Гляжу, как облака поедают солнце,
Старой церкви под ними купол,
Пред глазами рек быстрых кольца,
За плечами истории смута.
Захромавший торговый город
Через тысячу лет пробрался
Пережил он расцвет и голод
Был он значим, но затерялся.
Скрылся он в караване судеб
Затерялся в пыли бетонной,
А ведь сам-то философ мудрый
Он курил здесь в тени дубовой.
Безвозвратно канули в лету
И губернии, и уезды,
Не сидит теперь ямщик летом
В трактире вечером после поездки.
Многослойная ткань традиций
Как на солнце цветок, раскрывается.
Да и порвана ткань, изъедена,
Хоть замшелая, но не прячется.
И ты видишь площадь и берег,
На котором стояли русы,
И людей, что не знали денег,
И героев видишь и трусов.
Пред тобою бежит очернение,
Унижения и наказания,
И всеобщее удивление,
И поникший взгляд от раскаяния.
Вековая возня мышиная,
Вековой уклад жизни, традиции.
Рядом мазанка, печка дымная,
А поодаль известные лица.
Молью съедена ткань истории,
А что не съедено, то своровано.
Мы своими руками портили,
Что умами было отстроено.
Многослойная ткань читаема,
Но с трудом дожила до текущих дней,
А по церкви старой читаем мы,
Времена ямщиков и царей.
Рукотворный резной наличник,
Это тот же культурный код.
Как морщины на мудрых лицах,
Как высокий дворцовый свод