потрепали нас изрядно,
Но кто же, черт, подумать мог?!
Сержант, ну что там?!
-Есть потери!
Майор со злостью плюнул в снег:
-Война, чего же мы хотели?!
Какие?! Сколько человек?!
-Семь человек  уже не встанут,
Троих задело, но легко!
-Атаковать они нас станут,
Нам  будет, хлопцы, нелегко!
Сержант, откуда минометы?!
Ты ж говорил, простой отряд!
-Знать, изменилось где-то, что-то!
Я ошибиться, был бы рад!
Тут  у дороги, меж деревьев,
В шинелях серых враг идет.
- Видать, подмога к ним  успела,
Пехота рядовая прет!
- Взвод, по команде и прицельно!
Кашутин, вправо больше бьешь!
Все, мужики, огонь прицельный!
Нас, твари, просто не возьмешь!

Бой разгорелся с новой силой,
И забирает жизнь свинец.
Война не может быть красивой,
Когда ужасен так конец.
- Майор, ну что, похоже амба?!
Уж больше  часа  нас тут жмут!
Им не хватает только танка,
Еще чуть-чуть  и там пройдут!
- Сержант, приказ, держаться сутки?!
Всего стоим четвертый час!
Вот  у командованья шутки,
Они сомнут вот, вот уж нас!
Но тут мгновенно стало тихо.
- Опять, поскуды, отошли?!
Воюют  суки они лихо,
Но все равно нас не прошли!
Дым растворялся среди леса,
Всех накрывала тишина.
-Побили сколько, интересно?!
-Наверное, десятка два!
-Да, ты, сержант не мелочись!
Побольше  будет, это точно!
Кашутин, как ты, улыбнись?!
Твой пулемет стоит тут прочно!
Разведка, вот что, ты, сержант,
Давай, по нашим пробеги!
Узнай, как там наш лейтенант?!
И всех живых здесь собери!
Кашутин, как ты? Как дела?!
-Да, потрепали нас не слабо!
Патронов только не хрена!
Полсотни будет маловато!
Майор подошел к солдату, и закуривая: - Ты, Кашутин, ты, дорогой, патроны побереги! Ты, по два, три патрона работай! Так на дольше хватит!
-Так, товарищ майор, их как не береги, они все равно кончаются!
- А, ты, Кашутин, все равно береги! Без пулемета, нам тут совсем плохо будет! Ты их, вон как,  у  тех  елей приголубил! Человека  четыре  там  лежат!
Солдат  улыбнулся  и стал протирать от  грязи пулемет. Майор прошел  дальше и остановился  у солдата, который  оттаскивал  тело убитого бойца, к большому, старому дубу.
- Иноземцев, зачем оттаскиваешь?!
- Так, чтоб не мешался тут! Потом время буде  похороню Колю! А, что, товарищ майор, долго нам здесь стоять?!
- Нет, Иноземцев, не долго! Ну, с  часок еще отстоим, и хватит!- ответил Ефимов  и отвел взгляд.
-Часок, тоже с лихвой! – покачал головой солдат.
-Товарищ майор, привел!- доложил  сержант.
Майор повернулся  и увидел сержанта разведчика и четырех бойцов.
-Кого привел?! Не понял?!
- Так, вот, из тех, кто с лейтенантом был! – пояснил сержант, снимая с плеч три немецких автомата и подсумки с магазинами.
- А, лейтенант где?! – глядя на сержанта, спросил майор.
- Нету больше лейтенанта! – спокойно ответил разведчик  и протянув автомат  и магазины,  продолжил: - Держи, я тут насобирал!
Майор  оттолкнул  протянутый автомат  и схватив сержанта за маскхалат, резко спросил:- Как нету?! Ты, что, сержант?! Где летёха?!
-Держи, говорю! – сержант сильно прижал автомат  и магазины к груди майора, и продолжил:- Это все! Остальные  там лежат! И лейтенант тоже! Думать надо, майор, что делать будем?!
Ефимов взял автомат и магазины, посмотрел на сержанта и молча сел на сломанное дерево.
- Так, понятно, мужики, давайте всех сюда! – скомандовал сержант бойцам.
Когда солдаты ушли выполнять команду, сержант подошел и присел рядом с майором.
- Ты, майор, командовать должен!
-Да, ты, разведка, не переживай! Я нормально, просто, не по себе стало! Я ведь, что думал? Думал, когда совсем  край будет, дам лейтенанту  и еще кому-то уйти, а сам останусь! А тут, вон, оно, как вышло!
- Аа, я уж подумал, ты растерялся?!
Майор улыбнулся  и поднимаясь, похлопал сержанта по плечу.
- Где автоматы насобирал?! – спросил он у сержанта.
