Опять затеплило, забилось
в колючих шрамах родником,
напоминая про бескрылость,
и боль, несомую тайком,
когда из бережного круга
уютной зыбки прямо в зыбь...
с тех пор идти на зов, аукать,
читать заросших троп изгиб,
искать пристанищ, где придётся;
сжимаясь под крутым горбом
неисправимого уродства,
мечтать, что есть на свете дом…
Где солнца фитилёк замочен
на ночь в янтарь живой воды,
где откликаешься на «доча»,
непригубившая беды,
где знаешь — мир в ограде пялец
расшит искусною канвой
и вечен, как река купальниц,
куда ныряешь с головой;
и что мелки шторма и мили,
раз улыбается светло
тот, кто рукой большой и сильной
отлётков ставит на крыло.
Но не припасть и не прикрыться,
не оборвать в пике вершин...
трепещет память, будто птица,
под позвоночником души.