ВЫХОДНЫЕ ДАННЫЕ КНИГИ "ПОСТИЖЕНИЕ"
Литературно-художественное издание
Толстоус Василий Николаевич
ПОСТИЖЕНИЕ
Стихотворения
© Толстоус В.Н.,2020
ББК 84 (2Рос-Рус)6-5
Т 54
Т54 Толстоус В.Н.
"Постижение" (Вторая философическая тетрадь) - Стихотворения –
Донецк, "Издательский дом Анатолия Воронова" - 2020. - 64 стр.
Книга «Постижение» – вторая из трёх «философических тетрадей» члена Межрегионального Союза писателей, поэта Василия Толстоуса.
В стихах, помещённых в книгу, автор продолжает разговор о сущности вещей, о жизни и смерти, любви и ненависти.
Стихи печатались на страницах авторских книг, а также в литературных журналах, альманахах и сборниках поэзии – в России и других странах. Многие публикуются впервые.
Подписано в печать 30.08. 2020
СТИХОТВОРЕНИЯ
***
Мы снова словно дети,
и ссоримся, и любим,
и обо всём на свете
легко, по-детски судим.
А в зеркале морщины,
не верится – потрогай.
Живём как все, во лжи мы,
презрев тоску итога.
Враги – глаза и уши,
в друзьях остались память
и страх тела и души
вдруг противопоставить.
ДОЖДИНКИ
Дожди поют на многих языках
одну загадочную песню.
Дождинки есть и в белых облаках, –
то души только что воскресли.
Они стремятся в долгий перелёт,
легко и наскоро знакомясь.
Их свежий ветер кружит и влечёт,
пока приход идёт и опись.
Когда гроза, энергией дыша,
простор одаривает силой,
с дождём летит на родину душа,
где в небо с паром возносилась.
Повсюду говор странных языков
давно исчезнувших народов…
Его я часто чувствую щекой,
как с неба каплющую воду.
***
В повороты жизни нас вписали свыше,
только не сказали, что, мол, этот – наш.
Главное, конечно, – что живём и дышим,
остальное просто глупости и блажь.
Впрок судьба колотит, искры высекая,
чтобы жизнь подобной мёду не была.
Говорят, судьба – лишь опыт, мастерская;
слышал: для кого-то – кузница тепла.
Ждёшь порой, чтоб счастье солнцем озарило,
но в ответ опять привяжется беда, –
и поймёшь внезапно, что не в счастье сила, –
зря искал и верил долгие года.
День начнётся утром, ночью завершится,
завтра, послезавтра то же, что вчера.
Бредил журавлями, думал о синицах, –
привлекала лёгкость птичьего пера.
Женщины, работа, сладость алкоголя –
чёткие границы маленькой мечты.
Тот, кому звезда упала на погоны –
человек хороший, но опять не ты.
***
…И унеслись на свежем ветре с моря
влюблённых душ бесплотные тела.
Покинуты и радости, и горе,
и марево телесного тепла.
Душа без кожи, страхов и болезней –
что ей планеты, звёзды и века?
И только память свадебные песни
забыть не удосужится никак.
Летя вперёд, осваивая дали,
среди планет прокладывая путь,
душа в душе взаимно прорастали,
ослабив человеческую суть.
За то, что лихо и недолго жили,
любили ветер йодистый морской,
не выносили скуку, зной и штили –
им не найти и в вечности покой.
***
Былые годы стынут.
Брожу по их пустыне
в барханах злых годин
пустых побед и вин.
Единым днём живу я…
Ожоги поцелуев
уже не так саднят, –
ушёл их сладкий яд.
Легко, уютно с теми,
что превратились в тени
и ветрено легки
рассудку вопреки.
Неужто это старость,
ведь сколько их осталось,
непрожитых годин
пустых побед и вин?..
***
Приходишь в мир, не понимая – для чего,
и в срок отмеренный безропотно уходишь,
оставив здесь родных, приятелей, врагов,
не зная, есть ли там закаты и восходы.
Сдаёшь экзамены на право быть живым,
и каждый опыт изрубцовывает сердце.
Питомцам вечности, под зеленью травы
не так уж важно: старики ль они, – младенцы.
Зачем же без толку ершиться на земле,
дерзать отметиться хоть чем-то для бессмертья,
ведь не предвидится везения и лет,
когда безудержно соскальзываешь с тверди?..
То полон радости, что правда в мире есть,
то сердце ранишь обжигающей любовью…
К друзьям стремишься за их преданность и честь,
но вдруг окажется, что нет важней здоровья.
Приходишь в мир, уходишь в небыль – что с того?