- Так, вон там, они совсем близко подошли! Там их  наши  побили хорошо! Я себе, еще во, что оставил! – сержант достал из- за пазухи  две гранаты.
- Что, всего две?!
- Не, не две! Пять!
- А ну, поделись с командиром! – и майор протянул руку.
Сержант ехидно скривился  и нехотя  положил  в  руку майора две гранаты. Ефимов быстро засунул  гранаты за ремень и опять протянул руку.
- Ох и жадный ты, сержант! Давай, давай  не жмись!
Сержант удивленно посмотрел на офицера и отдал еще одну гранату.
- Вот, теперь, порядок! – сказал майор и улыбнулся.
В это время  с разных сторон  подошли бойцы.
- Товарищ майор, все! – доложил один из подошедших.
Майор и сержант повернулись, окинули взглядом солдат.
- Да, едрена муха, не большое войско! – констатировал сержант.
- Что, точно все?! – спросил майор.
- Так точно! – ответил солдат.
- Да, уж! Одиннадцать человек, со всего взвода! – сказал майор задумчиво.
- Так, еще мы, вдвоем! – поправляя автомат, добавил сержант.
- Да, конечно! Как я мог забыть?! С нами двумя, это меняет ситуацию! Давайте, мужики, занимаем оборону! Теперь, вот на этом отрезке! От двух елей и до тех кустов! Кашутин, ты на месте, на своем! У тебя, там  хорошее место! Иноземцев, ты, рядом с Кашутиным  остаешься! Свои позиции, хлопцы, укрепить, как следует! Все, по местам!- раздал команды Ефимов.
-Немцы! – крикнул сержант.
- Взвод! К бою! – кричал майор.
На дороге появилась  немецкая бронемашина с пулеметом на крыше. Рядом с бронемашиной, слева и справа шли пехотинцы. Когда с бронемашины ударил пулемет, его тут же поддержали еще два пулемета, слева и справа, в лесу. Свинцовый  ливень бил по деревьям срезая  ветки  и  поднимая  фонтаны  снега  и  грязи.
- Вот, суки, подготовились! – переползая к дереву, крикнул майор.
- Долго не продержимся, майор!  Сомнут сволочи! – кричал  сержант, отпуская  из автомата  короткие  очереди.
-Что  думаешь, сержант?! Травкин, едрена мать, сюда  ползи! Сюда, быстрей! Я прикрою! – кричал Ефимов.
- Майор! Майор! Справа  надо людей уводить! Побьют всех! – кричал сержант, лежа за деревом.
- Как увести?! Головы не поднять!
Сержант быстро пополз к кустам сзади, и уже там поднявшись, пригибаясь, быстро побежал по лесу, в сторону бьющего пулемета. Перебегая от дерева к дереву, он увидел трех немецких солдат, в белых маскхалатах. Они, используя сильный огонь пулемета, старались незаметно  обойти обороняющихся.
- Ах, вы, паскудники, едрёна муха! – зло сказал сержант и бросил в их сторону гранату. Взрыв гранаты застал их врасплох  и три немецких  солдата  застыли на снегу в различных позах. Сержант осторожно перебежал немного в сторону от убитых фашистов и увидел впереди, стреляющий пулемет. Рядом с пулеметчиком  лежали еще два пехотинца, подготавливая  пулеметные ленты.
-Ну, конец вам, твари! – перебежав поближе и спрятавшись за деревом, он бросил в их сторону гранату.   Раздался взрыв и пулемет замолчал. Один из немецких солдат  стоял на коленях и кричал, обхватив голову руками.  Он снял и бросил на грязный снег свою каску. Он попытался  встать, когда перед ним выросла фигура в  белом  маскхалате  и очередь синца в грудь  заставила навсегда забыть о боли.
Сержант быстро схватил  пулемет,  ленту патронов и автомат. Подбегая к расположению взвода  к  нему, навстречу  бежал майор и трое солдат.
- Назад! Назад, сержант! Там немцы! – кричал майор.
- Как?!
- Слева нажали  и вышли на наши позиции! Давай, давай, туда! Они за нами бегут! – на бегу объяснял  майор.
Пробежав метров сто, они остановились, стараясь отдышаться.
-А куда бежим, товарищ майор?! – стараясь отдышаться, спросил сержант.
- Да, черт его знает! Побежали  в ту сторону, где их меньше было!
- Их там  не меньше роты! – добавил один из солдат.
- Да, задержали мы их! Сколько  простояли?! – спросил сержант.
- Почти  пять часов! На все про все, пять часов! Отряд  должен  был оторваться! – открывая свой планшет, сказал майор.
- Немцы! – негромко сказал  один из бойцов.
