Вчера поговорила в Вотсапе с Наташей из нашей деревни... Не любила эту деревню, но прожила там большую часть своей сознательной жизни. С ней мы не виделись и не общались много лет. С ней мы никогда не были близкими подругами, но перед отъездом в Бельгию довольно часто виделись дома у моей одноклассницы. Тогда Наташе было чуть больше 20, юная ингерманландка - волосы цвета спелой пшеницы, высокие скулы, светлые глаза, ямочки на щеках.
А в нашей деревне Ленинградской области половина жителей - ингерманладцы, с певучими фамилиями Пеуша, Вяйзинен, Хяннинен, Тайвонен. Я тогда жила очень бедно и подрабатывала продажей косметики, так вот, Наташа сразу много у меня купила и потом продолжала покупать, меня это очень поддерживало.
Я никому не рассказывала о том, что выхожу замуж за бельгийца и скоро уеду, боялась сглазить, так что узнала об этом Наташа уже от моей мамы, взяла мой адрес и стала писать. Отвечала я неохотно и нерегулярно, то ли я была социофобом ещё в большей степени, чем сейчас, то ли просто не было времени и не хотелось писать не самой близкой подруге о подробностях жизни. Однако лет семь назад от своей мамы я узнала, что Наташа перебралась в Гатчину и устроилась работать в сберкассе, куда однажды отправилась моя мама снимать деньги с книжки. Наташа сидела за стойкой, узнала мою маму и помогла ускорить процесс(а деньги почему-то не хотели сразу выдавать, уж не знаю, почему). А потом она написала, что уезжает со всей семьей в Финляндию, по особой программе возвращения на родину предков.
Она нашла меня в сетях. И вот, сегодня мы впервые за много лет списались опять, и даже созвонились. Она уже пять лет живет в Финляндии. Мы говорили полдня, и пока она ходила за грибами, и пока разбирала дома "улов", а потом прислала мне фото грибного пирога. И рассказала про жизнь. Она работает на двух работах: днем убирает, ночью - разносит газеты. Она помогает матери, свекрови, дочерям, содержит мужа, который пока учится. Молодец. Я пожалела, что когда-то отчуждалась от неё и неохотно шла на контакт... Я услышала в её речи знакомые мне по тем временам словечки, - например, в деревне говорили "намыть", а не помыть, вымыть; садить вместо сажать, - и сама не заметила, как расплакалась... и точно так же плакала Наташа. Почему? Жалко ли мне прошлого в той деревне? Нет, ничуть. Или жаль того времени, когда мне было 28-29 лет, и та часть жизни, которая теперь уже прожита, была ещё впереди? Или это потому что мы говорили о детях, о наших тревогах, печалях, потерях... и это всколыхнуло, растревожило самые чувствительные струны? Бог его знает. Или это и есть ностальгия? Говорят, ностальгия бывает не только по тем временам, в которые человек был счастлив, но и по тяжелым, не самым радужным временам. Думаю, дело в детях. Наташа ещё не знала о том, что приключилось с моей Милочкой, а когда узнала, её сильно это тронуло, потому что у самой тоже дочь подросток, ходит по краюшку бездны.... Мы обе проплакали после разговора весь вечер.
Но теперь уж мы с Наташей не потеряемся.