Пройдут года – тебя надёжно позабудут.
Осталось верить, что из множества богов
хотя б один, да вспомнит – нас ведь много, люду.
ПОЛЁТЫ ВО СНЕ
Когда я летаю во сне –
душа невесома, свободна.
Подвластна Галактика мне
и кажется тоже бесплотной.
Раскинулась вдаль тишина
и движется мимо столетий.
Ищу, но пока не узнал
верховную тайну на свете.
Неведомой силой влеком,
и запросто, и по секрету,
с ушедшими стал я знаком,
и тайну выпытывал эту.
Наивность и нервы мои
они благосклонно прощали.
Скрывая растерянный вид,
печально и долго молчали.
А спрашивал я лишь о том,
что в их всеобъемлющей власти:
«В том мире, который – потом,
имеем ли право на счастье?»
Растаяло всё на свету,
да стужа, да ветер осенний.
И в вихре, подобно листу –
срываюсь на землю в круженье.
Наверное, проще не знать,
что зыбкое счастье – химера.
Но как же во сне не летать?
И теплится слабая вера.
ДУША
В печи заслонка приоткрыта –
на чуть, на лезвие ножа,
и, словно бы из пара свита,
сквозит из щели вниз душа.
Плита краснеет, пышет жаром.
Огонь загадочно гудит.
Уютно к ночи в доме старом
пустыни снежной посреди.
Едва дыша, в тиши внимаю
вблизи явлению души –
она свежа, как ветер мая,
и, у огня застыв, дрожит.
Кладу краюху хлеба ближе:
«Возьми, поешь. Ведь голодна?»
И словно шёпот, ясно слышу:
«Спасибо, только мне не на…»
И всё – метнулась, будто пламя,
далёким эхом – чей-то крик.
В трельяже – там, за зеркалами,
плывёт и тает женский лик.
Его охватывает что-то,
несёт незримое крыло
к заслонке, в чёрные ворота,
где льдом становится тепло.
Затишье стелется по хате.
Прохлада льётся из углов.
Мне восемь лет. Мир неохватен,
а грань – оконное стекло.
Январской ночи нет предела.
Трещит и бьётся жар в печи.
И дрожь заслонки то и дело –
как оклик жалобный в ночи.
***
Заметишь вдруг: легко уходит жизнь –
её сдержать едва успеет память.
И вспомнится из детства: поле ржи,
туман висит над речкой и мостами.
На малый срок отходит пелена,
и то, что скрыто, ясно проступает.
Лежит без края мирная страна:
коровы, гуси, речка голубая.
Вдали шумит колхозный водопад
и мельничное колесо кружится.
Качнётся в цвете яблоневый сад,
случайной трелью отзовутся птицы.
Сочтёт года кукушка, как всегда –
назло весне и песне соловьиной.
Проколет небо первая звезда,
и остальные прошуршат лавиной.
Тогда приятель-фотоаппарат,
запечатлеть пытающийся вечность,
откроет, что по воздуху кружат
большие души, тихо и беспечно.
Узнать бы только – чьи, и здесь зачем,
и почему, летя, встречают стужей.
Ответа нет. Мерцание лучей.
Как будто кто-то дышит, не разбужен…
НЕ ЗАБЫВАТЬ
Не забывать о дне и часе,
о миге ясности в былом,
когда ты твёрд и громогласен,
а к цели проще напролом…
Не наглядеться милой в очи,
не дать скукожиться душе.
Жалеть спокойно спящих ночью,
их пыл окончился уже.
Не дать сорваться в эту тину,
где водка, мат и домино,
смотреть в глаза спокойно сыну,
и внукам, если суждено…
Прощать как можно чаще ближних,
и дальних, даже просто так…
Ведь нам на всех довольно тризны
и взмаха смертного креста.
***
Предельные значения
весомых величин
подвластны изменениям
без видимых причин.
Когда одна качается
сердечная вина,
и целый мир кончается,
как вялая страна,
стыда потоки мутные
когда несутся в ад –
тогда предельно трудно им
попятиться назад.
СТРЕМНИНА
Прости. Преодоление стремнины
не удалось. В лохмотья – пояса.
Вода несёт неведомой долиной.
Пусты просторы. Некому спасать.
От страха прямо в мозг колотит сердце.
Не приподнять отяжелевших век.
Стучит в ушах: «Попробуй притерпеться».
Душа молчит – нацелилась наверх.
Она готова вырваться из плена
и вознестись. Любимая, прости
за то, что жить не мог обыкновенно –
всё свет искал. Он льётся впереди.