Все  как один  упали на снег, и сержант  приготовил к стрельбе пулемет.
- Травкин, где?! А, вижу! Точно, сержант видишь?! – спросил Ефимов.
- Да, нас ищут!
- Товарищ майор, а там еще идут! – сказал другой боец, показывая рукой направление.
- Вижу, Васин, вижу!  Ну, что  ребята, прицельно, огонь! – сказал  майор и тут же  дал длинную очередь из автомата.
Внезапно загремевшие в лесу выстрелы, прервали жизни трех немецких солдат. Остальные,  перебежками от дерева к дереву  и ведя плотный  огонь, продвигались вперед.
- Товарищ майор, уходить надо! – стреляя из карабина,  крикнул солдат, отбегая назад и падая за деревом.
- Куда?! Куда, Травкин?! – ответил майор  и отполз к дереву, за которым упал солдат.
Он увидел стеклянные  глаза солдата и понял, что тот его уже не слышит. Пуля, попавшая в шею, не оставила  ему никаких шансов на жизнь.
- Гады!! – закричал майор и дал три короткие очереди из автомата.
Внезапно  замолчал  пулемет  сержанта  и  с другой стороны прогремели  взрывы  трех гранат. Тупая жгучая боль в ногах заставила его упасть. Последнее, о чем он успел подумать «Сержант. Разведка. Где сержант?» и провалился в омут беспамятства.
Сознание  возвращалось к нему болью и не понятным движением. Кто-то тащил его за шиворот по мокрому, грязному  снегу. Ветки кустов ударами жгли лицо. «Так, где наши? Плен? Неужели плен? Куда тащат?» Он случайно провел рукой по кобуре. «Пистолет на месте. Почему?»
- Ну, как ты, майор, живой?! – нагнувшись и прислонив его спиной к дереву, спросил сержант.
- О, разведка, это ты?!
- А кто еще, я конечно?!
Сержант сел на снег рядом с майором и тяжело дыша, прислонился затылком к дереву, закрыв глаза.
- Ну и тяжелый ты, майор! С виду худой, а тяжелый, как слон! –улыбаясь, с закрытыми глазами, говорил сержант.
-А, ты, разведка, можно подумать, слонов до войны таскал!- тоже улыбаясь, ответил Ефимов.
-Если бы до войны таскал, нынче легче было бы!
- Я, сержант, что сильно ранен?! Только не ври!
- Осколками тебе ноги посекло, майор! На обеих кости задело!
-Хреновые дела, разведка!
- Ничего, майор, сейчас передохну, малек и дальше потащу! Где-то же должны быть наши?!
- А из бойцов никто не уцелел?!
- Все, майор там! Солдат один, как его, Гриша, кажется, зовут! Вот, он прикрывать остался, пока я тебя уносил! Война, сука, будь она неладна! Но и фрицу, мы нормально дали! Хорошо мы им дали!
- Гриша, Васин, значит! Хороший солдат! Сержант, а тебя как звать, вообще?!
-Саня, я, Александр!
- А, меня, Николай! Ефимов Николай! Вот и познакомились мы с тобой!- майор улыбнулся и тут же продолжил:- Ты, Саша, послушай меня! Если чего со мной, вдруг, в планшете  карта! По ней сможешь найти выход, к какой ни будь  деревне! Ты же разведчик, по карте разберешься!
Сержант  открыл глаза и посмотрел на Ефимова.
-А, что с тобой может случиться?! От  немцев, вроде ушли, теперь осталось своих найти! Может, где партизан встретим!
-Ну, может, кровью изойду или гангрена начнется, пока плутать будем?! Всякое, Саша, случиться  может, война, она, поганая штука!
- Да, это точно! Но, ты, Николай, держись! А  своих, мы, быстро искать будем! Так, что майор, ты не переживай, прорвемся!
- Ты, Саша, пока совсем не стемнело, разведал бы, что там, впереди!
-Точно, ты, Коля обожди, я гляну на метров двести вперед и вернусь! Место для ночлега заодно подберу.
Сержант  поднялся и держа автомат в руке, осторожно пошел  вперед, пригибаясь  под ветками. Пройдя шагов  тридцать, он услышал сзади выстрел. Бегом, вернувшись обратно, он увидел застывшего у дерева майора. В виске  сочилось кровью  пулевое ранение, а в висевшей плетью руке, на снегу лежал пистолет.
- Эх, майор, майор! Зачем?! Зачем?! –сел рядом с ним сержант.
Обхватив голову руками, он просидел рядом с телом майора полчаса. Потом снял  с него планшет и перекинул себе через плечо. Взяв из руки майора пистолет, сержант встал, поправил на плече автомат, тяжело вздохнул и ушел вглубь леса.
