Путник
Гариф Ахунов
Совсем юный путник спешит с маленьким узелком за плечами в большую человеческую жизнь. Он еще не знает, что в его узелке лежит «клад».
А пока весенний воздух арской дороги несет запахи сырости, испарений земли, прошлогодних трав и откуда-то тянет дымом горящей соломы.
Вот и прошел он весенний лес своих первых юношеских рассказов, а в поле аксакалы уже по пояс взрастили, как хлеб, свои яркие произведения.
Миновала пора сенокоса. Отгремели сабантуи… Щемящая непроходящая тоска по родному дому заставляла его вновь и вновь мысленно возвращаться на свою родину.
Что вынашивало его сердце? Как готовился он к первому серьёзному экзамену на духовную зрелость и мастерство?
Пришла пора развязать узелок.
Долго он сидел молча, вспоминая детство, как, выбегая вместе с друзьями под потоки дождя, кричал, захлёбываясь от восторга, заклиная: «Дождик, дождик, перестань…».
И вдруг из-за спины появилась Мунавара со сползшей на плечи косынкой, внимательно всматриваясь в его озарённое вдохновением лицо, как бы спрашивая: «Долго ли мне сидеть у окна, подставив руки под нежаркие лучи солнца? Душа моя волнуется без моего любимого Арслана…»
Он – то знал, что в глубине ещё теплого пепла в угасающем очаге вспыхивает жаркая искра, и подуй мощный и свежий ветер – тотчас превратится та искра в большое и глубокое пламя; согреет оно не только двоих, но всех, кто близко прильнет к нему, – щедрое, радостное, счастливое.
Счастье… Говорят, иногда несчастье – лишь предвестник его…
С болью в сердце отвечает он Мунаваре: «Вы – два путника на разных берегах широкой, неистовой реки. Вы так близки и так далеки друг от друга. Каждый в этой жизни пытается найти свой клад. Одним это удается, другие об этом даже не подозревают, а третьи проходят мимо… Поспеши домой, тебя ждут твои дети!»
Впереди еще долгий творческий путь к тому, самому главному, слову, которое скажет он своему народу. И не ошибся автор, говоря, что «Дочь Волги» написать мог только он, потому что думал о романе и днем и ночью, переживал его как личную судьбу.
Не спал и Габбас-мулла, сон бежал от него. Он прислушивался, не раздастся ли в доме долгожданный звук, голос только что появившейся на свет жизни – Нурии…
И раскроется нам изнутри, через неповторимый образ «Дочери Волги», жизнь татарского народа начала XX века.
Поднялся земляк Тукая и ушел неслышно, оставляя нам ответы на главные вопросы своего времени.
2005
Ольга Левадная