***
Я дневники вести не стану,
да никогда их и не вёл,
но, сколько помню, неустанно
беда со мной делила стол.
Когда по верному компасу
летел, удачей увлечён,
меня отыскивали сразу,
беду сажали на плечо.
Когда, блаженством наполняясь,
любви все силы отдавал,
беда заливисто смеялась,
лила отраву на кинжал.
Я грустный памятник беде.
Я ниоткуда и нигде.
ОСЬ
Земля внутри не вся – гранит.
Я слышал: гномы там, в средине
вращают ось. Она скрипит,
когда касается о льдины.
В цепочке рядом (руки в кровь) –
трудяги-крохи. Их там вдосталь,
и вместо выбывшего – в строй
найти взамен легко и просто.
Работу слаженно ведут,
чтоб цели заданной добиться,
и растянулась на версту
во тьме живая вереница.
Конца работы не видать,
но гномы – вечные творенья,
и ось вращается всегда.
Не прекращается вращенье.
***
Года ушли, как сон,
помедлив на мгновенье –
беспамятных времён
к щеке прикосновенье.
Наверно, всякий раз,
катясь в молчанье мимо,
века жалеют нас,
сочувствуя незримо.
Собою мы горды
и многое посмели.
Рукою до звезды
дотронуться хотели.
Любовь. Обман измен.
Качели тихой жизни.
И ничего взамен
наутро после тризны.
***
Ничего после нас не останется –
только прах под сосновым крестом.
За душой, обездоленной странницей,
заколотят покинутый дом.
Всё, что трудно оставить, рассеется,
растворится, как сон в облаках.
Затоскует бесплотная пленница,
наблюдая мир издалека.
Кто проверит – быть может, родимся мы
и вторично привыкнем к себе,
ведь не всё под небесными высями
подневольно короткой судьбе.
Ей, наверное, выпадет многое
на пространстве отмеренных лет,
чтобы мчать научиться дорогами
до второго скончания лет.
Пусть уход на закат, пресечение,
оставление мира – мираж,
для попытки второго рождения
все последние силы отдашь.
Только стонет судьба, что оставлена,
в буреломах скрывает пути,
чтобы снова здесь не прорастали мы.
Ведь мы с ней как родные. Почти.
***
Всё кончится не так,
и не от тех причин:
в совсем иных летах
(кричи иль не кричи) –
скорей всего весной
скользнёшь, вздымая пыль,
и – вниз, а под спиной
внизу болота гниль.
В трясине нету дна,
но кажется – тепла…
Удара ждёт спина
и хочется крыла,
чтоб только вдаль лететь
легко и без конца…
…И зябко веет Смерть
у самого лица.
***
Загорается последняя, осенняя,
не известная по имени звезда.
Словно облако, струится воскресение
над светилами, сиявшими всегда.
Безуспешно обнимаешь мир ладонями.
За спиной твоя сиреневая тень.
Свет везде – перемещается фотонами,
переносчиками радостных вестей.
Знаешь точно: всё, что мучило – рассеется.
Выйдет на небо вечерняя луна –
снов и вечности надёжная владелица,
ей доверены былые времена.
Только тайны воскресения неведомы,
не раскроют их ни подкупы, ни власть –
звёзды дальние с подругами-кометами
к этим тайнам не решаются припасть.
Ты руками в небо тычешься беспомощно,
всё пытаешься до вечности достать,
ведь не зря не спим и мучаемся до ночи,
зная: ночь одна по-прежнему чиста.
Но язык простора плохо покоряется
и раскрытых рук антенна коротка.
Льётся в небе зашифрованная здравица –
услышана, не узнана пока.
***
Я сердце слушаю ночами,
во сне и въявь не прекословлю
за то, что мерой и весами
фортуне служит и здоровью.
В моих артериях и венах
укрыта дремлющая сила,
и ею в грёзах сокровенных
меня сирены уносили…
Я видел марево предела,
где нити жизней пролетали –
их парки пряли то и дело,
но очень тонкими соткали, –
и опускались в толщу мрака,
прощаясь с теми, кто повыше.
Я, просыпаясь, тихо плакал
и хрипы сердца долго слышал.
ЧЕРТА
Начнёшь года считать, но сердце
не признаёт фатальный ход,
хотя от лет не отвертеться,
не замолчать, и счёт идёт.
Я начинал считать, не зная,
насколько хватит зим и лет,
зелёных воскресений мая,
сердечных маленьких побед.
Но годы шли, мелькали даты
и – вереницей – имена.
Так бойко начатый когда-то,
подсчёт окончен. Тишина.