Судьба его, как впрочем,  и судьбы многих тысяч солдат, так и осталась неизвестной. Все они, кто на десятилетия, а кто на века, остались пропавшими без вести.



Отряд командарма  Ефремова

В снегу, в грязи, устало шли,
Не веря в собственные  силы.
Сквозь чащу, медленно брели.
Присел  солдат:- Дождусь могилы!
Полковник Саблин подошел,
И на солдата  посмотрел,
А кто-то просто мимо шел,
И задержаться не хотел.
-Устал  боец?! Давай, вставай!
Еще успеешь  в землю лечь!
-Уж третий месяц, почитай,
Как мы попали в эту печь!
- Война солдат, такое дело!
Не время сопли распускать!
-Вот, мы воюем вроде смело,
Но их не можем удержать!
- Ну, как же, мы же их разбили,
Почти до Вязьмы отогнав!
-Как в окруженье угодили,
Народу столько потеряв!
Солдат поднялся и вздохнув,
Пошел, шинель свою оправив.
Полковник,  с фляги спирт глотнув:
-Держи солдат, огня добавит!
Тот сделал два глотка больших,
Занюхал воротом шинели.
-Так много  павших из своих!
За них, кто выжить не сумели!
- Пусти кА фляжку ты по кругу,
Кому как хватит отхлебнет!
Не забывайте друг про друга!
Дай, вон тому, а то заснет!
По сторонам он посмотрел,
Идут не строем, кое- как.
Майору  крикнуть он  хотел,
Но вдруг  подумал «Пусть хоть так».
Солдат, фамилия твоя?
-Степанов буду, Алексей!
Из под Калуги  родом  я!
Четвертый сын в семье своей!
- Держись, Алеша, дорогой!
Осталось нам еще чуть-чуть!
Еще один, пожалуй, бой,
А дальше к нашим прямой путь!
-Уж хорошо бы, нам прорваться!
Потом фашиста наказать,
За тех, кому пришлось остаться,
От ран, в лесах, тут умирать!
-Прорвемся, верить только надо!
Ты, Алексей, в победу верь!
И пусть поляжет нас не мало,
Ты, сомневаться в ней, не смей!
- Полковник  Саблин! К командарму!
- Держись солдат! Держись бодрей!
И он, поправив свою шапку,
Пошел вперед, чуть-чуть быстрей.
-Андрей Егорыч, где пропал?!
К реке, почти уже выходим!
- Солдатам, дух там  поднимал!
Так, что в атаку, сразу входим?!
- Да, думаю, что сразу!
Чего еще мы будем ждать?!
Ударим вместе, одним разом!
Атаку нашу не сдержать!
- По фронту  сильно растянулись!
Пескова, с ротой бы, сюда?!
- Распорядись, что бы стянулись!
И дальше, с нами  шли туда!

Вдруг впереди  раздались взрывы,
И хаотичная  стрельба.
- Все! Начались  шаги  прорыва!
Передовые вышли, там река!
Свинец свистел, в лесу вертелся,
Уж виден берег  и река.
-А ты, солдат, чего разделся?!
- Чтоб налегке  громить врага!
-Шинель потом ты не найдешь!
- Да, нам бы, только бы прорваться!
-Потом замерзнешь, как пройдешь!
- Плевать! Нам тут бы не остаться!
-Теперь, бегом!! Отряд!! За мной!!
Он расстегнулся на бегу.
Шел вдоль реки кровавый бой.
-Товарищ генерал, я подмогну!
-Вперед, солдат! Давай родной!
Сумею реку перейти!
Ты на ходу огнем прикрой,
И тем, кто сзади  помоги!
В воде по пояс, кто по грудь,
Ведя огонь  переходили.
Стена свинца клеймила путь,
Но все равно не отходили.
Шли напролом, на берег рвались,
И русский мат звучал везде,
Но очень многие остались,
Поклон последний дав земле.
Бил пулемет, гранаты рвались,
И крики раненых кругом,
На берег все- таки ворвались,
Шли в рукопашную потом.
Эта страшная, грязная, большая  волна, советских  солдат, со стрельбой  вырывалась на берег. Немецкие пулеметы стреляли без перерыва, но ничего не могло остановить, прошедших, через ад трехмесячного окружения красноармейцев. В рукопашную схватку вливались все новые и новые  бойцы, преодолевшие  реку.
-Владимиров! Майор! – позвал  командарм  и увидев, что офицер его услышал, тут же продолжил: - Давай! Давай! Не останавливаться! Веди бойцов! Продвигайтесь, чтоб не увязнуть! К лесу! Туда!
