ГЛАВА 100 (2000 г)
1 Указ администрации Вселенных:
«От суетного мира вдалеке
Скопировать историю нетленной,
Как Древо Жизни в царственной руке!»
Картину мира наш кузнец Вакула
Примеривал в укромном уголке.
А чтобы по запасникам не дуло,
Он спас живую летопись Земли –
Бюрократическая процедура,
Которой применение нашли.
Любая общность требует порядка,
Что в космосе, что в земляной пыли.
13 Папирусы, таблички и тетрадки…
Структурою пронизаны века.
Религия не выросла на грядке –
Её вела предерзкая рука,
Затем партийных игрищ очумелость
Свой танец начала издалека.
Там, где структура, там не любят смелых,
Анафеме их тут же предают,
И жизнь идёт вразвалку между делом,
Где каждый тянет партию свою.
А « Libert;…» и прочие излишки
На транспаранты оптом продают.
25 Структура не играет в «третий лишний»,
Ей это благородство ни к чему,
Она стремится, сохранив приличья,
Свою кормушку не вогнать в суму.
Пусть на кону религия иль царство,
Но звон монет не вреден никому!
Отсюда происходят все мытарства,
Добро снаружи обернётся злом.
И не купить уж бедняку лекарства:
Всё втридорога, будто за углом
А сколько нынче молодых и рьяных
В древнейшие религии пришло?
37 Они вовсю спешат с упорством пьяниц
Войти в структуры, время торопя.
Не дай-то бог, придёт какой поганец,
Что гением приветствует толпа.
Но убивают гениев злодеи,
Ведь ненависть во все века слепа.
А можно и не убивать. Без денег
Любой смышлёный, словно вечный вор:
Не брезговать чужим изобретеньем
Хапуга Журавлёв всегда был скор;
А вымогатель редких книг Миронов,
(Был в Куйбышеве правдинский собкор,
49 В резервный фонд* пробрался нагл и ловок),
«Брокгауза с Ефроном» уволок;
А похититель звуковых колонок
Король-водитель в мелочный залог,
(Уволенным за нарушенье правил)
Он прихватил хотя бы то, что смог.
Таких не очень много в списках бравых
Временщиков, начальственных хапуг,
Но многие от их руки, как Авель
Погибнут иль войдут в порочный круг.
От тех времён ушли мы недалёко –
Всё так же скромен большинства досуг.
61 Но мы идём от Дальнего Востока
И от тайги до северных морей,
Везде пытались нас сгноить жестоко,
Не ведая секрет богатырей.
Секрет же прост: земля, вода и небо, -
И нет на свете ничего милей!
...Я в этом море Баренцевом не был,
А тут, как в сердце воткнутый кинжал,
И память пробудилась снегом белым,
Как Черняховский Курск освобождал.
Тогда ещё салютов не знавали,
Лишь в августе такой приказ был дан.
73 А этот август нам забыть едва ли,
Ведь впору было руки опустить,
Но битых на небитых не меняли,
Как боль свою упрятали в горсти.
Всё начали от самого начала,
Чтоб с новым делом гордость обрести!
«Но как же так? – во мне беда кричала.
- Вставай, беги, спаси кого-нибудь…
Сто восемнадцать не вернуть к причалу,
Но всё равно попробую рискнуть.
Моя наивность глупостью сквозила,
Но я упрямо собирался в путь.
85 - Да ты ведь вновь окажешься мазилой, –
Послышался знакомый тенорок,
- Мырнёшь на дно, не рассчитаешь силы,
А там, внизу, ни тропок, ни дорог…
- Нырну, найду, спасу кого угодно,
Мне не впервой шагать за тот порог!»
Но Тихон был, как Николай Угодник,
Спасал меня от участи чужой.
А умыкнуть цыганку принародно
Была идеей с длинной бородой:
Где дружеский совет не помогает,
Поможет дама статью заводной…
97 Она смотрела, долго не мигая,
В обычную печаль погружена.
Для нас, обременённых очагами,
Земная грусть была вполне ясна.
Такой гадалке не всегда мы верим,
Хотя не ошибается она!
Но здесь, когда родной далёко берег,
Её слова, как вечный приговор:
Слова, слова…и разум, как потерян,
Слова, слова…и рядом никого…
Земную жизнь дойдя до половины,
Я понял, что не сделал ничего!
109 Ну, не задался подвиг мой былинный,
Хоть понимал, что руки коротки.
Но кто тогда пройдёт дорогой длинной,
Коль с полдороги сдрейфят мужики?
Пусть Соловей-Разбойник злобно свищет
И тараканы дохнут от тоски –
Мы – люди! Ошибаемся, но ищем,
Прокладываем новые пути.
История страны – не скукотища,
Коль позволяет душу обрести!
Не зря кузнец Вакула постарался
Запасники надёжней закоптить.
121 Но я грущу по этой пасторали,
Грущу за всех Проводников своих
Не потому, что мой полёт прервали
И талисман беспомощно притих –
Мне не хватает прежнего безумства,
Которое рождало этот стих.
Пусть Эпилог закончит вольнодумство!
К тому ж за мною числится должок –
Штуковина с немыслимою грустью
Голышиком скучающим у ног.
Когда она в небесный дом вернётся,
То снова взбудоражит, как ожог,
133 Чтоб с кем-нибудь найти дорогу к солнцу!..
* - обменно-резервный фонд областной библиотеки
ЭПИЛОГ
Стою ли над замёрзшею Невою,
Даря восторг недремлющим мостам –
Везде перед склонённой головою
Его приметы вижу. Будто там
За час передо мною, за мгновенье
Он проезжал. Еще примятый снег
Хранит былых следов прикосновенье,
Как память робких, невозвратных нег…
И дальше, шапку с голову роняя,
Я по следам иду, бегу, лечу…
Но только всё равно не догоняю
И не кричу уже, а лишь шепчу:
- Куда ж Вы?! Я хотел сказать: простите,
Коль нам не повстречаться сквозь года.
Прощайте же, и руку не корите,
Что подлецу не нанесла вреда…
Я вновь вернусь в его последний Город,
Где чудится мне в сумраке ночном,
Что в свете наступающей Авроры
Тень Пушкина мелькает за мостом.
И невозможно ей остановиться.
Она, как всё великое, права.
Но не уснет без гения столица,
И в сердце оживут его слова:
«Я Вас любил! Любовь еще быть может!»
Роман в стихах (Жанр – роман-притча)
1968 – 2018