Черта подбита. Даль туманна
и ни намёка на звезду,
что вечерами всходит рано
и освещает пустоту,
где петь боятся даже птицы,
не то что уноситься ввысь,
Ну что же ты? Устало биться?
Давай, считай же! Отзовись…
***
Из тех единственных мгновений,
где ты командовал судьбой,
когда, казалось, добрый гений
открыл вершины пред тобой,
и та, кому ты предназначен,
что до конца времён верна,
вела к заслуженной удаче,
что крепче старого вина, –
теперь, когда покойно светел
металл на честных орденах, –
всё то, зачем ты жил на свете, –
лишь соль и горечь на губах…
ПОЛНОЧНЫЙ ПУТЬ
Подставь ладонь под шар дневного солнца:
оно плывёт в ладони на закат,
где затаился, тучами искромсан,
полночный путь в чистилище и ад.
Рукой светило нежно приободри,
ведь в преисподней сыро и темно,
никто за ним в темнице не присмотрит, –
жильцы там больше знаются с луной.
На них слоями пыль из дикой серы,
загар особам бледным ни к чему:
они зовут в прохладные пещеры,
манят с собой в мерцающую тьму.
Но солнце рвётся с ужасом из плена,
сжигая всё, что станет на пути,
пока ночное призрачное племя
не уползёт, слабея взаперти...
...Но это всё чуть позже, ближе к ночи,
когда вдали, на дальнем берегу,
падёт закат и небо обесточит,
а ведьмы звёзды вовремя зажгут.
***
Когда закрыты все пути,
и конным, пешим не пройти
сквозь монолит земной коры,
я в небо мыслью воспарил.
Земле меня не удержать –
люблю небес и ширь, и гладь.
Для тех, кому важнее твердь,
едва ли выпадет лететь.
Им не достанет жизни всей
узнать летающих друзей,
и не дано увидеть след
в ночи сверкающих планет.
Чтоб жить летя, для лёгких крыл
я путь по воздуху открыл.
Всё дело в сущности вещей.
Всё дело в крыльях из плечей.
***
Свободным махом перелётных облаков
летят сомнения в заоблачные дали,
и остаётся только свет. Ему легко
отпочковаться с поднебесной вертикали –
позволить ярче стать степному ковылю
и бросить отблески на вспаханную землю.
От цвета яблонь май подобен февралю,
но нежно тёпел и по-юношески зелен.
Прозрачно море. С ночи звёздной до утра,
как верный пёс, волна шершаво лижет пятки.
Весна не кончилась. Ещё её пора,
и ты блаженствуешь в нейлоновой палатке.
И размышляешь: гривы лёгких облаков
и мысли ветреные в воздухе растают,
войдут желания в недвижность берегов –
а жизнь течёт. Зачем? Неужто не узнаю?
***
Полнолуние. Не спишь.
В лёгком платьице стоишь.
Светят звёзды. Берег. Тишь.
Круглый месяц ярко-рыж,
обнажён – висит, бесстыж.
Холодит стопу голыш.
Не Варшава, не Париж –
сосны, озеро, камыш.
Ни за что благодаришь
теплоту прибрежных жиж.
Путь домой. Родной спорыш.
Спят вершины старых крыш.
В будке шорох. Спи, глупыш:
Меж планет мелькнул не стриж –
это небо чертит мышь.
…Кроме лыж и слова «лишь»
всё вместилось в этот стиш.
***
Однажды прочь уйти придётся навсегда
в страну-пристанище и милых мне, и близких.
Приносит шторм оттуда с тиной невода, –
порой с бутылками, но нету в них записок.
Страна далёкая, незримая страна,
там все грехи мои по полочкам разложат.
Не посодействовать, не выдать, не узнать –
чтоб не попасть туда до срока и моложе.
И отвечать бы лишь за малые грехи! –
большие мерзки, да и душу тянут книзу,
ведь не помогут ни награды за стихи,
ни эти стопки не разобранные книжек…
Обиды нет, а всё же странно уходить,
когда ещё не привелось расправить крылья,
а Тот незримый, что подвешивает нить,
косою вжик! – и всё, как будто и не жил я...
Мои друзья, враги, и все, кто знал меня! –
простите, братцы, и не помните обиды…
Я поручаю вам крылатого коня:
он всем хорош, – да вот подковы не подбиты.
***
Время кануло в прошлое,
и его не найти,
перемолото в крошево
где-то в Млечном Пути.
Только в будущем есть оно,
тяжесть копит и свет,
но ещё занавешено,
и его как бы нет.
Миг конца приближается,
и с пути не свернёт,
выжжет, словно пожарище,
бросит в узы тенёт,
исходящих из вечности
или наоборот.