Офицер кивнул в ответ и выстрелив из пистолета в оступившегося немецкого солдата, побежал в сторону леса, уводя за собой часть бойцов. По берегу, в нескольких  местах кипели рукопашные схватки и часть немецких солдат, убегали к лесу. Группы  советских бойцов преследовали их, а порой просто стреляли в спины.
Он повернулся, ища глазами Саблина, но среди  множества дерущихся и лежавших солдат, не смог его отыскать. В суматохе, он краем глаза  заметил, фашиста, который  ползал на четвереньках  и что-то кричал. Посмотрев  на него, он увидел, что, тот направил в  его сторону пистолет. Какие-то доли секунды, отделяли от выстрела. Откуда-то сбоку на фашиста набросился советский боец  в грязно-белом маскхалате, но тот успел сделать два выстрела, прежде чем сталь ножа распорола  его шею. От удара в левое бедро, он наклонился  и схватился за ногу рукой.
«Сука, попал. Успел, сучара» Зажимая рану  рукой, подумал он  и увидел другого фашиста  стоящего к нему спиной. Три выстрела из пистолета  и  немецкий  солдат, вздрогнув  плечами, упал сначала  на колени, а потом  лицом  в грязь.
-Товарищ генерал, давайте, вставайте!! – помогая ему  встать, говорил боец в  маскхалате.
- Всем к лесу!! Всем к лесу!! За мной!!- крикнул он, и поддерживаемый  солдатом, хромая побежал в сторону леса.
- Как вы, товарищ командарм?! – на бегу спросил его второй боец в маскхалате, который  стал бежать впереди него.
- Нормально, солдат! А где  полковник Саблин?!
- До реки, я видел его справа, а сейчас не вижу! Может  прорвался уже к лесу!
Он  посмотрел по сторонам и обернулся назад. За ними бежали еще около тридцати  прорвавшихся  солдат. Когда   они вбежали  в лес, по ним ударили автоматные  очереди  и  раздались три  взрыва. Боец, бежавший впереди,  согнулся  и упал. Опять  завязался бой. Один из фашистов, бросив автомат, стал убегать, но сделав  несколько шагов, упал, сраженный свинцом.
-Давайте туда, к тому дереву, товарищ генерал! – успел сказать,  поддерживающий  его  боец, как сзади, за спиной разорвалась граната.
Сильный  удар и жгучая боль в  спине, заставили  упасть. От  боли он  стиснул зубы  и застонал. Повернув  голову, он увидел  помогавшего ему  солдата, маскхалат, которого стал  грязно красный.
- Генерала ранили!! Командарм  ранен!!- услышал он крики  и  хотел встать.
От боли, пронзившей  все тело, он потерял сознание.  Первое, что он услышал, приходя в себя, это была стрельба. В лесу, вокруг, шли яростные перестрелки. Изредка, то слева, то справа, гремели разрывы гранат. Он  посмотрел  на  солдат, которые его тащили  на плащ-палатке.
- Выберите  место  и  положите меня! Кто-то  из офицеров есть?!
- Да, есть, товарищ генерал! – ответил  один из солдат  и тут же  позвал:- Товарищ  капитан! Товарищ капитан!
Солдаты  остановились на  небольшой поляне  и положили  его у  старого, большого дерева.
- Конопко, ты чего звал?! С генералом, чего?! – подошел капитан.
- Это я сказал, чтоб позвали!
-О, товарищ командарм, вы в себя пришли?!
- Как звать, капитан?! Что с обстановкой?! Сколько человек прорвалось,  и почему  в лесу  стрельба такая?!
- Зубарев! Капитан, Иван Зубарев! С нами человек  сто  точно! Много фашистов  в лес убежало, вот  и  стрельба, товарищ генерал!
- Из старших офицеров  кто-то уцелел?!
Так точно! Много, они чуть левей от нас идут!! Конопко! Давай,  полковника Саблина,  позови! – распорядился  Зубарев.
- Так, вон они, идут! –ответил солдат, показывая  рукой.
-А, ну, ребята, посадите меня!
Солдаты, вместе  с  капитаном, приподняли  и  посадили его, прислонив  спиной   к стволу дерева. Острая  боль  прошила  всю  спину  и  живот, его бросило  в  пот,  и  он  сжал зубы, чтоб не  застонать.
- Михаил Григорьевич, как  вы?! Мы  сейчас  пытаемся  собрать, всех кто прорвался, через  заслон!
- Хорошо, Андрей Егорыч, ты командование  на  себя бери! У меня, что?! Да, и что с  твоими  ребятами?!
-Григорич, ранили  тебя, серьезно! Осколки в  позвоночник  попали! А ребята, там остались! Но, мы сейчас  носилки сделаем  и  понесем!
- Так, полковник Саблин, позовите офицеров поближе  и  солдаты пусть отдохнут  не далеко!
