Ни на йоту гордости. Нет, во мне
не кипит достоинство даже там, на дне,
куда луч рассветный не достаёт,
где складировал въедливое "своё".
Дуралей. Позвали б - и я за ней,
как ребёнок Гаммельна под свирель.
Матерюсь, ругаю себя - вот так вид:
ищет жалкий парусник фордевинд.
Всё пересмотреть, перевспоминать.
И зимы до третьей вести тетрадь.
А потом? Попрячет ведь, заметёт -
вижу это прозрачно и наперёд.
Всякий раз - одно. Коло бродит вкруг.
Никакой не ворог, отнюдь не друг.
Поутру взбесился, наддал волчка,
а когда не спится - остыл, начхал.
Мысль красной нитью бьёт, как праща -
некого винить, нечего прощать.
И за тёмной желчью за ручку в вальс.
Я Вам - всё до вечности, Вы мне - Вас.
Мнил, железнокрылым был - не сгорят,
и с довольным рылом в заградотряд.
И орал, и тешился, верещал,
а теперь всю нежность да по вещам.
В них гляжу Кощеем, считаю пульс.
То порой ощерюсь, а то ругнусь.
И в нелепице не нахожу ключи,
будто всё это следствия без причин.