И душа стонет, мечется,
свой не зная черёд,
ей бы толику времени,
тело вызволить чтоб:
с этим чёртовым бременем
не дойти ни за что,
с этой старой развалиной,
что в дороге умрёт, –
то ль душа к ней приставлена,
то ли наоборот.
***
Ты в комнате плачешь, в ночной тишине,
в подругу-подушку уткнувшись.
Ползёт над тобой чья-то тень по стене –
кошмара полночного ужас.
С небес на тебя смотрят звёзды в окно:
вот стол, вот фигурка у стенки,
и шепчутся тихо – им не всё равно,
им нравимся мы, человеки.
В их дальних краях много пыли и льда,
и мчат неживые планеты.
Вдруг, ближе к утру, пролетая, звезда,
Подумает: «Девушка, где ты?»
А ты поднялась и, набросив пальто,
и дверью пружинящей хлопнув,
идёшь на восток по дороге пустой,
глядишь в освещённые окна.
Рассвет недалёк, и погасит заря
все звёзды, и город разбудит.
Идёшь: фонари вдоль дороги горят,
как звёзды и, может быть – люди.
***
Есть на свете высокие лестницы,
ни поднять их гурьбой, ни снести.
Эти лестницы в небо, до месяца –
можно звёзды снимать по пути.
Каждой ночью я лестницей по воду
опускаюсь в далёкий затон,
и с поклажей по Млечному ободу
ухожу, чтоб не видел никто.
Я давно здесь работаю дворником,
водоносом, да мало ли кем.
У меня есть губная гармоника,
чтобы птицам играть на реке.
Журавли пролетят – я курлычу им
и они мой привет повторят.
Я слежу за хорошим обычаем
Новый год начинать с января.
Если ёлки в квартирах украшены,
если блещет луна за окном,
и чтоб счастья – лишь полными чашами, –
это я. А спасибо – потом.
***
Пройти ли морем, словно посуху,
оставив берег за спиной –
туда, где солнце русокосое
открыло в облаке окно,
влететь в него, сплетая пальцами
вечерний воздух пред собой,
а моря лист как будто глянцевый –
блеснёт и сморщится, рябой…
Пройти ли пляжем по-над берегом,
хрустя под пятками песком,
как в старом фильме Гришка Мелехов,
тоской разбуженной влеком.
И будут видимы сражения,
что отгремев, произошли –
в неуловимом отражении
на стыке неба и земли…
Пройти ли временем загадочным,
касаясь пальцами эпох.
Вот проскакал в столицу нарочный.
Вот лепит мир в неделю Бог.
А то в уснувшем общежитии
опять обнимешь гибкий стан…
Что будем жить – предположительно.
А что умрём – все будем там.
СОДЕРЖАНИЕ
«Мы снова словно дети…»……………………………………………………………….4
ДОЖДИНКИ………………………………………………………………………………6
«В повороты жизни нас вписали свыше…»…………………………………………….8
«И унеслись на свежем ветре с моря…»………………………………………………..10
«Былые годы стынут…»…………………………………………………………………13
«Приходишь в мир, не понимая – для чего…»…………………………………………15
ПОЛЁТЫ ВО СНЕ……………………………………………………………………….17
ДУША…………………………………………………………………………………….18
«Заметишь вдруг: легко уходит жизнь…»……………………………………………..20
НЕ ЗАБЫВАТЬ…………………………………………………………………………..22
«Предельные значения…»………………………………………………………………24
СТРЕМНИНА……………………………………………………………………………27
«Я дневники вести не стану…»…………………………………………………………28
ОСЬ……………………………………………………………………………………….30
«Года ушли, как сон…»…………………………………………………………………33
«Ничего после нас не останется…»…………………………………………………….34
«Всё кончится не так…»………………………………………………………………..36
«Загорается последняя, осенняя…»……………………………………………………38
«Я сердце слушаю ночами…»………………………………………………………….40
ЧЕРТА……………………………………………………………………………………42
«Из тех единственных мгновений…»………………………………………………….44
ПОЛНОЧНЫЙ ПУТЬ……………………………………………………………………46
«Когда закрыты все пути…»……………………………………………………………49
«Свободным махом перелётных облаков…»………………………………………….50
«Полнолуние. Не спишь…»……………………………………………………………52
«Однажды прочь уйти придётся навсегда…»…………………………………………54
«Время кануло в прошлое…»………………………………………………………….56
«Ты в комнате плачешь, в ночной тишине…»………………………………………..58
«Есть на свете высокие лестницы…»…………………………………………………60
«Пройти ли морем, словно посуху…»………………………………………………..62