Он вытер рукой лицо  и посмотрел, на стоящих перед ним девятерых офицеров.
- Командование  отрядом, возлагаю на полковника Саблина! Приказываю, собрать  оставшихся, кто прорвался  и незамедлительно  продвигаться дальше, пока немцы не организовали  новый заслон! Я, верю, вы сможете, товарищи! А, вы, полковник Саблин, берегите себя, вы теперь отвечаете за весь отряд! А то, вижу, руку зацепило!
-Товарищ генерал, Михаил Григорич, сейчас организуем  носилки!
- Отставить носилки! Андрей Егорыч, со мной не пройти! Вы, сами все, все понимаете! Ну, что, нач. мед, теперь я оказался в таком же положении, как раненые, которых  оставляли!
-Товарищ генерал!- хотел возразить полковник, но командарм его перебил.
-Не возражай, медицина! Все сам понимаешь! Товарищи, прошу только об одном, не допустите своего пленения! Приказывать  не смею, но плен, это позор!- он смотрел на офицеров и достал пистолет.
-Григорич, может не стоит?- присев рядом с ним спросил Саблин.
Он взял его руку  и посмотрев прямо в глаза, ответил: - Друг мой, ты  сам все понимаешь! Другого выхода нет! Так случилось, война! Если доберешься, то доложи, там, как мы тут! Прощай, Андрей Егорыч!
Полковник обнял его и встав отвернулся. Он протер  рукой  пистолет и взял его удобно в руку.
Миша!!!! Миша!!!- бежала к нему  санинструктор.
Офицеры обернулись  и  двое преградили ей путь.
-Миша!!!- кричала она  и била кулаками в грудь, остановивших  ее.
Он  показал, чтоб ее пропустили.
-Миша!! Миша, родной!! – упав на колени, она обняла его.
- Милая, моя! Хорошая  моя!
- А мне сказали, что тебя ранили тяжело! А, я думаю, главное живой! – обнимая его и гладя по волосам, повторяла  она.
Он молчал и  обнимая ее, посмотрел на Саблина. Полковник  пожал плечами и отвернулся.
- А чего тебя так плохо перевязали?! Давай, я тебя перевяжу! – говорила она и стала доставать  из сумки бинты.
-Постой! Постой, говорю! – взяв ее за руку, остановил он ее.
- Что?! Я, быстро перевяжу и рану обработаю!
- Не надо! Не стоит! Прости, моя хорошая! Уже, не надо!
Она  посмотрела ему в глаза и только потом обратила внимание  на пистолет рядом с ним.
- А носилки?! Носилки делают?!
Он отвел взгляд  и молчал.
- Что происходит, Миша?! Почему они стоят?! – спросила она его, показывая на стоящих  в десяти шагах офицеров.
- Послушай, родная моя! Так  случилось, понимаешь?!- он старался говорить спокойно, но чувствовал, что  может сорваться и посмотрел на Саблина.
- Почему  никто ничего не делает?! Почему  они стоят, Миша?! – спрашивала  она  и посмотрев  на пистолет продолжила: - Ты?! Ты, что хотел?! Ты хотел, пистолет?! Ты, что, Миша?! Сейчас сделают носилки,  и все будет  хорошо! А в Москве, тебя вылечат! Прикажи  им! Миша, прикажи им!
- Послушай  Лина!
- Прикажи  им, Миша! Я сейчас все сделаю! Я тебя перевяжу!
Он  опять взял  ее за  руку  и посмотрел  прямо в  глаза. Ее  глаза   стали наполнятся  слезами  и  она, уже  негромко, срывающимся  голосом  просила:-Ты, что, Миша?!  Не надо, я прошу  тебя! Зачем, Миша?! Зачем?!  Я прошу!
- Санинструктор  Снегирева! – подходя  к  ним, позвал  Саблин.
Она  не  отвечала, продолжая  сидеть  и  держать  его руку. Он не решался  ничего  сказать, видя,  как  по  ее щекам  катились  слезы.
- Санинструктор  Снегирева! –снова  позвал  полковник.
Она  мгновенно  схватила  его пистолет  и быстро встав,  повернулась.
-Назад!! Не подходить!! – крикнула  она  и два раза  выстрелила  в  землю.
Полковник  отошел  на  три шага  и  остановил  бросившихся  к ней  офицеров.
- Я, сказала, стоять!! Никому  не подходить!! Я выстрелю!!
- Санинструктор  Снегирева, вы, что  делаете?!! Положите  пистолет!! – кричал  ей  особист.
- Вы! Вы, все, что делаете?! Это же ваш  командир! Как  вы можете?! Я, не дам вам, этого  сделать! Я пристрелю  любого!
- Снегирева, не делайте  глупостей! – кричал нач. мед.
- Снегирева, не  дурите!! Бросьте  пистолет!! Это трибунал!!- кричал  комиссар Мишин.
-Лина! Перестань! – крикнул он за спиной.
Она  продолжала  стоять, направляя  в  сторону  офицеров  пистолет.
- Перестань, говорю! Сядь! Давай, давай, садись! Они  не тронут! – спокойно сказал он и тут же продолжил: - Андрей  Егорыч, собирайте  людей  и готовьтесь  выдвигаться  дальше!
Она  тяжело  опустилась  на  колени  рядом  с  ним, держа  пистолет  в руке.
Он  провел  рукой по  ее  щеке, вытирая   слезы.
-Так случилось! Ты, пойми! Другого  выхода  нет! Понимаешь?! Им  надо идти, а  со мной  им  не  пройти! И  мне в плен, попадать  нельзя! Прости, я прошу, не плачь! Больно  видеть твои  слезы! Ты, держись Саблина! Он поведет  отряд дальше! Прости меня, родная!
Она  замотала  головой  и  вытирая  слезы, ответила: - Нет! Слышишь?! Нет! Ты, слышишь  меня?! Нет! Я останусь  тут, с  тобой!
Он  обнял  ее  и  негромко стал  говорить: - Не  дури! Ты, должна идти! Вы  еще  сможете  прорваться!
-Ты, кое-что забыл – ответила она  ему  на  ухо и отстранившись продолжила: -Ты, забыл! Я говорила  тебе, что без тебя, для меня не будет жизни! Как я буду  жить, если  попаду в руки фашистов, тебя не интересует?! Как я вообще  буду  без  тебя?!
-Вы, у вас, еще может получиться! Осталось  совсем  немного, а там дальше  наши! Так вышло!
-Ты решил все закончить здесь?! Тогда, давай закончим  это вдвоем! Потому, что я не дам тебе это сделать одному!
Он серьезно посмотрел на нее  и сказал: - Отдай пистолет! Не делай глупости! Слышишь, отдай пистолет?!
-Отдам, но мы  останемся  вдвоем! Пусть уходят без нас!
- Я не могу тебе это разрешить!
- А, попасть в плен  и быть замученной, ты мне можешь разрешить?! Или  лежать где-то  в лесу  раненой,  и  кричать от боли, ты мне можешь разрешить?!
-Но так может не случиться! Вы можете прорваться!
-Да, так не случится, потому, что мы останемся здесь, вдвоем!
- Лина, отдай пистолет!
- А, чего ты испугался?! Ты не думай, я этого делать не буду! Это сделаешь ты! Ты, сам!
- Ты с ума сошла! Ты, что?!
- Ты же все для себя решил?! И я знаю, за меня тоже сможешь!
Подошел полковник  Саблин  и положил  ей руку на плечо.
- Надо  идти!
Она  отдернула плечо  и резко ответила: -Вот и идите! Я остаюсь!
- Андрей Егорыч, подожди  чуток, я ее уговорю! – обратился он к Саблину.
Тот кивнул в ответ  и  отошел к стоявшим  не далеко  офицерам.
- Уговоришь?! – спросила  она  и приставила пистолет  к виску.
- Ты, что?! Не смей! Я тебя прошу, перестань! Отдай пистолет!
- Я сейчас  разнесу  себе голову, и ты  это запомнишь! Или  это сделаешь ты, но спокойно и нежно!
- Я не буду! Ты сошла с ума! Я не смогу!
-Мы же не виноваты, что так случилось! Ты поможешь  мне  уйти достойно, вместе с тобой!
- Лина, я не смогу этого! Прости меня, прошу, прости! У вас еще может получиться, прорваться!
-Нет, у меня не получится, да я и пробовать, без тебя не буду! Миша, родной, ты сможешь! Ты же любишь меня!
- Конечно, люблю! Я хочу, чтоб ты жила! Я не смогу, не мучай меня!- он провел рукой по ее волосам и пальцами вытер слезы на щеке.
- Хороший мой, я все  придумала! Смотри! – она вложила в его руку пистолет, и двумя руками приставила его руку, так, что ствол  уперся  ей в левую сторону груди.
- Я люблю тебя! Я не смогу! Лина, я не смогу! Я не хочу этого делать! Я прошу, перестань! – его глаза наполнились слезами.
- Если любишь, значит  сможешь! Я тебя люблю, мой хороший! Мы, всегда будем вместе! – сказала она и подалась к нему.  Их губы  встретились,  и она дернула его руку.
Раздавшийся  выстрел, заставил  всех  офицеров  посмотреть  на них. Она  медленно  опустилась рядом с его ногами. Он громко закричал,  и тут же приставив пистолет к виску, выстрелил.  Офицеры  молчали, а полковник  Саблин  закрыл лицо руками. В это время  выстрел справа  от них, заставил всех повернуться.  Комиссар  Мишин лежал на земле, сжимая в руке пистолет.
- Полковник Трошин!  Не сметь! Остановитесь! – кричал особист  и побежал в сторону  начальника медицинской  службы.  Тот  отходил в сторону, расстегивая  кобуру. Раздался выстрел, и полковник Трошин  упал на землю, выронив  из руки пистолет.
- Твою ж мать!! – закричал  особист  и резко остановился.
- Товарищ  полковник, что нам делать? – спросил  Саблина  старший лейтенант Федорчук, подошедший  с тремя  лейтенантами.
- Можете поступить так же! – отстраненно  ответил полковник.
Лейтенанты  смотрели друг на друга, и Федорчук  стал  доставать  пистолет.
- Не сметь!! Я, вас сам сейчас всех пристрелю!! А, вы тоже хороши, полковник!! Старший лейтенант, стройте отряд и все в строй!! – кричал особист.
Лейтенанты  стояли в нерешительности и смотрели, то на Саблина, то на особиста.
- Товарищ Камбург!! Прорвался  вместе  с бойцами, в количестве  сорока трех человек!! – обратился к особисту, подбежавший  капитан Еранцев.
- Отлично, капитан!! Забирайте, этих лейтенантов  и в общий строй! Мы, сейчас  с полковником  подойдем!! – ответил Камбург.
Когда  все отошли, он подошел к Саблину и тронув его за плечо, спросил: - Полковник, вы, как?!
- Я, думаю, Давид  Ефимович, мы  не вырвемся! Командарм нашел единственно правильный  выход!
-Андрей  Егорыч, надо прорываться! Застрелиться, мы, с вами, всегда сумеем! И, что тут говорить, командарм ранен был и сам идти не мог!
-Да, он не хотел быть обузой, и знал, что мы его не бросим!
-Надо идти, Андрей Егорыч! Надо торопиться!
- Да, да, Давид Ефимович, идем! – посмотрев  на тела командарма и санинструктора, ответил Саблин и тут же продолжил: - Давид  Ефимович, скажи, а ты почему  не полетел  транспортом в Москву?! Тебя же повысили в должности!
-Повысили, но я решил, что вступлю в должность, только когда армия выйдет из окружения! Осталось только выйти! – ответил Камбург.
Они подошли к кое-как  построившимся  солдатам и капитан Еранцев доложил: - Товарищ полковник, в строю сто семьдесят три человека из различных подразделений!
- Хорошо, капитан, встань в строй! Товарищи! Осталось  совершить  последний  бросок  и выйти к своим! Надеюсь, что фашисты не успели  создать новый заслон и на нашем пути, встретятся только  разрозненные, небольшие  немецкие  подразделения! Вы слышите, слева  и справа  идут  бои! Это  другие  части нашего отряда  прорываются  дальше! Старайтесь  держаться  все вместе, широко не растягиваться!
Справа  раздался  сильный треск  ломаемых  веток  и весь строй  насторожился.
- К бою!- крикнул особист.
К ним, сквозь кусты  и ветки, выбежали  шесть  офицеров  группы  управления их штаба.
- Полковой  комиссар Владимиров! Вы, как сюда, откуда?!
- Товарищ полковник, за нами немцы  идут!! Надо  уходить! – стараясь отдышаться, говорил  Владимиров.
- Вы  ранены?!
- Уходите  полковник! Уводите  людей, я прикрою!!
Саблин  посмотрел  на комиссара  и отдал  приказ: Отряд! За мной!
И они  устремились в  свою последнюю  атаку.
Судьба  многих  солдат и  офицеров, так и  останется  неизвестной. Из показаний  нескольких  человек, прорвавшихся  сквозь  немецкие заслоны, станет  известно, что героически  погиб  полковой комиссар  Владимиров, до конца  прикрывавший  своих  товарищей. Из  окружения, так и не выйдут, ни полковник  Саблин, ни капитан НКВД Камбург, ни капитан Еранцев. Их судьба, как и судьбы многих красноармейцев выходивших из окружения, будут отражаться в архивных документах строкой «Пропал без вести». Всего  из  ударной  группировки  тридцать третьей  армии, насчитывавшей двенадцать тысяч  человек, на  различных  направлениях  и участках  фронта, смогли  прорваться и с боями выйти из окружения, около  восьмисот солдат и офицеров.

Они ушли в войну такими,
Наград не требуя себе,
Остались вечно молодыми,
Жизнь подарив, тебе и мне.

9 мая 2020года.